Это было похоже на челлендж: «Успей посмотреть Осло за шесть часов». К этому, правда, прилагалась небольшая поправка мелким шрифтом: «при этом делай такой вид, словно ты никуда не торопишься». 
      Менеджер сразу обозначил маршрут: тут был и музей кораблей викингов (сорок пять минут), и музей Мунка (тридцать пять минут съемок и пять минут попыток вернуть в автобус Итачи), и прогулка по Осло-фьорду (двадцать минут вместо тридцати из-за порывистого ветра с отвратной моросью), и Парк скульптур Вигеланда (один час пятнадцать минут вместо запланированных тридцати минут из-за бесполезных поисков аэрподсов Саске… нет, серьезно? Саске не мог позволить себе купить еще одни?), и даже поездка на полуостров Бугдёй ради короткого экскурса в историю культуры Норвегии (это время Наруто благополучно проспал на заднем сиденье автобуса, не готовый морально ходить хвостиком за Мангеку ради все равно не пойми чего). 
      Все, что, по словам Какаши, называлось «отдыхом», наконец подошло к концу, обещая смениться короткой фотосессией в мутном закате у кромки воды в спонсорских шмотках. И, несмотря на календарный сентябрь, погода, похоже, не благоволила их планам. 
      Кутаясь в куртки, Мангеку покорно ждали своей очереди, пока лучшие визажисты (Какаши предпочел все же локальных, нежели везти с собой) придавали айдолам товарный вид. Наруто бродил неподалеку, пиная крупную гальку и думая, что задница должна стать квадратной от времени, проведенного в автобусе.
      Софтбоксы и гибкие «журавли» высились неподалеку. То и дело вспыхивал свет, изменяя картинку до неузнаваемости. Облака пара поднимались вверх: из приоткрытых губ, от полных чашек горячего чая. Наруто заглядывал в свой одноразовый телефон, с сожалением отмечая, что Киба все еще спит и не может скрасить выдавшееся свободным время. 
       По крайней мере, Наруто мог насладиться чужеземными красотами, смотря на резной силуэт фьорда. Погода была не самая лучшая, но густой мех капюшона прятал от мелкого дождя не хуже растянутых для стаффа брезентовых шатров. 
      Если подумать, то, может быть, это единственный шанс, когда получилось так далеко уехать от дома. Только подумать — полторы тысячи километров, а кажется словно наступила промозглая зима где-то на побережье. 
      Там, где-то вдали, виднелись огни Осло и десятки светлячков рыболовных судов, возвращавшихся в доки. А может среди них были и туристические, ведь Осло скорее город достопримечательностей, нежели промысла? 
      Наруто присел на отточенный приливами камень, чувствуя усталость в гудящих ногах. Наверное, увидеть все это зимой было бы куда интересней. Покрытые снегом фьорды, могучие ледяные глыбы, наросшие на изгибы скал. Завихрения снежной пыли на пустырях. Такой Скандинавию рисовали художники и кинооператоры, снимая фильмы в живописных белоснежных пейзажах. 
      Совсем не похоже на то, что сквозь сумерки просматривалось впереди. 
      Стукнулись и покатились к водной кромке галечные камни. Наруто вскинул голову, замечая лишь силуэт, присаживающийся рядом: под пуховой курткой не разглядишь ни лица, ни профиля. 
      — Держи, — Саске протянул бумажный стакан с пластиковой крышкой. Из прорези шел белесый пар. 
      Наруто едва не обжег руки, зажимая тот между коленями и натягивая на ладони рукава куртки. 
      — Твоя медицинская страховка вряд ли покрывает простуженные горло и почки. 
      — Мне же не выступать, — попытался пошутить Наруто, поднося напиток к лицу. Сенганча(прим.: традиционный корейский зимний горячий напиток из корня имбиря и мёда) словно глоток привычной зимы в промозглой глубине полуострова. Он сделал глоток, смакуя острый вкус на кончике языка и позволяя теплу разлиться в груди. — Даже если буду хрипеть, меня поставят к тебе в эскорт и заставят молчать. 
      Саске усмехнулся, склонил голову на кулак и стал смотреть на Наруто. 
      — Молчать… не слишком плохой вариант. 
      Узумаки демонстративно сощурился: 
      — Размечтался, — беззлобно пробурчал он, а после кивнул на спущенную к подбородку плотную маску: — Нуны не скажут, что ты подпортил их труд? 
      — Нет, уже отснялся. 
      Искры вспышек мелькали по мокрой, покрывшейся коркой льда гальке. Наруто  сделал еще один глоток, чтобы вновь поддаться манящей черноте залива. 
      Ветер гнал голоса прочь, а мелкая водная морось уже не казалась такой противной. Имбирный чай приятно бодрил, прогоняя усталость и хмарь.
      — Мне казалось, что первая моя поездка будет в большой мегаполис, — не отрывая взгляда от светлячков сигнальных огней, признался Наруто. — Или куда-то к морю…
      — Технически, мы у моря. 
      — Ну, там пальмы и пляж, — не обращая внимания на сарказм, поправил Наруто, а после прижал стакан к замерзшим лодыжкам. Чертовы укороченные джинсы. — Толпы фанаток в купальниках и машины с открытым верхом. 
      — Добавь сюда гавайскую рубашку и солнечные очки — и будут «Спасатели Малибу». 
      Они тихо засмеялись. Действительно, куда ближе к другому заезженному сценарию. Ведь если посмотреть на Мангеку — они всегда находились хоть и в толпе, но отдельно от нее. 
      Даже сейчас.
      Итачи держал в руках куртку Обито, пока тот работал на камеру. Шисуи стоял рядом с менеджером, по видимому отрабатывая пару новых «батиных» приколов. И всё-таки, они были одни, вежливо сторонясь похожих визажисток, силящихся сделать селфи со странной азиатской звездой. 
