Он обнажен до пояса, и стоит на коленях с завязанными глазами. Руки туго стянуты шипованными цепями, глубоко вонзающимися в тело. Шипы оставят после себя долго не заживающие, кровоточащие раны. 
Итачи слышит приближающиеся шаги Саске, и по телу пробегает дрожь страха, смешанного с предвкушением. Учиха ощущает его запах - запах вожделения и жестокости.
В прошлый раз он не покорился ему, и был избит до потери сознания.
Но в этот раз всё будет иначе. Все будет так, как хочет Саске.
Младший Учиха рывком дёргает его за волосы, запрокидывая голову.
- Что, сука? Будешь слушаться меня?
Саске натянул цепь туже. Боль пробегает по телу, концентрируясь в мозгу. Из ран сочится кровь. Кровавые ручейки стекают по телу, и мерно падают на пол: кап-кап, кап-кап.
- Да, буду, – он говорит очень тихо, и Учиха приходит в бешенство.
- Громче! 
Саске наматывает волосы на руку, и Итачи стискивает зубы, чтобы стерпеть боль.
- Да, буду.
- Отлично.
Саске отпускает намотанные волосы. Шейные позвонки опасно хрустнули, становясь на место.
- Разомкни губы.
Парень послушно открывает рот, и Саске проводит кончиками пальцев по внутренней стороне губ, задевая чувствительные зоны во рту острыми ногтями.
Боль и возбуждение то сменяют друг друга, то сплетаются воедино, одним потоком обрушиваясь на него.
Нервная система не выдерживает перегрузки, и он отключается. Саске до хруста сдавливает ему кисть. Боль в сломанной руке возвращает Итачи в сознание.
- Не так быстро.
Саске усмехается, и от этой усмешки кровь стынет в жилах. Губ касается остро заточенное лезвие куная. По губам и подбородку струится теплая, солоноватая кровь. Дрожь предвкушения от предстоящего наказания пробегает по изможденному телу.
- Ты меня хочешь? Ведь хочешь, не так ли? 
В голосе звучит неприкрытая издевка. За волосы тянет жестокая рука. Голова Итачи запрокидывается, тонкое лезвие режет губы. Итачи слизывает солёную, с привкусом металла, кровь. 
Столь желанный Саске придвигается вплотную. Горячее дыхание Саске дразнит его. Учиха жадно облизывает враз пересохшие губы.
Руки Итачи по-прежнему туго стянуты за спиной, и он все так же стоит на коленях. С глухим звуком кровь каплет на пол: кап-кап, кап-кап. Он не может прикоснуться к этой невыносимо гладкой коже Саске, он не может...
Слышится звон брошенного ножа. Наклонившись, брат терзает зубами его губы, а затем нежно касается израненных мест шершавым языком…

Итачи вздрогнул, когда в ладонь вонзились осколки стекла. Черт, настолько разволновался за просмотром своих фантазий, что нечаянно сломал стакан. По телу пронеслись импульсы боли, смешиваясь с охватившим его возбуждением. Он закрыл глаза, упиваясь этими ощущениями.
- Брат, что с тобой?
В голосе Саске звучит встревоженность. Младший откладывает свиток по стихийным техникам, и обеспокоенно смотрит на него. 
С глухим звуком кровь потекла на пол: кап-кап, кап-кап. Итачи заметно вздрагивает. Глаза Саске распахиваются шире. Он соскальзывает с табурета, и молнией несется на другую половину дома. 
- У тебя кровь! Надо перебинтовать! - кричит он, и несется обратно. Сейчас младший так взволнован. Он совершенно непохож на того Саске, который мучает его в кошмарах до потери сознания, в отместку за сексуальные желания.
Итачи морщится, и закрывает глаза. Даже его голос действует возбуждающе. Нельзя, нельзя хотеть своего младшего брата...
Саске взволнованно пыхтит, возясь с пластиковой упаковкой. В руке Саске оказывается кунай. Шелест разорванного целлофана, звон отброшенного ножа...
