На следующий день Учиха отправился в офис: конец года неумолимо приближался, и необходимо было подводить итоги, контролировать составление отчётов и балансов, доносить эти сведения до совета директоров. Для Наруто, несмотря на приближение праздников, начались учебные будни с заботливо увеличенной Ирукой нагрузкой.
Саске вернулся домой довольно поздно: усталый и взъерошенный. Разговор не клеился, а Наруто чувствовал в нём что-то чужое, и это "что-то" раздражало. Намикадзе никак не мог понять, в чём дело, да и взгляд у Саске был какой-то не такой, беглый. Наруто это не нравилось.
Саске, приняв душ, вновь засел у себя в кабинете и не вышел даже по приезду Ханы, хотя та и не горела желанием его видеть: ночью ей снова снился тот же сон, что не оставлял в течение полугода после того, как они с Учихой перестали общаться. Сон, полный крови и страданий, только вот каждый раз после пробуждения она никак не могла вспомнить лиц тех, кто страдал в её сне: она помнила суть, но не могла рассказать о подробностях; и девушка никак не могла понять, как этот сон связан с Саске. Оказалось страшно увидеть то же сновидение, что и десять лет назад. Утром Индзуку после пробуждения била дрожь, а встретить Учиху скорее всего значило вспомнить все подробности увиденного ночью, чего не хотелось по определённым причинам.
Принесённый зверёныш ещё не горел желанием вставать с места и обследовать территорию. Рядом с его подстилкой, которую сегодня, к слову, сменили, стояла миска с водой. Мелкого сегодня не тревожили: Наруто хотел бы что-то для него сделать, но Хана не велела его лишний раз беспокоить.
После того, как ветеринар покинула дом, Наруто по обычаю зашел к Саске в кабинет и устроился на диване. Учиха старался не замечать парня, поэтому Намикадзе пришлось перейти к более активным действиям – Саске с готовностью ответил на поцелуй, но ощущение чего-то чужого всё равно не покинуло Намикадзе. Наруто отстранился и, проведя пальцами по щеке Учихи, едва того касаясь, негромко спросил:
- Саске, куда ты ездил?
- Я же говорил утром, что в офис, – Учиха притворился, что не понимает, о чём речь.
- А потом?
- А потом я был дома, - спокойно, но чуть раздраженно. – Наруто, в чём дело? Не строй из себя обделённую вниманием домохозяйку.
Намикадзе фыркнул и вышел из комнаты. Он не знал, что можно ответить в таком случае. Мальчик пошел смотреть телевизор; кашлянув, он попросил у Хибари мороженого. Когда оно было принесено, Наруто хватанул из блюда его столько, сколько смогло поместиться на ложке, и отправил в рот – от холода свело челюсть. Когда этот огромный кусок мороженого отправился в дальнейшее путешествие по организму, Наруто казалось, что он чувствует, как тот проходит по пищеводу, замораживая всё на своём пути. Хотелось заморозить свою душу. Чтобы взгляд был такой же ледяной, как у Саске.
Учиха чертыхнулся и прикрыл глаза, но тут же открыл их: слишком ярко предстал образ того места, где он был недавно. Саске помотал головой, пытаясь отогнать видение.
Чёрт. Мальчишка слишком чувствителен и замечает любую, даже малейшую, фальшь. Но пока другого выхода из сложившейся ситуации Саске не видел: он не хотел, чтобы парень начал заниматься подобными вещами в таком возрасте, да ещё и в позиции безусловного пассива, лишь по его, Саске, прихоти. Учиха ненавидел себя за то, что поддался искушению и вообще ввязался в эти отношения, за то, что не может спокойно смотреть на игривые движения Намикадзе, за то, что просто безумно хотелось, чтобы кроме той нити доверия, образовавшейся между ним и Наруто, возникло нечто другое, более приземлённое. В то же время Саске нередко задумывался о том, откуда у Наруто умение целоваться и жутко возбуждать партнёра парой движений, к чему все эти странные фразы, которые иногда вырывались у него, как бы крича о том, что не бывает таких знаний, полученных на подсознательном уровне.