      Знали бы эти девушки, какие деньги готовы были отдать некоторые, чтобы на пару мгновений поменяться с ними местами и очутиться здесь. 
      А заодно ощутить усталость, читаемую в лицах и жестах. 
      — Ты понимаешь, о чем я, — Наруто отвернулся. Белые мысы кроссовок совсем истерлись, и лучше бы им не возвращаться из этого путешествия. Он сделал еще один глоток, едва не роняя стаканчик и чуть не разбрызгивая содержимое. За спиной Саске, смеясь, кучковались айдолы. Переступая с ноги на ногу, они ждали новых команд. Только Итачи смотрел в их сторону. 
      Наруто встретился с ним взглядом и улыбнулся. Но тот не улыбнулся в ответ, а отвернулся, переключая внимание на без умолку говорящих хёнов. 
      Как неловко.
      — Как бы близко ты не подобрался, в тебе все равно будут видеть угрозу, — сказал Саске, замечая, как нервно заламываются пальцы. От Итачи исходила опасность. Наруто чувствовал ее, или выдумал. 
      — Почему? — ветер трепал мех на капюшоне. Тот лип к лицу, щекам. Вспышки сливались со стрекотом неизвестных птиц в вышине фьорда. 
      — А сам не знаешь? — Саске склонил голову набок, с прищуром следя за Наруто. Должен ли он сам догадаться или дать верный ответ? И был ли он, этот ответ, в самом деле? 
      Выдержав взгляд, он вновь потянулся за стаканом и сделал еще один глоток. От бодрящего сенганча осталось лишь едва уловимое тепло.
      — А что это вы здесь делаете? — игриво произнес Шисуи. Он стоял за спинами, в плотной маске на лице, из-под которой поднимался пар. Но, даже не смотря на это, угадывалась улыбка. Такая же, как на десятках и сотнях фотографий, постановочных или сделанных случайно. 
      — Съемки закончились? — вопросом на вопрос ответил Саске. Он поднялся с места, сунул руки в карманы и, после кивка старшего, натянул на нос маску, выдыхая и выпуская изо рта рассеянный серый пар. 
      Они стояли рядом с ним, высокие, в распахнутых бесформенных куртках, сливаясь с темнотой, затянувшей небо. Наруто так и сидел на гладких камнях, закидывая вверх голову и щурясь от ярких прожекторов позади. 
      Шисуи смеялся, подталкивал младшего в бок локтем и говорил-говорил-говорил. 
      Стаканчик выпал из рук, отлетела крышка, и остывший имбирный чай выплеснулся прямо под ноги. Наруто шикнул, поднялся, машинально отряхивая брюки, и готов был принести извинения, но не успел.
      Придерживая за плечо, Шисуи уже уводил Саске. 

      — Можно я попробую? 
      — Нет.
      — Ткну пальцем и оближу его… 
      — Фу, это мерзко! 
      — Думаете, никто не догадается, что это соджу, если мы сняли этикетки? 
      — Не все столь проницательны, как ты, Итачи. 
      — Как они назвали трансляцию? Что значит «В честь несовершеннолетнего макнэ»? 
      Суйгецу настраивал канал, задавая параметры и восстанавливая пароль администратора, чтобы провести трансляцию. Найти корейский ресторан в окрестностях Осло оказалось не так уж и легко, но не невозможно. Они убрали все постеры, рассекречивающие поездку, и выбрали самый глухой из углов, с полчаса выставляя освещение. 
      Какаши сдержал слово: обеспечил ребятам ужин, в котором они могли не сдерживать себя (насколько это возможно), но поставил условие провести прямой эфир. 
      Услышав об этом, Обито деланно закатил глаза и при удобном случае заявил: я же говорил! В честь удачно проведенной спонсорской фотосессии, им даже поставили по бутылке соджу, с которых Наруто тщательно сдирал этикетки минут десять назад. 
      — Детям конфеты и газировку, — убрал бутылку Обито, ставя ее рядом со своим стулом и с удовольствием замечая, как на лице Саске сменяются эмоции. 
      — Вообще-то, я не ребенок, — говорил Саске резко, хоть и сдержанно. Наруто слышал это, сидя за пока ещё выключенной камерой. 
      — Ты макнэ, — беззлобно ткнул носом в факт Шисуи, и выставил перед ним стеклянную баночку культовой газировки. — Поддерживай образ. И… Тебе бы тоже об этом позаботиться. 
      Итачи натянуто театрально улыбнулся, но руки с собственной бутылки не убрал. Хоть формально он и входил в макнэ-лайн, вел себя так же заносчиво, как настоящий хён. 
      — Оп! Обратный отсчёт, — вскинул вверх руку Суйгецу, привлекая к себе внимание. 
      От бушевавших распрей не осталось и следа. На лицах заиграли улыбки, и отблески предустановленных ламп отражались в темных глазах, выдавая азарт. 
      Они все смотрели в камеру, отчего сидящему позади Наруто было не по себе. Он поелозил на стуле и поднялся с места, словно вдруг вспомнил о кое-чем важном. Из другого зала раздавался тихий голос Какаши. Для съёмочной команды был накрыт другой стол: не такой красивый, но сытный. 
      — Раз! Два! Три! — скомандовал Шисуи, и все как один проскандировали привычное: — Мангеку! Эйден, но Мангеку! 
      Суйгецу поднялся с места, с удовлетворением взирая на зелёные и красные огоньки камеры, а потом кивнул на раскрытую дверь.
      Да, трансляции были тем, с чем Мангеку могли справиться. И Наруто бросил короткий взгляд на сидящих за столом айдолов, замерших так, словно во всем было виновато плохое качество соединения, и не сдержал усмешки.
