У нас есть право хранить молчание
Наруто
знал: если что-то случается в первый раз, то это случайность; если во
второй раз – закономерность; в третий – судьба. Но он совершенно не имел
никакого понятия о том, что случается в четвертый, пятый, шестой и даже
седьмой раз. Они не говорят об этом. По одной из каких-то причин они упорно хранят молчание, и оба уверены в том, что имеют на это право. Их это устраивает. Обоим
приятно врать себе и окружающим, что, в общем-то, ничего в привычном
укладе их жизни особенно не поменялось. Саске все с таким же холодным
презрением смотрел на него и безразлично говорил: «Добе», а он все так
же затевал ссоры по пустякам и устраивал нелепые соревнования. Для
окружающих в их отношениях все осталось по-прежнему, а о том, что
произошло между ними по какой-то нелепой ошибке, они предпочитают
молчать. Впервые это случилось, когда они вернулись из страны
Волн. Тогда Наруто казалось естественным пригласить Саске к себе на
чашку чая. Это и стало точкой отсчета, началом конца. Много раз он
мыслями возвращался к тому эпизоду, и думал, что, может быть, в
случившемся виноват он один, а Саске просто его не так понял. Что,
может быть, если бы не это его желание отблагодарить друга за то, что
случилось там, на мосту, то ничего бы этого между ними не произошло. Наруто не любил врать себе. Поэтому,
как только его мысли текли в подобном направлении, он беспощадно
выбрасывал их из головы без права на возращение. Наруто знал: то, что
должно было случиться, обязательно случится. Это всего лишь вопрос
времени. Когда-нибудь - тогда или позже - они бы оба обязательно
оказались в одиноком мраке небольшой квартирки; и теплые руки Саске
когда-нибудь обвили бы его пояс, а к обнаженной коже шеи прижались бы
сухие, горячие и обветренные губы. Когда-нибудь - тогда или позже - он,
Наруто, обязательно бы ответил на требовательный поцелуй лучшего друга,
и позволил бы тому увлечь себя в спальню. Когда-нибудь бы все произошло
совершенно случайно и оттого как-то до нелепости правильно. А когда бы
это случилось – совершенно неважно. Больше всего Наруто переживал утром. Когда
он проснулся, Саске уже не было. Только смятая постель и разбросанная
по полу одежда говорили о том, что все произошло в действительности, что
это ему не приснилось. Было страшно встречаться с остальными
членами команды; было страшно идти по улице мимо знакомых людей; было
страшно смотреть в глаза Саске. Тогда Наруто казалось, что стоит ему
только показаться перед ними, как сразу все станет ясным. Но Саске вел
себя так, словно ничего не было, а Какаши и Сакура вовсе не заметили
напряженности Наруто. Знакомые тоже вели себя, как обычно. Он мог
расслабиться. Когда это случилось во второй, третий и четвертый
разы, Наруто уже вел себя совершенно естественно, как будто так и надо,
так и должно быть. И если поначалу он боялся смотреть в глаза
окружающим, опасаясь, что выдаст себя с головой, то вскоре он свыкся с
новым элементом своей жизни, и даже перестал придавать этому какое-то
значение, принимая как само собой разумеющееся. «У нас есть
право хранить молчание», - эта мысль дарила странное успокоение и, как
ему казалось, оправдывала его в глазах прочих людей. После
пятого, шестого и седьмого раза, Наруто начал чувствовать одиночество,
которое разъедало внутренности, словно он наглотался ядовитых пилюль.
Право на молчание больше не приносило успокоение, а скорее раздражало;
ложилось на плечи гранитными плитами, придавливая своим весом.