Зачем? Откуда? Как? Он же не должен быть таким, не должен смотреть развязно и притягивающее, не должен манить к себе любым движением, не должен, в конце концов, так соблазнительно ходить и есть!
Саске бросил папку с какими-то документами на стол. Строчки всё равно уже расплывались перед глазами, а мысли витали где-то далеко… ну, или как минимум в соседней комнате.
Когда Учиха прошёл в гостиную, то увидел сидящего на диване Наруто: он держал в одной руке папку с бумагами, второй зачерпывал десерт из вазочки; читая, парень ещё и умудрялся косить взглядом в телевизор.
- Наруто…- подходя ближе.
- М?.. – не отрываясь от чтения.
- Ты испачкался. Вот тут, - Саске провел пальцем по уголку своих губ.
Наруто посмотрел на Учиху и провёл рукавом водолазки по губам – тем не менее, растаявшее мороженное осталось на лице. Саске вздохнул и, сократив расстояние между собой и парнем, сам убрал это небольшое недоразумение, не забыв потом слизать сладкую жидкость с пальца. Намикадзе вновь уткнулся взглядом в бумаги.
- Интересно? – спросил Учиха, желая хоть как-то завязать разговор.
- Довольно-таки да. Дед действительно не стал включать сюда кипы однообразных договоров, лично переписав все ключевые сделки и их условия на несколько листов. Это упрощает мне задачу. Еще бы он убрал эти диаграммы и листки с цифрами с множеством нулей – было бы волшебно, - Наруто отвечал, не отрывая взгляда от папки, словно боясь вновь обжечься о чёрный лёд. Он ведь тоже может обжигать не хуже пламени.
- Это необходимо для составления общей картины. Если хочешь, я помогу тебе разобраться с диаграммами и сметами, - Саске присел на полу рядом с диваном и протянул руку к папке, желая выудить оттуда листок.
- Нет, - Наруто остановил его руку. – Не сегодня. Для начала я хочу просто прочитать историю развития компании, а потом уже буду вникать в какие-то особенности. Да и всё равно я сейчас ничего не пойму, слишком устал сегодня.
- Как скажешь. Может, тебе лучше спать пойти? – пытаясь заглянуть в глаза.
- Дочитаю материалы по одному году и лягу. Я сегодня снова буду здесь, - напряжённо уставившись в одну точку.
- Ладно, спокойной ночи, - Саске привстал и потянулся было к Наруто, чтобы коснуться его лба губами, но тот резко отвернулся, ясно дав понять, что прощения Учиха ещё не заслужил.
- Спокойной, - отозвался мальчик, не глядя на Саске.
Учиха отправился к себе. Как только он скрылся, Наруто, послав хозяину дома проклятие, захлопнул папку и, укутавшись в одеяло, полностью погрузился в просмотр какого-то американского боевика, который, к слову, уже подходил к концу с хеппи эндом. Все живы, любимы и счастливы. Жизнь прекрасна. Жаль, что только в кино так. Жаль, что только там умирают героически, а о потерях забывают быстро. Жаль, что понять, чего ты хочешь, в жизни бывает куда тяжелей.
Намикадзе уснул, размышляя о том, слишком ли многого он от этой жизни хочет.
Саске уснуть не смог, несмотря на усталость. Что-то мешало.



Проснувшись, Наруто почувствовал лёгкие прикосновения и услышал мягкий шёпот Учихи, который, несомненно, сидел рядом с диваном. Как только глаза Намикадзе открылись, Саске произнёс:
- С добрым утром, - и, не дождавшись ответной фразы, спросил. – Позавтракаешь со мной?
- Пф… - Наруто сделал попытку отвернуться, но был остановлен. – Только за отдельную плату.
- И какова же цена? – кажется, этот мелкий прохвост отходчивее, чем он думал.
- Ты приедешь к обеду. Или я к тебе приеду. В общем, сегодня днём мы должны пересечься, - отвернуться не дали, поэтому Наруто, набравшись смелости, снова рискнул заглянуть в глаза Саске. Не обжегся. Лёд со вчерашнего вечера подтаял.
- Замётано, - Учиха был рад, что обошёлся малой кровью.