Итачи вздрагивает повторно. Пальцы судорожно сжалась в кулак. Осколки вонзаются в плоть, и в чёрных глазах играет безумие. Саске едва слышно вскрикнул: осколок прошил руку насквозь, а Итачи словно усмехался, глядя на его искаженное страхом лицо.
- Разожми ладонь.
От волнения его голос охрип, что делает его еще больше возбуждающим и желанным.
Итачи покорно разжал руку. Саске вытащил осколок, и из раны фонтаном хлынула кровь. На кончиках пальцев Саске вспыхивают маленькие шаровые молнии. Он подносит заряженную чакрой руку к ране Итачи.
- Нет.
Бледные губы едва заметно вздрогнули.
- Не бойся. Я читал, как это делается. 
Саске прикасается прохладными пальцами к изнывающей от боли руке Итачи. Учиха закрывает глаза, и концентрируется на ощущениях от прикосновений пальцев Саске, на ощущениях, не окрашенных чувственными оттенками. Сейчас Саске просто перевязывает ему руку...
Сознание мягко затапливает тьма. Он снова на коленях, его терзает боль в сломанной руке. Его глаза по-прежнему завязаны, и он может лишь догадываться о выражении лица младшего брата. Ему кажется, что Саске усмехается. 
- Я закончил, нии-сан.
Голос Саске возвращает Итачи в реальность. Видение рассыпается на тысячи осколков. Он снова находится в родительском доме, на кухне. Рядом на табурете восседает довольный, улыбающийся Саске. Черные глаза лучатся радостью от успешно выполненного дзютсу. Итачи переводит взгляд на руку. Рука перебинтована, и почти не болит.
Учиха даже не заметил, когда Саске закончил возиться с рукой.
- Отличная работа, Саске.
Голос Итачи звучит отчужденно. Саске берет израненную руку в свои пальцы. Итачи исподволь наблюдает за ним.
Черная челка наполовину скрывает лицо — еще не взрослого, но уже и не ребенка. Саске осторожно поглаживает кончиками пальцев перебинтованную руку. Его прикосновения эхом отдаются в теле Итачи. 
Тьма снова силится поглотить сознание, но Итачи сопротивляется ей. Не сейчас, только не сейчас...
- У тебя красивые руки, - Саске внимательно рассматривает аристократично узкие кисти с длинными пальцами, держа их в ладонях так, словно они являются величайшей драгоценностью в мире.
- Отпусти.
Итачи сбрасывает с себя оцепенение, вызванное прикосновениями младшего, и вырывает руку из пальцев Саске. Саске, не желая его отпускать, непроизвольно сжал раненую кисть, вызвав новый приступ боли. Итачи едва слышно стонет, и запрокидывает голову назад. По нервам проносится импульс удовольствия, обжигающий тело изнутри.
- Не отпущу. Ты её опять порежешь.
Его голос доносился до Итачи будто сквозь туман. Саске прижал его руку к щеке.
- Я люблю тебя, нии-сан.
Он заглядывает в глаза Итачи, и Учиха нервно сглатывает: он не может понять, что плещется на дне этих глаз. Саске прижимает ладонь Итачи к своим губам. Учиха едва заметно пошевелил пальцами, чтобы ощутить шелковистость этих губ.
- Не делай так больше, - выдохнул Итачи, когда Саске, забывшись, лизнул израненные пальцы.
- Почему ты меня избегаешь?
В глазах Саске вспыхивает недавно пробужденный Шаринган.
- Я не знаю, что со мной происходит.
Он высвобождается из пальцев Саске, молча встает и уходит. Озадаченный Саске долго смотрит ему вслед.
Итачи с ожесточением моет руки, пытаясь избавиться от пьянящего запаха тела Саске, но этот запах словно въелся в его тело, в одежду, во всё вокруг. 
У Итачи голова пошла кругом от кажущегося аромата тела Саске, и он, забившись в угол, словно раненый зверь, зажал пальцами нос. Горло перехватило от недостатка воздуха. Сознание затапливает тьма. Он прокусывает губу до крови, дабы справиться с наваждением. 