Невыносимо хотелось поговорить. Это желание сжирало его целиком; теснило
сердце непонятной тревогой, которая была словно острые ножи в крови,
огонь в нервах. Единственный человек, с которым он мог бы поговорить –
молчал, и у Наруто не оставалось иного выбора, кроме как поступать так
же. Напряжение достигало своего пика; пару раз он ловил на себе
призрачные взгляды немого укора окружающих, и ему казалось, что они
знают то, о чем он молчит. Сжигаемое лихорадкой сознание умирало
в муках; молчание Саске становилось невыносимым, и, в конце концов,
Наруто не выдержал. Все его волнение, все тревоги вылились одним потоком
слов. Он и сам не понимал, что говорил, в памяти лишь сохранилось
равнодушное выражение лица Саске, продолжавшего хранить брезгливое
молчание. А потом, так не проронив и слова, он просто ушел. На этом все и
закончилось. Наруто потерял Саске еще до того, как тот ушел из
деревни, и так и не смог вернуть его. В решающий момент не смог найти
правильных слов, а только молчал, и снова ошибся. Последующие годы его жизни слились в одну безумную карусель погони и поисков. -
Прошло уже пять лет, а кажется, что всего пять дней. Ничего не
изменилось, - вздохнула Сакура, облокачиваясь о перила моста, где
когда-то собиралась Седьмая Команда. Легкий вечерний ветер трепал прядки
ее светлых волос. Наруто встал рядом с ней и посмотрел на темную полосу реки, пробегающей внизу. -
Деревня осталась все такой же, и совершенно неважно, что на одного
жителя в ней стало меньше, - продолжала она, ковыряя носком сандалий
деревянную основу моста. Наруто повернул голову и задумчиво
посмотрел на профиль подруги. Устремленный вдаль загадочный взгляд
зеленых глаз, вздернутый нос, пухлые губы, развевающиеся на ветру легкие
пряди светлых волос, окрашенные в розовый цвет заревом заходящего
солнца – от всего ее облика веяло одинокой грустью. Может быть, за эти
пять лет в деревне ничего и не изменилось, но вот Сакура из угловатого
подростка превратилась в настоящую красавицу. Иногда Наруто жалел, что
больше не влюблен в нее, и такая красота досталась Саю, но в тоже время
понимал, что Сай единственный, кто ее достоин. - Скажи, ты не скучаешь? – голос Сакуры беспощадно ворвался в его мысли. Наруто знал, что сейчас она спрашивает его о Саске, но не ответил. Он всегда молчал о том, что касалось его лучшего друга. Сакура
выдержала паузу в несколько минут, в течение которых неотрывно смотрела
на Узумаки, а затем вздохнула и покачала головой. - Снова молчишь, - в голосе ее не было упрека, только безнадежное смирение. -
Сегодняшняя тренировка была трудной. Я действительно устал, -
проговорил Наруто, на самом деле чувствовавший себя так, словно его
хорошенько взболтали миксером. Сакура, казалось, его даже не услышала. -
Знаешь, - говорила она, - мне не дает покоя чувство, словно тогда,
пять лет назад, я что-то упустила. Меня не покидает ощущение фальши, а
правда….она вся в твоем молчании, - снова вздох. – Впрочем, об этом
говорить бесполезно, ты все равно будешь молчать, - она устремила на
него усталый взгляд малахитовых глаз. Наруто даже стало жаль ее.