      Это вряд ли входило в сценарий: они должны были удерживать интерес к себе и предстоящему туру. Это была традиция, которую неизвестно кто начал, и которая ломала четвёртую стену.
      Тянулась густая капля соуса по зависшей в воздухе ложке. Покачивались вслед за гуляющим сквозняком непослушные волосы склонившего голову Итачи. Шисуи все еще не мог дотянуться до козырька кепки Обито, что едва сдерживал смех, а Саске…
      Саске сидел поодаль, зажав ладони между ног и склонившись вперед. Ближе к камерам, к экрану. К Наруто, который стоял за ним.
      Внезапно его накрыл стыд. Липкий, спускающийся вниз, словно разбитое об затылок страусиное яйцо.Наруто повел плечами и опустил взгляд, выходя из комнатки, не понимая, к чему это бесполезное чувство. 
      Благо, веселье, царившее по эту сторону, тут же отвлекло от насущного. 
      — Ты больше по экспериментам или предпочитаешь традиционное? — Суйгецу уже садился туда, где в глубокой миске дымилось нечто, не похожее на то, что обычно подают дома. — Пока агентство платит, нам можно все! 
      — Кроме алкоголя, — добавил оператор. Потухшая камера стояла в стороне, пока тот глубокой ложкой зачерпывал рыбный, похоже, что сливочный, суп. 
      — Ну, так-то об этом никто не сказал, — хитро протянул Суйгецу, косясь на Какаши, что стоял у окна и продолжал говорить по телефону. — Правило распространялось только на соджу… 
      Наруто подтянул ближе скамейку и присел напротив, ощущая стойкий рыбный аромат. Нет, совсем не походило на то, как провонял весь коттедж после проигранного спора, но на всякий случай экспериментировать было чревато. 
      — Ты пробуй-пробуй! — привстал с места Суйгецу, чтобы дотянуться до столовых приборов. — Второго шанса не будет! 
      В углу стояли раскрытые сумки и рюкзаки. Цветные пятна объемных курток висели у стенки. На стене висел монитор, где видно было всё, что происходило через стену от них. 
      «Babymilk for Sasuke!» — в обрамлении эмоджи-детских бутылочек бросилось в глаза. 
      Саске потягивал газировку, отвернув от экрана этикетку, пока Обито проводил мастер-класс и опрокидывал в себя уже которую по счету стопку соджу. 
      Шисуи смеялся, придерживал хёна за локоть и склонялся так близко, что каждый раз чат взрывался восторженными возгласами. Итачи рассказывал про предстоящий альбом, пока Саске занимался посасыванием трубочки, лишь время от времени принимая участие в общем веселье. 
      — Ух! — это был Суйгецу, чуть не упавший на стол и не перевернувший за собой торжество. Ему помогали те двое, что отдыхали от ремней камер. 
      Какаши приложил ладонь к динамику, готовый вот-вот прервать разговор. 
      — Я думал, здесь будет самгёпсаль, — попытался влиться в колею Наруто, осматривая богатый стол. Он предвкушал плотный ужин (или завтрак, если мерить корейским временем), и деланно надул щеки, лишь бы отвлечься от голосов, лившихся из динамиков. 
      — Я думал, что мне дадут оторваться по полной, — безразлично пожал плечами Суйгецу, — но ничего — жив! 
      Засмеялся один из операторов, отчего, казалось, разве что стекла не лопнули. 
      Наруто склонился над тарелкой, набивая рот лапшой и предпочитая слушать, а не разговаривать. Их небольшая команда, бывшая надежным тылом и опорой, наконец-то могла расслабиться. И, если по ту сторону экрана (там, за закрытой дверью) Мангеку должны были контролировать каждый свой вздох, то здесь они могли быть теми, кем являлись. Только под ехидные замечания Суйгецу и тихий говор менеджера в трубку, Наруто ловил себя на внезапной мысли — он хотел быть по другую сторону экрана.
      Он хотел, чтобы его воспринимали как айдола, а не человека, срывающего этикетки, чтобы с упоением следили за каждым движением, внимали каждому слову…
      Возможно, остальные нашли свои места, заняв нишу стаффа. Но ведь это не так уж и плохо: быть в команде? Операторы, сценаристы, имиджмейкеры, стилисты и продюсеры. Хореографы и инструкторы по вокалу. Отделы продвижения и связей с общественностью. Стафф — это не только разнорабочий, способный лишь держать ведро со шваброй (для этого они обычно использовали трейни), но и люди, добившиеся определенных высот, принимавшие участие в жизни групп едва ли не больше всех. Но они оставались там, по ту сторону экрана, и зачастую никто не догадывался, сколько человек стояло за тем, чтобы Мангеку сияли на ковровой дорожке. 
      По-своему, но Наруто тоже прикладывал к этому руку. К славе, в которой купались парни, улыбаясь в обращенные к ним объективы камер.
      «Мое место там, а не здесь», — думал про себя он, ловя ускользающую изо рта лапшу. Соус окропил края миски, но никто не считал нужным ткнуть в неаккуратность носом. 
      Киба бы понял его, встряхнул за плечи, порывисто обнял и смотрел бы с ним в одном направлении. Инузука был тем, кто жил мыслью о дебюте, дышал своей мечтой, хоть и понимал, насколько невелики его шансы. Он понял это тогда, когда его одногодки перестали быть кандидатами новых групп, уступив место тонсенам, и смирился, сделав на лице метки. Тогда Киба смеялся, согнувшись вдвое у кровати и прижимая маской защитный полиэтилен к лицу, прикладывался к пронесенной через входной контроль бутылке соджу. В тот вечер они устроили караоке прямо в общежитии, игнорируя стуки в дверь. Заработали растяжение и потеряли в раскиданных вещах телефон, чтобы потом повалиться от усталости посреди всего этого бедлама, ощущая, как сердце подскакивает к горлу, а тело сводит до ломоты. 