Через некоторое время он приходит в себя на кафельном полу. Рядом валяется пачка вскрытых лезвий, везде кровь. Он пытался вскрыть себе вены? 
В раковине шумит вода. Он даже не закрыл кран. 
Итачи поднимается на ноги. Смывает с пола кровь, закрывает кран. Дрожащими пальцами собирает рассыпанные лезвия. Одно из них царапает кожу, выступает капелька крови. Итачи слизывает кровь, и его накрывает волна ощущений. Таких, как в его видении. Черт!
Он снова выдергивает себя из этого тягостного полузабытья. За окном уже вечер.
Итачи возвращается в комнату, где его ждет отец. Фугаку напряженно наблюдает за ним. В глазах полыхает Шаринган. Глава клана подспудно догадывается, что Итачи опасен. Вот только опасен он совсем для другого члена клана. 
Итачи вынуждает себя идти твердо. Он проходит мимо отца, и опускается на кровать. Фугаку на секунду прикрывает глаза, скрещивает руки на груди, в фирменном жесте. Когда он вновь открывает глаза, огонь Шарингана гаснет. 
- Что с тобой происходит, сын? 
Этот голос, этот тон не предвещает ничего хорошего.
- Ничего. Ровным счётом ничего.
Итачи старается говорить обычно. Вот только голос механический, чужой.
- Меня ты избегаешь, и я могу это понять, - глава клана горько усмехнулся. – Подчас я требую от тебя невозможного.
При этих словах Итачи поднял на него глаза, и, не выдержав столь пристального взгляда, уставился в пол.
- Когда-нибудь ты станешь гордостью клана.
Итачи вздрагивает, и опускает голову. Одни и те же слова, слышанные им тысячи раз. Длинные волосы выбились из хвоста, и ниспадают на лицо, закрывая выражение глаз. Пальцы стискивают ткань форменных брюк ниндзя. Фугаку отмечает забинтованную руку, с окровавленными бинтами.
- Что случилось?
- Поранился на тренировке с Шисуи.
Он быстро, скороговоркой произносит эту ложь. Фугаку вздрогнул — за последние двадцать четыре часа Итачи не покидал пределов поместья. Итачи волевым усилием унимает дрожь в руках. 
Фугаку кашлянул, собираясь с мыслями.
- Почему ты избегаешь Саске? Раньше ты с удовольствием проводил с ним всё свободное время, а сейчас даже парой слов не перемолвишься.
- Ему уже четырнадцать, и ему стоит больше проводить времени с девушками, чем со старшим братом.
Итачи поразился, как легко произнеслись эти слова. Вот только голос звучит отчужденно.
- А, вот в чем дело, - облегчённо выдыхает Фугаку. – Тогда это всё объясняет. Ты всегда беспокоился о нём, мальчик мой.
Фугаку протягивает руку, чтобы погладить сына по голове, но Итачи ненавязчиво уворачивается от этой скупой ласки.
- Я пойду, - поспешно произносит глава клана, стремясь загладить неловкость, и исчезает.
Израненная рука напоминает о себе болью. Итачи вздрагивает, очнувшись от забытья, и смотрит в окно. На землю уже спустилась ночь, и в чёрном безлунном небе багровым светом сияет Немезида — кровавая звезда отмщения и возмездия. И увидеть её может далеко не каждый.
- Я не заслужил твоей любви, отец, - тихо проговорил Итачи. – Всё, что я могу сделать для него, так это держаться от него подальше.
Итачи выпрыгнул в окно и побрел босиком к реке, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Он вспрыгивает торчащий из воды камень. Темная вода тихо журчит, переливаясь о выступающие камни. 
Вода мутная, непрозрачная. Сейчас она кажется тёмной и вязкой, как и его душа.
В темноте соткалась красноглазая тень. 
- Ты замерзнешь, если будешь сидеть здесь раздетым.
- Ничего, я не замерзну, Шисуи. 