Где-то на кухне зазвонил телефон.
Саске, стоявший на коленях, положил свою руку на лежавшего Наруто и, таким образом обретя дополнительную точку опоры, приподнялся и потянулся к губам парня – тот не отвернулся.
Саске не мог понять, почему к Намикадзе так тянет. Это словно было заложено где-то на генном уровне. Когда Наруто был рядом, мозг словно отключался и отказывался видеть в нём ребёнка. После сознание всё-таки пробуждалось и останавливало Саске от дальнейших действий, но факт оставался фактом: тяга была непреодолимой. Хотелось бесконечно долго целовать эти мальчишески обветренные губы и смотреть в эти, на первый взгляд, наивные глаза. Хотелось быть хозяином всего того, чем обладал Намикадзе. Хотелось его просто не отпускать. То, как Наруто обычно обнимал и целовал в ответ, для Саске было достаточным доказательством взаимности.
Сейчас Наруто позволил нависнуть над собой и лишь изредка лениво отвечал на поцелуй, тем не менее, обняв Учиху за шею.
Где-то в дверях негромко раздались шаги. Они приближались и приближались, затем послышался голос Хибари:
- Саске-сан, тут…
Всё замерло: начиная от оборвавшегося где-то над диваном голоса горничной, заканчивая языком Учихи-младшего.
- Чёёёрт… - Саске еле слышно выругался, не отрываясь от Наруто и судорожно пытаясь сообразить, что следует делать в подобной ситуации.
Глаза Намикадзе смеялись, и Саске готов был дать голову на отсечение, что, если бы Хибари была немного туга на ухо, он обязательно отвесил бы что-то вроде "Ну давай, оправдывайся, добрый дядя-педофил".
Дальше в замершем виде находиться было бессмысленно, поэтому Саске отстранился от парня и, вставая на ноги, начал нести первое, что смогло придти в голову:
- Ну вот, Наруто, искусственное дыхание делается примерно так. Хн… странный ты, зачем тебе это понадобилось с утра пораньше?.. – Саске театрально-медленно заметил замершую девушку. – Хибари? Ты что-то хотела?
- Са-са-саске-саан… те-телефон… - горничная, то краснея, то бледнея, протягивала переносную трубку домашнего телефона Учихе.
Наруто беззвучно смеялся, уткнувшись в подушку и пользуясь тем, что за спинкой дивана его не так уж и видно девушке.
Саске прокашлялся и взял трубку, знаком разрешив горничной идти. Хибари задумчиво отправилась на кухню, а Учиха, отчаявшись что-либо понять из лепета чьей-то секретарши по телефону, попросил перезвонить ему через полчаса, сославшись на занятость. Наруто, нащупав пульт от телевизора и включив "звуковое прикрытие" захохотал в голос.
- Наруто, это не смешно…
- А по-моему, очень смешно, - Наруто никак не мог остановиться. – Ты бы себя видел…
Учиха, как ни странно, тоже улыбнулся. Стресс прошёл быстро, но желание отомстить осталось. Рядом с Намикадзе Саске начинал чувствовать себя лет эдак на десять моложе, поэтому Учиха не погнушался выдернуть подушку из-под головы парнишки и запустить ею в него же.
- Эээй! – Наруто вскочил и отправил подушку назад в Саске.
Утро началось весело, ознаменовав примирение. На этот раз.



Дни потекли стремительней. С завидной периодичностью Учиха задерживался на "работе" и приходил домой не похожий на себя. Наруто догадывался об истиной причине такого поведения Саске, но тот не подпускал его ближе обычного. Намикадзе ждал удобного момента.
Цунаде и Джирайя непременно хотели видеть своего внука у себя дома на Новогодних праздниках: в этом им отказать внук был не в праве.
Многие люди почему-то считают Новый Год семейным праздником, но столь же многие пренебрегают этим убеждением и отмечают его с друзьями. К сожалению, подобная перспектива Наруто не грозила: Цунаде и Джирайя (точнее, больше именно бабушка) считали, что он ещё слишком мал для подобного веселья.