      — Почувствуй себя айдолом, — закинув руки за голову, с силой выдохнул Киба. Наруто почти что представлял, что это не кровь в ушах, а рев толпы. Да и в глаза бьет не лампа, а прожектора. — Расскажешь потом, как оно?» 
      — М? — Наруто тогда не был уверен, что понял правильно, и приподнялся на локте, откидывая тощую подушку в сторону. Лейкопластырь сполз, а пленка местами скаталась. Но Наруто смотрел не на это, и даже не на зеленое горлышко закатившейся за походную плиту бутылки. — Ты тоже дебютируешь!
      — Не-а, — и хоть Киба тянул гласные, звучало оно иначе. — Теперь уже не дебютирую, — а потом, меняя тему, указал на еще болезненные скулы: — Но, вот увидишь, они меня запомнят! 
      Это был единственный раз, когда Инузука признал свое поражение. Но он не сдавался, занимая позиции подтанцовки и разглагольствуя перед тонсенами об исключительной важности добиться высот в качестве айдола. Фактически, он наслаждался своей жизнью и местом в ней, крутясь вокруг медиа, кормя себя призрачным шансом вдруг стать звездой. Хотя смог бы Киба сломать свой уклад — Наруто не был уверен.
      В этом они отличались.
      — Они привлекают взгляды, не так ли? 
      Голос Какаши вернул в реальность. Наруто едва не подавился, поняв, что менеджер сидит по правую руку, а остальные куда-то исчезли. Из динамиков по-прежнему раздавался весёлый трёп. 
      — Д-да, — Наруто отложил в сторону приборы и почувствовал себя странно: он провалился в воспоминания, а не туда, к ним. Но от него ждали именно этого ответа.
      Менеджер поглаживал пальцами погасший телефон и неспешно перевел взгляд с собеседника на экран.
      — Хороший каст, — с ноткой сожаления произнес мужчина. — Я бы так не смог. 
      — Мне кажется, Вы добились бы многого, став айдолом, — задумчиво сказал Наруто, а, услышав ироничный смешок, попытался объясниться: — Ваше умение держаться! Самообладание, вера в себя — вот, что важно! А голос и танцы — поставят. Было бы желание! Агентство может… 
      — Нет, — тихо сказал мужчина. Его взгляд: с прищуром, отдающий маслянистым пеплом, способен бы был свести поклонниц с ума и годы назад, и сейчас. — Я пришел в агентство не в качестве трейни. 
       Наруто слушал внимательно, удивленный такому признанию. Казалось, что люди не попадают в индустрию случайно, тайно надеясь найти всеобщее признание, а не скрываться в тени подобно Какаши. Он не был продюсером или тем человеком, который определял концепты и пути развития новоиспеченных групп. Он лишь координировал встречи и составлял планы, утвержденные отделами связей, будучи кем-то вроде менеджера смены в пресловутом «Севен-Элевен».
      — Я хотел стать им поддержкой, — продолжил мужчина. И без того тихий голос звучал на грани слышимости, так что пришлось наклониться чуть ближе, чтобы не пропустить ни единого слова. — Тем, на кого они могут положиться в трудную минуту. 
      За дверью — другой, приоткрытой — слышался смех Суйгецу, скатывающийся в хрип. Но Наруто было не важно. Он слушал мужчину, знавшего о жизни айдолов чуть больше и желавшего приоткрыть в другой мир дверь. Только Какаши, казалось, больше не собирался говорить и слова, пододвигая к себе кружку и делая долгий глоток. 
      — … Обито-хён застегивает ремень на последнюю «дырочку», — вещал по ту сторону Итачи. На его лице появилась улыбка: сдержанная и неуверенная. А после был взгляд, обращенный теперь к Шисуи. — Может тебе стоит ему писать «пошли пожрем», а? 
      Они казались расслабленными, разомлевшими. Пустые стаканы поблескивали в свете камер. Саске уплетал за обе щеки чачжанмён (прим.: лапша со сладким черным бобовым соусом; корейское блюдо), наблюдая за Обито, который приподнимал длинное худи и демонстрировал остальным заправленный вдвое в шлевки ремень. 
      — Не похоже, чтобы им нужна была помощь, — не отрывая взгляда, признался Наруто. — Они ведут себя так, словно нет никаких камер. 
      — Они контролируют себя настолько, что думают даже над тем, как дышать, — не меняя тона, заметил Какаши. Он тоже смотрел на экран, где Шисуи, приложив пальцы к подбородку, покачивал плечами. Раскрасневшиеся щеки и легкомысленная улыбка — скриншоты эгьё разбредутся по сети в мгновения ока. — Никто не узнает, о чем они думают и о чем переживают. 
      Наруто вспоминал Саске, то, как он кривил за кулисами рот, называя происходящий на сцене фарс полоумием. Не гнушался низкосортными выражениями, не достойными айдола. И все же, он оставался под пристальным вниманием тем, кого в нем хотели видеть. 
      — … любое неверное слово или движение — даже взгляд — может оказаться последней каплей.
      — Последней — для чего? 
      Какаши бесцветно улыбнулся. Опустил взгляд на телефон, читая всплывшие уведомления и оставляя их без ответа. Ухоженные пальцы и ровные здоровые ногти. Разве такими были остальные менеджеры? 
      — Многие не выдерживают давления общества, — сделав вздох, выпрямился Какаши. Его речь изменилась. Он поправил полы пальто, все еще висящего на плечах, хоть и расстегнутого. — Его ожиданий, требований и желаний. Иногда даже сильные из нас не справляются.