Шисуи немного потоптался возле неподвижного Итачи. Взгляд Итачи словно устремлен вдаль, и в то же время в никуда. От него веет обреченностью, и смертью. Итачи в один миг оказался бесконечно далеким, и чужим. 
- Как всегда, предпочитаешь одиночество.
Шисуи усаживается неподалеку от Итачи. 
- Да, есть немного, - отрешенно соглашается он. Повисает гнетущая тишина. 
- Что с тобой, Итачи? Ты в одиночку ходишь на самые опасные миссии, даже напарника не берёшь. Хокаге-сама беспокоится за тебя.
- Со мной всё нормально. Сейчас неспокойные времена.
Итачи смотрит на одиноко светящую Немезиду, и добавляет:
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
Голос Итачи на удивление спокоен, и бесстрастен.
- А если ты погибнешь?
Голос Учихи дрожит. Кулаки Шисуи крепко сжаты, а глаза полны слёз. 
- Таков удел живущих в мире шиноби.
Шисуи не может ему ничего возразить. Итачи ухмыляется, и растворяется в темноте, словно кошмарное видение. Грудь Шисуи стискивает боль. Учиха видит, даже без Шарингана, эту обреченность, и желание умереть. По щекам текут слезы. Шисуи плачет от своей беспомощности что-либо изменить. 
***
- Хокаге-сама, я беру это задание.
Голос Учихи хрусталём прозвенел в резиденции Хокаге и затих, рассыпавшись на тысячи осколков.
Третий не спеша набил трубку, и закурил. Клубы терпкого дыма наполнили помещение. Хокаге пристально рассматривал застывшего перед ним шиноби. 
Под лихорадочно блестящими глазами залегли тени, придавая ему изможденный вид. И эта странная худоба... Жаль, что Тсунаде давно покинула деревню. По медицинским отчетам все вроде бы в порядке, но что-то точит Учиху изнутри. 
- Что с тобой происходит, Итачи? Ты один ходишь на самые опасные миссии. Честно говоря, я удивлен, что ты до сих пор жив.
При этих словах Учиха поднимает голову, и смотрит исподлобья. Они встречаются взглядами, и Хокаге непроизвольно отшатывается при виде безжизненной пустоты в черных глазах.
- Кто-то же должен делать эту работу.
Пауза. Третий Хокаге неспешно выдыхает табачный дым. Он анализирует внешний вид, интонацию голоса. Вдобавок ему не нравится эта темная аура вокруг Итачи. 
- Такие задания выполняются в команде.
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб из-за меня.
Третий хмыкает, и хмурится. Итачи определенно что-то задумал. Но что?
- Можешь идти.
Учиха исчезает в хлопке дзютсу телепортации. Третий Хокаге не замечает, что трубка уже погасла. Перед глазами стоит Учиха Итачи, с пустыми провалами вместо глаз.

Взмах катаной — обезглавленное тело падает вниз. Молниеносно сложенные печати огненного дзютсу, и поле полыхает адским огнем.
Под ногами рвутся взрывные печати, но Итачи словно стал богом войны – он носится по полю боя, бесстрашный и неуязвимый. В жилах бушует гремучая смесь адреналина и желания убивать. Двадцать шиноби-отступников, членов команды Черных ниндзя, совершавших налеты на мирные деревни, уничтожены. 
- Вот и всё, - разочарованно протянул Итачи, окинув взглядом место диверсии. 
Он прислонился к дереву перевести дух. Его вновь охватывает оцепенение.
Кунай, брошенный слабеющей рукой умирающего противника, пронзает шею. Кровь заливает фирменный жилет шиноби. Враг роняет голову, и испускает дух.
Итачи оседает на землю, даже не пытаясь остановить хлещущую из раны кровь. Ему просто нужен повод, чтобы умереть. Умереть героем, а не насильником. 
Перед глазами снова вспыхивает тьма. Перед ним снова стоит Саске - его персональное наваждение, его личный демон, терзающий его при жизни. И который продолжит свое дело после его смерти. 