Новый Год Саске должен был пройти в обществе отца и пары влиятельных семей. К счастью, в их число входили Хьюги, приходившиеся Учихам дальними родственниками, а это означало, что Саске вполне может слинять вместе с Нейджи куда-нибудь подальше.
Уезжая к старикам, Наруто пообещал, что подарок свой Учиха получит после возвращения мальчишки к нему домой; Наруто надеялся, что эта поездка не закончится его принудительным переселением. Для него по-прежнему было нелегко находиться в этом огромном особняке.


У Саске праздник прошёл довольно вяло: даже поход в клуб не доставил тех положительных эмоций, на которые хотелось рассчитывать. Вроде бы всё хорошо было: и выпивка, и компания, и музыка, - но чего-то не хватало.

Наруто заскучать старался не дать Джирайя. В принципе, этот праздник нельзя было бы назвать неудачным, если бы его не старались устроить так же, как раньше: не так сильно бы чувствовалось отсутствие родных.
Намикадзе уснул под утро. Как ни странно, сон его было настолько светлым и приятным, что просыпаться не хотелось.

После праздников Наруто ещё несколько дней пробыл у дедушки и бабушки: иначе было нельзя, ведь он и так проводил с ними слишком мало времени.
Находясь в этом доме, мальчик не терял связи с Учихой, перезваниваясь с ним, чему Саске, как казалось Намикадзе, был довольно рад. Длительные разговоры по телефону довольно хорошо отвлекали и того, и другого от разного рода нежелательных мыслей и просто дарили какое-то странное ощущение сближения и понимания.
Цунаде изредка пыталась поднять тему переезда внука в свой дом, но, не встречая поддержки ни со стороны Джирайи ни, тем более, со стороны Наруто, женщина умолкала. При желании она, разумеется, могла бы стукнуть кулаком по столу и перевезти мальчишку к себе, не спрашивая его мнения на этот счёт, но Цунаде не хотела разрушать и без того шаткие отношения между собой и внуком. Наруто был своеволен настолько, насколько мог быть не обделённый вниманием тринадцатилетний мальчишка из богатой семьи, и настолько же упрям, и подобное к нему отношение могло спровоцировать стопроцентное отторжение с его стороны. Джирайя же, в последнее время обуреваемый какими-то странными мыслями, считал, что юному наследнику стоит учиться жить самостоятельно, не полагаясь на их с женой помощь хотя бы в повседневной жизни. Цунаде казалось, что муж не в себе последнее время, а эти мысли о самостоятельности словно нашёптаны кем-то. Да и называть самостоятельностью жизнь в чужом доме казалось ей странным.
Джирайя искренне наслаждался общением с Наруто. Мальчик проводил с дедом много времени, они без конца беседовали: младший Намикадзе не уставал задавать вопросы, а Джирайя рад был отвечать на них. Наруто прочитал всю информацию в папке, которую получил от деда, и теперь мог более-менее свободно ориентироваться в вопросах, касающихся истории компании и интересоваться теми или иными подробностями.
Джирайе казалось, что он должен воспитать во внуке чувство ответственности за Империю, построенную Минато, и подготовить мальчика к ведению дел: Наруто следовало набираться опыта, чтобы в будущем он мог самостоятельно отвечать за компанию. Джирайя даже подумывал в ближайшее время начать изредка (раз в неделю, например) приводить Наруто в офис, возможно, даже дать шанс присутствовать на летучках и совещаниях…
Дед чувствовал, что нужно торопиться, что какая-то неведомая сила нависла над ними с самой кончиной сына, что эту силу невозможно перебороть лишь верой в светлое будущее.
Джирайя не препятствовал жизни внука в доме Учихи: было в глазах их обоих нечто, казавшееся прочной и неожиданно образовавшейся связью. Вряд ли Саске захочет использовать доверие Намикадзе-младшего, чтобы повлиять через него на ослабевшую Империю и дать шанс компании Учих поглотить её. Этот Учиха не был способен на подобное и вряд ли мыслил о делах, находясь в обществе Наруто. Нельзя сказать, что неожиданная привязанность внука была воспринята Джирайей на "ура" сразу; нет, он долгими вечерами размышлял о том, что могло быть её причиной и что могло стать следствием. В конце концов, Наруто унаследовал от отца прекрасное чутьё на людей, он вряд ли бы подпустил так близко к себе не очень порядочного человека. И всё же… что-то было не так.