      — Меня это не пугает, — заявил Наруто, встречаясь с внимательным взглядом. — Если таков мой путь, чтобы стать айдолом — это меня не остановит. 
      Он не стал говорить «когда-нибудь», заставляя слова звучать уверенней. Быть может, их сила подействует, и ноосфера примет подобное положение вещей. Какаши, похоже, не воодушевился сказанным (хотя было ли что-то, что заставляло того округлять глаза и делать губы, похожими на букву «о»?). Менеджер вновь постучал краем телефона по крышке стола и опустил взгляд к пальцам. 
      — Что не так? — казалось, что мысли Какаши заняты чем-то другим и находились намного дальше — за дверьми этого здания. Менеджер натянуто улыбнулся. Наруто усмехнулся. — Думаете, я не знаю, о чем говорю? Вам кажется это смешным и…
      — Отнюдь, — тихо заметил мужчина. — Мне это кажется очень печальным. 
      Это не походило на шутку, хотя раскрасневшийся по ту сторону Итачи давил смех в подставленное плечо лидера. Саске скалился со своего места, не отрывая глаз от опьяневших от славы хёнов. 
      Сердце подпрыгнуло к горлу, упираясь острым углом под кадык. Рука потерла шею, пытаясь расслабить напрягшиеся мышцы. 
      — Жизнь айдола скоротечна и быстра. Он умирает дважды: первый раз — когда перестаёт выступать, — продолжал менеджер. — И он гораздо болезненнее, нежели второй.
      — Но лучше так, чем всю жизнь жалеть об упущенных возможностях! — пытался донести свою мысль Наруто. Он был уверен в своих словах. — Как можно радоваться, что ты не умер, если ты даже не родился?
      Ветер ударял ставнями о рамы окон, закрытых под спецобслуживание. Традиционную утреннюю песню затянул Обито, все еще представляя себя где-то в Корее. 
      Наруто тяжело дышал, словно проделал весьма долгий путь, чтобы задать волнующий вопрос. 
      — Ты придаешь этому слишком большое значение, — менеджер будто не различал волнения в голосе. — Найди себе другое занятие и цель. Тебе сколько? Восемнадцать? 
      — Девятнадцать, — поправил Наруто, словно это имело значение. Нет — не имело. — Скоро двадцать. 
      — Даже так. Впереди еще столько времени и открытий… Чем вариться в этом всём… — пространно завершил Какаши. — Не повторяй ошибок. 
      — Ваших? — выпалил Наруто, тут же пожалев о скоропостижности, и, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, тише добавил вежливое: «менеджер-ним».
      — Я никогда не стремился быть айдолом, — растянув губы в улыбке, сказал мужчина, его ртутного цвета глаза оставались нечитаемыми. — Но мой отец им был. И он жил этим.
      Лет двадцать назад это называли иначе, но суть оставалась той же. Лица, сияющие улыбками со сцены, машущие рукой с высоты помостов и бывшие идеалами сотен тысяч. Медиа и пресса были столь же голодны до сенсаций, а о конфиденциальности частной жизни и вовсе не слышали. Поклонницы скупали журналы, на страницах которых появлялся кумир. 
      Хатаке Сакумо блистал несмотря на возраст. Он перешагнул тот порог, когда посредственные таланты уходили в тень, продолжая быть недостижимой вершиной, к которой устремлены взгляды. Их славное трио все еще приглашали на светские рауты, забивая расписание на месяца вперед. Им слали подарки, посвящали передовицы в газетах и мечтали заполучить в мужья. Сакумо лишь улыбался, отвешивал глубокий поклон и сжимал ладони очередной наивной дурочки, с кассетным плеером на ремне, и ничего не обещал. Он видел горящее в сердцах своих поклонниц пламя и разжигал еще сильнее свое. 
      Его признавали истинным красавцем. Как сейчас говорят — вижуалом в группе, и музыкальная студия — в то время жизнь артиста контролировали именно они — заключала контракт за контрактом, обеспечивая работой. Новые альбомы и синглы становились хитами, звуча отовсюду: будь то чайные или концертные залы. И Сакумо жил этим, улыбаясь с экранов телескопических телевизоров.
      Сквозь этот экран следил за его жизнью и малолетний Какаши, вслушиваясь в каждую фразу, сказанную в интервью, и желая услышать хотя бы намек на адресованное ему послание. Но дети, как и их матери, а тем более жены, легко ставили крест на образах завидных холостяков. 
      Он восхищался отцом и ненавидел свое положение бастарда, держа рот на замке. Пока все остальные желали дышать одним воздухом с Сакумо, Какаши же вдыхал запах посланных кем-то из студии игрушек, теша себя мыслью, что те пахнут отцом. Но тот улыбался лишь с фотокарточки, где красивой вязью заплеталась подпись. 
      Нет, Сакумо никто не запрещал встречаться с семьей, как это делали сотни других, променяв всеобщее обожание на уют и заботу. Но стоило объявить общественности о появившихся новых «особых» обстоятельствах личной жизни, как интерес спадал, а вчерашние поклонницы превращались в брызгающих ядом змей. Те, кто вчера мечтал заполучить место в твоем сердце, сегодня же представляли сотый по счёту способ тебя убить. А виной всему призрачная надежда, сведенная на «нет» появившейся из ниоткуда женщиной. 
      Слушая низкий голос в телефонной трубке и отвечая короткое «да» или «нет», Какаши подыгрывал отцу, позволяя тому оставаться на вершине славы, ни единым движением не вызывая сомнения в созданном публичном образе. 