Губы Саске искривляются в страшной улыбке. Он протягивает руку к Итачи. С плеч соскальзывает касаде, обнажая эту невыносимо шелковистую кожу. Их пальцы соприкасаются, и это прикосновение обжигает Учиху.
- Вот и всё, - повторил Итачи, безумно улыбаясь. - Немезида всё же настигла меня.
Кровь льется на землю нескончаемым потоком. В глазах мутнеет, сознание застилает туман.
Сотрясение земли от мягкого пружинистого прыжка на миг выдергивает Итачи из мутной пелены смерти.
- Чёрт! Я опоздал!
Саске падает на колени перед распростертым Учихой, и зажимает искрящей от чакры рукой ужасную рану на шее. Начинается регенерация. 
Итачи с отстраненным удивлением отмечает, что Саске использует стихийную технику как медицинское дзютсу. Другая рука пропускает разряд через умирающее сердце, начинающее сокращаться. Итачи закашливается черной кровью. Он невидящими глазами смотрит на плачущего Саске. 
- Не реви, - свистящий шепот разрывает тишину. Окровавленной рукой он пытается стереть слезы с лица Саске. Младший брат безмолвно плачет, и продолжает технику. Рана на шее почти затянулась.
Перед его внутренним взором возникает образ другого Саске — алчущего, манящего к себе.
В глазах Саске вспыхивает Шаринган, появляется третье томоэ. Глаза Учихи изумленно расширяются — он видит эту иномерную тварь, прикидывающуюся им.
- Не отдам, - шипит Саске. - Я не отдам его тебе!!!
Три томоэ складываются в узор Мангекью. Снова дурманящая тьма. Только теперь в сознании Итачи два Саске — один, с искаженным от ярости лицом, и второй, настоящий, искрящий от ярости чакрой молнии. 
- Он мой! - брызжет ядовитой слюной демон.
Итачи с ужасом понимает, что все это время являлся заложником чужеродной твари, проникшей в его сознание, и питавшейся его чакрой. 
- Эй, Итачи, мы же так долго были вместе. Тебе же нравилось!
Демон отбивается от атак Учихи. Его облик все больше искажается, и на смену фальшивому приходит истинный облик - змей, извергающий клубы темного адского огня. Он свивает кольцами блестящее чешуйчатое тело, и затем атакует Саске. Тот уворачивается от удара. С потолка пещеры сыплются камни.
Итачи, наблюдающий со стороны, наконец отмирает, и бросается на помощь младшему. 
Где-то вдалеке дернулось физическое тело. Тонкая связующая нить между телом и душой уже почти на грани, уже почти все...
Комбинированная атака из огня, молнии и пламени Аматерасу приканчивает тварь. Змей рассыпается кучкой пепла. Невидимая, чужеродная сила исчезает из разума и тела. Наваждение рассеивается.
Саске исчезает. Итачи, прихрамывая, перемещается по своему подсознанию. 
Учиха находит ментальную дыру, и запечатывает её. Похоже, он подпал под проклятье генома Учиха. Демоническая кровь жаждет одержать верх над человеческой, и может принимать совершенно неожиданные образы и формы, в попытках захватить власть над телом.
Он очнулся на коленях Саске. Измученный младший брат дремал сидя. В руке все еще искрилась чакра молнии. Итачи улыбнулся, и прикосновением погасил технику. Саске простонал во сне, но не проснулся. Пробужденный Мангекью отбирает много сил. 
На землю уже опустилась ночь. Поверженные шиноби все так же безмолвно лежат. Их открытые глаза невидяще смотрят в небо. 
Итачи ощущает затылком и спиной приятную теплоту тела Саске, и впервые за долгое время чувствует от этих прикосновений радость, а не страдание. Он медленно вдыхает ночной воздух, пропитанный запахами травы и пролитой крови. 
Сердце продолжает ровно биться. Шею противно стягивает корка засохшей крови. 
На небе зажглись первые звезды. Итачи взглядом поискал Немезиду, и не нашел. Учиха вздохнул спокойно. Теперь все будет хорошо.