Наруто по своему обыкновению влетел в кабинет Джирайи подобно урагану и тут же оказался в кресле напротив деда, тот перевёл взгляд с исписанного листа бумаги, лежащего перед ним, на своего внука, вставшего сегодня довольно рано. Тот изумлённо на него смотрел:
- Старик, ты что, не спал? Когда я вечером уходил, ты сказал, что немного поработаешь в кабинете, а утром, обыскавшись тебя по всему дому, я снова нахожу тебя здесь же.
- Спал, - ответил Джирайя. – Просто встал сегодня пораньше. Мне нужно поскорее тут закончить, - он указал на лист.
- Ты раньше никогда так не спешил с книгой, - заметил мальчик. – Неужели так хочется поскорее уйти?
Джирайя грустно улыбнулся:
- Нет, уходить совсем не хочется. Я привык ко всему, что есть, а книги – часть моей жизни. Это как отрезать от себя половину. Но… время не стоит на месте, и я это осознаю. Просто чувствую, что пора.
- Хм… я давно хотел спросить: а сложно это?
- Писать? – Джирайя удивленно посмотрел на внука: тот никогда не интересовался подобным.
- Да.
- Для меня это никогда не было сложным, - честно ответил Джирайя. – Спустя пару написанных листов герои начинают жить и действовать сами, мне остаётся лишь следить за их действиями и конспектировать.
- И всё? – удивлённо спросил Наруто.
- И всё. Тем не менее, когда книга подходит к логическому завершению, то всегда остаётся ощущение, что ты прожил ещё энное количество жизней. Я прожил очень много, - дед улыбнулся. – Пора кому-то другому этим заняться.
- Мм… понятно, - внук приподнялся со стула. – Ладно, тогда не буду мешать.
Наруто направился к выходу.
- Наруто, – окликнул Джирайя мальчика.
- А? – тот оглянулся у двери.
- Зачем ты меня искал?
- Да так, неважно, - Наруто улыбнулся и скрылся в коридоре.
Джирайя некоторое время посидел в задумчивости, а затем снова вернулся к миру вымышленных персонажей – доживать их жизнь и доносить до будущего читателя их судьбу и мысли.
Наруто направился в гостиную, где сидела Цунаде. С ней общение давалось тяжелее, чем с дедом: бабушка, не зная, о чём говорить с мальчиком, поднимала темы учёбы и друзей, иногда перемежая расспросы рассказами из своей молодости. Она не выглядела старой внешне, но её внутреннее ощущение своих прожитых лет и пресса опыта подчас выдавало собеседнику женщину с потрохами. Наруто не нравились длительные разговоры с бабушкой: было в них что-то давящее, даже если они беседовали о предстоящем обеде; Намикадзе не знал, как у неё получалось создавать такую атмосферу в последнее время. Поэтому, находясь в одной комнате, они подчас подолгу занимались каждый своим делом, просто скрашивая одиночество и изредка перекидываясь парой фраз.
За утренней трапезой Наруто предупредил, что сегодня за ужином к ним присоединится не кто иной, как Учиха Саске. Цунаде и Джирайя переглянулись, поняв, что внук решил покинуть их до следующих выходных.

Саске приехал за пару часов до ужина и провёл это время в гостиной, разговаривая с представителями семейства Намикадзе. Наруто старался улучить момент и уединиться с Учихой – это удалось лишь незадолго до трапезы, когда он увёл гостя к себе в комнату под предлогом желания показать что-то на компьютере.
Прикрыв за собой дверь, Наруто прислонился к ней спиной, взгляд его изменился: потеплел, посветлел, появились искорки.
- Соскучился? – Саске подошёл к Намикадзе и взъерошил его волосы.
- Ммм… нет, - искорки в глазах Наруто разгорались, превращаясь в огоньки.
- Хн, а я думаю, что да, - Учиха наклонился и нежно поцеловал Наруто, мягко прижимая его к двери.