Эти пять лет погони за призраками прошлого вымотали не только его, но и
ее тоже, выпили обоих изнутри. Но он ничего не мог с этим поделать, у
него все еще было право хранить молчание. Сакура некоторое время
смотрела в темно-синие в вечернем сумраке глаза своего друга, потом
скользнула взглядом по грязному после тренировки красивому лицу, словно
хотела прочесть на нем ответы на все не заданные ею вопросы. Но, не
прочтя там ничего, она только махнула рукой, развернулась и зашагала по
мосту к дому. Наруто провожал взглядом фигурку своей подруги до
тех пор, пока вечерний сумрак не сомкнулся за ее спиной, окончательно
поглотив. Тогда Узумаки тоже развернулся и пошел в противоположную
сторону. Квартира встретила его гордой тишиной. Постояв на
пороге некоторое время, Наруто, словно решившись на что-то, шагнул в
прихожую и, не включая лампу, захлопнул входную дверь, резко обрывая луч
света, падающего от уличного фонаря и освещающего маленький коридор
квартиры. Мрак, загнанный светом в дальние закоулки квартиры, словно
только и ждал момента, когда захлопнется дверь, чтобы выскочить из
своего укрытия и сжать Наруто в своих липких объятьях. Время потекло, словно мазут, размазываясь по стенкам квартиры тягучей и плотной субстанцией. Сняв
обувь, Наруто прошел вглубь квартиры, опустился на старый, потрепанный
диван и стал прислушиваться к темноте. Уставшее на тренировке тело
неприятно ныло и казалось невообразимо тяжелым, словно в кости залили
свинец. Не обращая внимания на утомленное тело, Наруто оглядел свою
комнату, которая в сумерках казалась совершенно иной. От этого объятого
мраком образа собственной квартиры тянуло ностальгией. И находясь здесь в
одиночестве, Наруто чувствовал себя чужим и не нужным, как будто, не
спросив разрешения, вошел в чью-то чужую жизнь. Память воскресала в муках. Он
снова, как будто наяву, видел все то, о чем молчал столько лет – мрак
услужливо рисовал перед ним эти картины; он снова слышал тихий шепот и
шорох простыней; заново переживал страх одиночества и снова ощущал на
своих плечах вес гранитных плит молчания. Видения казались до
болезненного реальными. Висящие на стене часы пробили
одиннадцать, в клочья разрывая установившуюся тишину. От неожиданного и
оглушительного звона Наруто вздрогнул, но снова расслабился и стал ждать
наступления тишины. Но она не наступала. - Давай поговорим, - голос Саске раздается откуда-то сзади. Наруто улыбнулся. - Давай, - произносит он, продолжая рассматривать сумрак. - О чем? – спрашивает Саске, и Наруто чувствует, как он облокачивается о спинку дивана. - Не знаю, - пожимает плечами. – О чем хочешь. Саске задумался. - Я не хочу разговаривать, - наконец, признается он. - Я тоже, - отвечает Наруто, устало потягиваясь. Кости неприятно хрустнули. - Но ведь это необходимо? - Кому необходимо? Тебе необходимо? Или мне необходимо? Или кому-то еще необходимо? - Нам обоим необходимо, - спокойно поясняет Саске. - Я все сказал еще тогда, - отрицательно качает головой Наруто. - Значит, я единственный, кому это нужно? - Получается, что так. Оба
замолчали. Наруто вдруг почувствовал, что тепло, исходящее от Саске,
куда-то исчезло. На секунду он даже испугался, что снова сделал что-то
не так, и его друг опять сбежал, но когда он почувствовал, как чужие
знакомые сухие и обветренные губы прижались к его губам; когда чужие
руки стянули с него тренировочную водолазку и горячие ладони прижались к
его груди; когда чужое тело вжалось в его, придавливая к дивану, он
вдруг понял, что впервые поступил правильно. И снова были мрак
небольшой квартирки; снова были горячие губы, требовательно срывающие
поцелуй за поцелуем; снова был шорох простыней и жаркое дыхание; снова
по разгоряченному, влажному телу скользили чужие шероховатые ладони… И
когда все закончилось, Наруто снова лежал на своей кровати и думал о
том, как можно назвать то, что произошло уже в восьмой раз. Они не говорят об этом. И
сейчас Наруто это даже радует. Ведь можно продолжать врать себе и
окружающим, что в их жизни ничего особенно не изменилось, а то, что
происходит между ними по все одной и той же нелепой ошибке, остальным
знать совсем не обязательно. «У нас есть право хранить
молчание», - с улыбкой подумал Наруто, отдаваясь в обволакивающие
объятья одинокого мрака небольшой квартирки.
| |
|
| |
| Просмотров: 4554 | |
| Всего комментариев: 0 | |