      Но Наруто знал историю с другой стороны. С той самой, где, попав в гущу скандала с бывшей постановщицей, Сакумо покончил с собой. Он плохо помнил причины, озвученные тогда СМИ, но не раз слышал насколько большой резонанс вызвало найденное в гостиничном номере тело. 
      Выходило, что Какаши понимал, о чем говорит. Не просто разбирался в теории, а перетерпел на собственной шкуре? 
      Наруто смотрел на менеджера по-новому, еще не зная, как отнестись к неожиданному открытию. Спросить напрямую или сказать «мне очень жаль»? Будет ли то уместным? Вряд ли. 
      — О чем это вы тут болтаете? — деланно потянул Суйгецу, выставляя на стол бутылки. — А я тут сувениры принес. Не то чтобы прямо так на память, но… 
      Какаши вновь вел себя так, словно и не было никакого «скользкого» разговора, но Наруто не обладал столь хорошим контролем над собой. Способный переключать эмоции, но не мысли, он до сих пор слушал про «живую воду», которая обещала вырубить с первых стаканов. 
      — Этот аквавит, как мне сказали, лучший, — словно заправский маркетолог заявлял Суйгецу. — Местные парни… 
      Наруто попытался вновь вернуться к еде. Но, остывшая, она казалась кислой и жирной, а потому, размазав по языку соус, он вновь уставился на экран. Веселье спало, выдавая сонливость, которую — по незнанию — можно принять за расслабленность. Мангеку зачитывали вслух вопросы, неспешно отвечая на них, подшучивали и лениво толкали друг друга локтями. 
      Суйгецу зашелся почти истерическим смехом. Кажется, аквавит он все же продегустировал. И раскрасневшийся молчаливый оператор был лишним тому подтверждением.
      Обстановка больше не располагала к легкому общению. Да и, честно говоря, это действительно был тяжелый день, и вечно делать вид, что сутки никогда не кончаются — нельзя. 
      Никто не придал значения тому, что Наруто поднялся и вышел. В другой раз его охватила бы беззлобная обида: насколько он был никем, чтобы не принимать во внимание исчезновение в такой ответственный момент? Хотя был ли момент ответственным? 
      Мангеку сидели на прежних местах. Тарелки опустели. Стаканы блестели от влажных капель, сползли в сторону вороты, а рубашка в вертикальные полосы осталась на спинке стула Шисуи. 
      Наруто прикрыл за собой дверь, прижимаясь к ней спиной. Душно и жарко из-за плотно задернутых окон. Мигал индикатор продолжавшейся съемки, длившейся (судя по цифровому маркеру) уже целый час.
      Помогала ли сладкая иллюзия дружелюбия, мастерски созданная Мангеку, а может что-то еще, но Наруто мог представить, что он часть их самих. 
      — Напеть строчку из нового альбома? — потирая подбородок, спросил Обито. Он даже задумался, а после вздохнул: — Боюсь, нас отшлепают, если я проспойлерю хотя бы пару строк… 
      Шисуи хлопнул того по бедру, и под тихую перепалку Наруто и сам не заметил, как улыбнулся. А вот Саске восседал на своем месте, словно на троне, и прожигал его взглядом. 
      Пальцы прошлись вдоль зудящего локтя. Наруто вновь уставился на остальных. Движения смазались, став размеренными и ленивыми. Смой с них слои тональника — понравятся ли они остальным с темными кругами под глазами? 
      — Эй, Наруто-хубэ, — голос Саске был властен и низок. Таким, каким нравилось представлять его себе девушкам, сидящим по ту сторону экрана. Только вот он обращался не к ним. Он смотрел за экран, туда, где стоял Наруто. — Иди сюда.
      Обито все еще продолжал смотреть в камеру, пока остальные — на подавшего вдруг голос макнэ. Наруто переступил с ноги на ногу, не уверенный, как должен реагировать. Обычно подобные стримы не прерывались, не отвлекались на кого-то еще. Никто не предупреждал об изменениях в заранее оговоренном сценарии. 
      Саске больше не интересовался хёнами, он смотрел только перед собой, находя невероятно забавной реакцию на свое вызывающее поведение. 
      Наруто сделал шаг вперёд. 
      — Думаешь, что тебе все можно? — с излишней драматичностью решил поиграть в хёна Шисуи. Он окинул взглядом остальных, уперев руку в бок и строго смотря на младшего. — Что ты себе позволяешь? 
      Наруто замер, читая во взгляде Итачи безмолвное осуждение. Или, быть может, то было безразличием? 
      — Ты стоишь, словно столб, — вскинув вверх подбородок, вернул себе внимание Саске. Наруто обернулся, замечая мигающий сигнал продолжающегося стрима. 
      Он уже попал в кадр, и глупо было отнекиваться и возвращаться назад. Шисуи махал рукой, приглашая за стол, а Обито, улыбаясь, пытался сгладить неловкость из-за вольности макнэ. Даже Итачи подвинул свой стул, освобождая место для гостя. 
      Но Саске уже приготовил свое: он откинулся на спинку и похлопал себя по колену — я жду. 
      Это было столь провокационно, что Наруто был бы полным придурком, если бы не понимал, чего добивается Саске. С тем же успехом тот мог бы закинуть руки за голову и спросить: «Хочешь меня?» Подобное делали герои-любовники в знаменитых американских фильмах. Но Саске был воспитан иначе, хотя был ли?
      Ноги налились свинцом, а губы растянулись в улыбке: широкой и доброжелательной. Наруто сделал два шага вперед и склонился к видоискателю, махая рукой тем из поклонниц, что ждали его появления. Кто знает, быть может, они поймут раньше других, насколько открыт для них был Узумаки. Он решительно смахнул невидимую влагу с кончика носа, подумав, что это будет неплохо смотреться, как личная фишка, и направился напрямую к Саске, занимая предоставленное колено с таким выражением, словно делал это с полсотни раз на дню.