Тот тут же растерял свою показную строптивость; Саске же впервые за неделю почувствовал себя комфортно.
Ужин прошёл, как и всегда, мирно, хоть атмосферу можно было назвать гнетущей: старики в основном помалкивали и косили хмурыми взглядами, однако стоит сказать, что если Цунаде смотрела на Саске как на врага народа, то Джирайя скорее смотрел куда-то сквозь него, будто не замечая ничего перед собой.
После ужина Наруто отправился наверх, чтобы собрать оставшиеся вещи, а его дед снова отозвал Учиху в свой кабинет. Цунаде какое-то время оставалась за опустевшим столом, пока прислуга убирала посуду.
Вот двери автомобиля захлопнулись, Наруто улыбчиво помахал рукой на прощание. Машина тронулась с места и вскоре скрылась из виду. Джирайя уединился с недописанной книгой. В особняке всё стихло и замерло.

То, чем встретил Наруто дом Учихи, ему не понравилось. На многих – да почти что на всех – вещах незримо ощущался чей-то след, словно бы и весь дом стал насквозь чужим. Это напомнило Наруто стеклянную балконную дверь при свете дня, на которой слишком ярко были видны отпечатки пальцев и ладоней касавшихся её людей. Хотя нет, в доме оставалось два места, избежавших подобной участи: комната самого Намикадзе и, как выяснилось впоследствии, кабинет Саске.
Пока Наруто относил свои вещи наверх, Учиха зашёл к себе: положить в сейф документы, которые передал ему Джирайя. Закончив с этим, Саске собирался уйти, но, уже направляясь к двери, заметил упавшую рамку с фотографией. Учиха подошёл к стеллажу, поднял фото; взглянув на него, он задумался о чём-то, известном только ему, и, не отрывая взгляда от неподвижных его и Итачи фигурок, присел на диван. Через несколько минут в комнате появился Наруто. Оглядев комнату и поняв, что она также уютна, как и раньше, он подошёл к Саске, мысли которого, казалось, были далеко отсюда. Он не замечал Намикадзе.
Наруто медленно вытянул из рук Учихи рамку с фотоснимком и положил на небольшой стеклянный столик, что стоял неподалёку. Намикадзе наклонился и, оперевшись рукой о спинку дивана, почти требовательно коснулся губ Саске. Тот очнулся, словно получив глоток свежего воздуха и ожив, и горячо ответил на поцелуй. Пальцы Наруто сжались на кожаной обивке, царапнув по ней ногтями.
Позже поцелуи были ещё и ещё: страстные и нежные, долгие и мимолётные, едва ощутимые, отчаянные, безумные, всепоглощающие. Намикадзе уже сидел на коленях Саске, обнимая его одной рукой, другой плавно расстёгивая пуговицы на пиджаке. Учиха подался вперёд, скидывая пиджак с плеч и освобождаясь из рукавов.
Наруто отодвинулся от Саске и, оперевшись о сиденье дивана обеими руками, подтянулся назад, в сторону противоположного подлокотника, затем подался вперед и, взяв Учиху за галстук, начал медленно отклоняться, утягивая того за собой. Саске поддался этому движению и вскоре с ногами очутился на диване, нависая над лежащим на спине Наруто.
Заставить его не думать. Заставить забыть, что перед ним кто-то значительно младше него самого.
Наруто притянул Саске к себе и снова поцеловал, затем повернул голову, открывая шею. Этим не преминули воспользоваться.
Достаточно сложно заставить кого-то не думать.
Как всегда это случалось в подобные моменты, в Учихе опять что-то щелкнуло, вдарив по тормозам. Взгляд его прояснился, и Саске, замерев и закусив губу, начал размышлять над вариантами как можно менее болезненного отступления. Тело было против такого манёвра, но на то оно и тело, чтобы подчиняться разуму.
Нет, нет! Только не сейчас. Не сегодня. Не в эту минуту.
- Саске… - голос Наруто был тихим и немного приглушённым, - скажи, чем я хуже них?
- Что? – Учиха приподнялся над мальчиком и встретился с неприятно серьёзным взглядом его глаз, будто тот смотрел сквозь его броню. – О чём ты?
- Ты знаешь о чём. Чем я хуже тех, других? Они же тебе чужие совсем, но иногда они к тебе ближе, чем я. Это нечестно.
- Ты не хуже, ты лучше.
- Ну так докажи, - требовательно. – Сейчас.
- Я…
- Иначе я буду думать, что ты считаешь их лучше. Тогда зачем мне быть здесь?
- Ты не понимаешь…
- Саске, я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь
Забудь о том, кто ты и кто я. Забудь о том, где мы. Забудь всё то, что тебя сдерживает. Просто прими происходящее. Не думай – чувствуй, не рассчитывай – полагайся на свою душу. И я всегда буду рядом, ближе, чем ты думаешь.
Наруто медленно провёл пальцами по шее Саске, затем, опустившись ниже и потянув узел галстука, развязал его и превратил в ленточку, которую легко стянуть. Наруто смотрел в глаза – неотрывно. Учиха в который раз за вечер поддался. На этот раз окончательно, отбросив все сомнения. Потому что…
Он же не хуже них. Он лучше, много лучше. Наверно, поэтому-то и не хотелось переступать эту грань, потому что с ним нельзя так, как можно с ними: по-плотски, без чувств, лишь ради удовлетворения. Практически по-животному – по велению инстинкта. С ним так нельзя. Хотя бы потому, что к нему Саске чувствует какую-то теплоту… И Учихе всегда казалось, что если он нарушит эту границу – теплота исчезнет, останется лишь эта чёртова похоть. Саске не хотел этого.
Иногда слова не нужны.
Наруто снова заглянул в глаза Учихе.
Нет, она не исчезнет, она останется, что бы ни случилось.

Когда и куда девалась одежда, они заметить не успели. Всё пошло так, как должно было идти. Только вот…
Слишком умело, слишком спокойно Наруто реагировал на каждое движение Учихи: приникал к губам, едва заметив желание поцелуя в глазах, прогибался в спине по малейшему давлению руки, начинал стонать, когда безумно хотелось услышать его голос. Он словно читал мысли, знал всё наперёд. Это было странно, но… об этом можно поговорить и позже.
Сейчас же хотелось лишь чувствовать его каждой клеточкой своего тела, прижиматься к нему сильнее, словно пытаясь стать единым целым. Страстнее, сильнее…
Нет, не так. Нежнее и осторожнее, чтобы нечаянно не причинить боли: никогда.
Саске наслаждался возможностью видеть легкую дрожь от прикосновения своих холодных пальцев к словно раскалённому на адской сковородке телу Наруто; Учиха обжигал холодом рук и тут же, следом, снова обжигал, но уже прикосновениями горячего языка.
Кажется, в доме погас свет. Резко. Наверняка остальные его обитатели сейчас заняты поисками способа вернуть освещение. Но так даже лучше. В темноте глаза Наруто блестят ярко, едва ли не светятся, как у кошки. Это завораживает.
Сдавленное шипение мальчика было едва ли не единственной видимой реакцией на проникновение Учихи. Ни страха, ни округлённых глаз, ни попыток высвободиться – ничего. Напротив, Наруто, заметив, что Саске замер, возвратил его к реальности, двинув бёдрами вверх.
Дальше уже сложно было осознавать себя отдельно от другого. Яркие вспышки ощущений обостряли чувствительность тела до невозможности, когда даже ощущаемое на своем теле чужое дыхание казалось осязаемым.
И искры из глаз, и целый мир – ничто, по сравнению с тем, кто сейчас к тебе ближе всех на свете: и душой, и телом.
Теперь ты мой. Полностью.

Позже они переместились в спальню. Просто потому, что ночевать на истерзанном ими же узком диване не хотелось. Наруто лежал на животе, подсунув руки под подушку, и смотрел на Саске. Учиха устроился на боку, подперев голову рукой.
- Наруто…
Мальчик уткнулся носом в подушку.
- Саске, давай завтра об этом поговорим… - Намикадзе знал, что хочется знать Саске.
- Завтра ты найдешь другую отговорку, - Учиха настаивал, хоть голос его и был мягким.