      В конце концов, Какаши-ним предупреждал, что путь будет тернистым и сложным. А Наруто чувствовал, что обязан пройти его.
      Если его хотят видеть здесь — он будет сидеть рядом с Саске и подыгрывать до тех пор, пока не надоест. 
      — А ты тяжелее, чем кажешься, — выдохнул Саске, выглядя то ли довольным, то ли удивленным от того, что в кои-то веки ему подыграли. 
      — Не говори так, словно ожидал, что я сдамся, — Наруто не мог скрыть удовольствия от собственного появления и искренне усмехнулся. — Когда бы меня что-либо останавливало? 
      Пустел выставленный слева от Итачи стул. Мангеку смотрели на них, вмиг растеряв всю усталость. 
      Распахнулась тяжелая дверь, и все еще раскрасневшийся Суйгецу смотрел на других, не зная, то ли экстренно отключать съемки, то ли рискнуть и посмотреть, чем это все обернется. 
      Саске больше не задирал голову вверх, чтобы смотреть на позволивший себе лишнее стафф, и явно ощущал удовлетворение от смятения, в котором пребывали сующие головы в открытую дверь операторы. 
      А Наруто самодовольно щурился, стараясь не выглядеть излишне нервно в ожидании решения, которое примут по нему из-за импульсивного решения. 
      Счётчик просмотров неугомонно рос. Один за другим сменялись комментарии, которые можно было бы прочесть, если подвинуться и уставиться в монитор. Но взгляд привлекало другое — собственное изображение на нем. 
      А ведь Наруто неплохо смотрелся! Особенно, они вместе.
      Опьяняющая эйфория вскружила голову. Он положил руку на плечо макнэ, ощущая, что не просто имеет право, а обязан вести себя так, а не иначе. И ведь еще минуту назад он сомневался. 
      — Давайте пригласим остальных! — голос Шисуи вернул к реальности. Лидер уже махал стоящим по ту сторону камеры и выглядел так, словно планировал это с самого начала. — Всех тех, благодаря кому наш сегодняшний стрим стал возможен! 
      Операторы встали перед столами. Суйгецу беззастенчиво жевал схваченную со стола закуску. Мангеку теснились, пропуская стафф, сталкиваясь плечами и похлопывали друг друга по спинам, благодаря за работу.
      Перед камерой их столпилось столько, что зритель вряд ли мог разглядеть всех. Но Наруто чувствовал, какой стала хватка Саске. Тот так и держал его за плечо, не давая отстраниться ни на сантиметр. Только Наруто и не собирался, продолжая играть свою роль даже после того, как Итачи нажал кнопку «стоп», и на экране появилось сухое «трансляция закончена» и семизначное число зрителей. 
      — Вы не против, если я съем? — первым прервал молчание Суйгецу, кивая в сторону оставшегося токкальби (прим.: говяжьи ребрышки в соусе). — Меня даже не смущает, что они холодные.
      Его даже не смущало, что ответа не последовало. Обито провел рукой по волосам, а после сцепил пальцы на затылке, смотря то на остальных, то на камеру.
      — Думаю, у нас получилось, — высказал вслух Шисуи то, что остальные хотели услышать. — Выглядело достаточно мило…
      — Это провал, — тихо подытожил Итачи, даже не смотря в сторону виновника.
      Наруто чувствовал, как напрягся Саске, а после колено под ним дернулось, давая понять — все закончилось. Вряд ли бы Наруто дали возможность оправдаться. Но он ни секунды не пожалел, что всё-таки предстал перед камерами. Пусть как хубэ, как стафф, как приложение к Саске. Но он ощущал то волнение, которое еще не испытывал ранее. Даже в те разы, когда выходил на сцену в стянутых на лице капюшонах, он ощущал иное.
      Сегодня же, люди смотрели на него. И он блистал в маленькой комнатке ресторана. И именно из-за него столь странно вели себя Шисуи и Обито. И Итачи, прошедший мимо и даже не взглянувший на него. 
      — Раз мы закончили, пора собираться и ехать. Машина ждет, — хлопнув в ладоши, объявил Какаши. Он не выглядел раздосадованным или смущенным их выходкой.
      Им было дано десять минут на сборы и встречу в микроавтобусе.
      — Единственное, — уже на пороге заметил менеджер, — я хочу, чтобы вы отдали свои телефоны. 
      Подобные требования случались, когда дальнейшая утечка информации могла стать опасной. Или же на утро их ожидало испытание, в котором мобильные могли бы стать помехой. 
      — Стаффа это тоже касается.
      Не то чтобы в том аппарате было что-то важное или необходимое, но Наруто хотелось узнать, что говорят о прошедшей трансляции. И дело не в часовой болтавне Мангеку, а в том, что будут говорить о нём. Но, видимо, придется ждать окончания съемок и возвращения домой. 
      Киба тут же доложит во всех красках, разбавляя слова фактами и догадками нетизенов. Уж кто-кто, а его сосед был тем, кто в курсе событий и настроений общественности. Было бы интересно узнать, как их восприняли остальные. 
      Микроавтобус полз по пустынным улочкам, вскоре остановившись у высоких глухих ворот. За такое время даже не удалось прикорнуть, хотя тишина и усталость создавали очень уж соблазнительный тандем. 
      В этот раз комнаты были меньше, но Какаши обещал, что ютиться толпой, бок о бок друг с другом, не придется. Хотя после промозглого ветра и пяти минут на холоде в ожидании подходящих к дверям ключей, Наруто готов был занять кушетку в холле. 
      — Распределение комнат! — даже сейчас Мангеку отрабатывали материал. Операторы стояли наперевес с камерами. 
      Наруто поймал себя на мысли, что несказанно рад возможности миновать очередной розыгрыш, наслаждаясь задорным позвякиванием ключа в кармане. Какаши выдал его, сверив с пометками в планере, и напомнил о раннем подъеме. Звучало садистки, учитывая, что, формально, спустя час уже будет утро. 
      Вторая кровать оставалась свободной: операторы еще были заняты работой. Пусть час или два — Наруто уже будет не важно. Он собирался уснуть мертвецки глубоким сном. Даже если сосед будет сопеть или кашлять — ничто не собиралось нарушить планы. 
      Душ получился быстрым, а одеяло — небывало легким, но жарким. Поэтому, скрутив его между ног, Узумаки провалился в сон. Где-то внизу раздавались голоса. Глухо топали босыми ногами по сплетениям коридоров (сколько там еще было комнат: пять? шесть?). Привычный аромат тоника напоминал о доме. Если верить прогнозам, как минимум через день он окажется там. И кто знает, может, в аэропорте его встретят по-другому? Возможно, однажды он действительно сможет стоять перед стадионами и слушать собственные партии голосами фанатов?
      Это уже утром, когда Суйгецу стучал по дверям и объявлял о получасовой готовности, Наруто понял, что заплутал по тропинкам фантасмагорий. 
      Все эти ранние подъемы и вечные недосыпы были той частью жизни айдолов, которую хотелось бы изменить. Но ценой тому была слава и всеобщее обожание, поэтому Наруто готов был работать над собой. 
      — Ненавижу просыпаться так рано, — отрывая голову от подушки, простонал Наруто. Хотелось накрыться и притвориться элементом мебели, дотянуть до самолета и отоспаться еще часов десять. Разве он плохо поработал вчера? 
      Он цеплялся за хрустящие ворохи одеяла и простыни, смотря на темные провалы окон. В отличие от жарких прибрежных стран, утро в Норвегии было уныло и серо. Узумаки зевал, опускал лицо в ладони с водой и обтирал шею белоснежным полотенцем. 
      Путался под ногами чужой, вывернутый наизнанку чемодан. Собственный же был меньше, но мало чем отличался в итоге. Подготовленная заранее рубашка с контрастными вставками оказалась безнадежно измята, и вместо нее Наруто натянул синюю майку со спонсорской спортивной курткой с крупной полоской в бело-красных тонах. Взглянул напоследок в приставленное к стене зеркало и решил, что подобный расслабленный образ отлично бы подошел под так называемый «бойфренд-контент». 
      В коридорах шумел, распеваясь, Шисуи, вызывая у кого-то сдавленный смех. Кажется, то был Обито. Он сидел, подогнув под себя ногу и склонив голову на руку, скрывая пальцами не спрятанные кремами шрамы. Сидевший на кресле Саске сцепил пальцы в замок и смотрел перед собой, не обращая внимания на происходящее вокруг. 
      Наруто остановился напротив, пытаясь понять, чем на этот раз жили айдолы. 
      — Что значит «никаких спойлеров»? — возмущался сделанному замечанию Шисуи. — Эти слова не похожи ни на одну из наших песен… Ну, может, одну. И разве она не выйдет к моменту эфира? 
      Суйгецу отрицательно мотнул головой и развел руки, говоря, что сказанного уже не вырезать, хотя это, конечно, полнейшая ложь. 
      — Наруто, — вышедший из поля зрения камер Итачи похлопал его по плечу, становясь позади и склоняясь в считанных сантиметрах от уха. — Ты так любишь нарушать правила.
      Он говорил тихо, и дело было не в идущей записи, не в завернутом в меховой чехол микрофоне всего в паре метров. Эта расслабленность, словно предупреждение, напротив — кричала об опасности. Настолько, что стало не по себе от дыхания, застывшего в ожидании. 
      — А что насчёт доступа в интернет? 
      — Что? — Наруто казалось, что он ослышался. Даже ровный глубокий голос Саске оставался фоном. — Менеджер-ним забрал телефон.
      Это было правдой. Возможно, запасные оставались у Суйгецу, или операторов. Личные, а не те, что они вручили в протянутую руку менеджер-нима.
      И, конечно, тот оставался у Какаши. 
      Он бесшумно прошел между диваном и камерой, не оставляя и тени в кадре. 
      Итачи незаметно изменился, и былая опасность миновала, сменившись напускным безразличием. 
      — Тогда… — его рука с худыми пальцами опустилась на плечо, затем на локоть и сжалась. — Приготовь для нас кофе. Это будет непростой день. 
      — Тогда бы я настоял на полноценном завтраке! — вдогонку попытался пошутить Наруто, надеясь, что слова услышит и менеджер, снизойдя до чего-то сытнее, чем молотые кофейные зерна и вода. Но тот лишь стоял неподалеку, упершись взглядом в собственный телефон и отвечая на очередное, должно быть архиважное, сообщение. 
      — Голосую за прогулку на велосипедах! 
      — В такой холод? 
      — Что насчет лыж? 
      — Или заказать пиццу и не выходить из дома. 
      Мангеку привычно спорили, и Итачи вновь был среди них. Наруто поймал короткий вопросительный взгляд Саске, но не нашел, что ответить. 
      Была ли просьба Итачи столь уж важна? Кто знает, может, это была проверка готовности подчиняться бессмысленным правилам? Ведь Наруто сдерживали обязательства и контракты, по которым он просто не мог раскрывать подробности тура. К тому же, сегодняшний день обещал мало походить на сногсшибательный, чтобы поддаться соблазну. 
      Поэтому, пожав в ответ плечами и задрав рукава спортивной куртки, Наруто пошел делать то, что вряд ли под собой имело двойное дно — готовить кофе. 
      Ведь это полагается стаффу?