- Хорошо, - Наруто вновь повернул голову в сторону собеседника, хоть и старался не встречаться с ним взглядом. – Да, ты у меня… кхм. Не первый. Это что-то меняет?
- Нет, - уверенно. – Но я хочу знать о тебе куда больше, чем остальные. Поговорим об этом сейчас и больше к этой теме возвращаться не будем, идёт?
- Идёт.

Многие дети отправляются в летние лагеря. Кому-то это кажется интересным, и все каникулы они проводят там, кому-то наоборот не нравится, и второй раз ребёнок в это место не возвращается.
Минато был против отправки своего сына в лагерь в принципе и в этот – в частности, несмотря на то, что там отдыхало большинство детей крупных предпринимателей, и заведение имело безупречную репутацию. Намикадзе-старший из соображений безопасности старался свести все нежелательно частые контакты других людей с его сыном к минимуму. Кушине с трудом удалось уговорить мужа согласиться, аргументировав это тем, что мальчик и так практически лишён возможности общения со сверстниками, пребывая на домашнем обучении.
Наруто быстро освоился на новом месте, несмотря на то, что если многие дети приезжали с приятелями, то он прибыл сюда в полном одиночестве. В силу своего общительно-шкодливого характера Наруто быстро обзавёлся своей компанией, и скучать ему не приходилось. На него обращали внимание и дети, и ребята постарше, и, разумеется, взрослые, присматривавшие за богатенькими сорванцами. Он привлекал к себе взгляды других.
Сай был самым старшим в лагере и пребывал в нём последний год: после того, как ему исполнится восемнадцать, будет уже несолидно отдыхать в таких местах, да и в этом-то году он лишь испытал судьбу в надежде встретить кого-то особенного. Надежды оправдались.
К слову, у Акаши была своя компания, состоящая из таких же странноватых парней, как и он сам. Сложно сказать, что их связывало, ведь это было ясно только им, а своими соображениями с другими обитателями лагеря они не делились. Те, в свою очередь, сторонились их, но отстранённость эта была вызвана скорее уважением, нежели страхом: эта компания никогда не применяла силу, она даже почти не участвовала в лагерной жизни, но члены её казались не по годам взрослыми. И это было не из-за физической разницы в возрасте. Самый младший из них – Гаара – выглядел так, будто в теле подростка заключена взрослая душа, не старая, но довольно зрелая: это было видно по тому, как он вёл себя, как говорил и что говорил. Подобной особенностью обладали и остальные.
Сай несколько дней присматривался к Наруто. После – наконец-то заговорил.
Кажется, Намикадзе тогда играл в вышибалу со сверстниками, мяч отлетел в сторону, и Наруто с криком: "Я принесу", - бросился за ним. Мяч мог угодить в лужу, если бы на его пути не оказался болезненно-бледный загадочный парень, напоминавший тень среди яркости летнего дня. Парень держал его в руках, протягивая, но не желая пасовать издалека.
- Подойди, - Наруто сделал пару шагов в его сторону. – Ближе.
Наруто подошёл ещё. Сай протянул руку и, дотронувшись двумя пальцами до его подбородка, заставил мальчика повернуть голову, чтобы получше рассмотреть черты лица. Намикадзе недовольно дёрнул головой, прервав "смотрины", и с вызовом глянул в глаза Акаши. Саю этот порыв понравился.
- Как тебя зовут? – Акаши держал мяч одной рукой, прижав к телу.
- Наруто, - недовольно отозвался Намикадзе.
- Интересное имя, - произнёс Сай, облизнув нижнюю губу. – Сколько лет?
- В октябре будет двенадцать, - вызова в глазах прибавилось, словно он хотел показать, что недолго ему оставаться таким маленьким.
- Выглядишь старше, - утешил его самолюбие Сай.
- Знаю.
Акаши в ответ ухмыльнулся.
- Ладно, больше не буду задерживать игру, - он протянул мяч. – Меня зовут Сай. Ещё увидимся.
- Ага, - Наруто выхватил протягиваемый предмет и направился к новым друзьям, которые молча наблюдали за всей этой сценой издалека; они явно знали эту "Тень".
В лагере ходило множество слухов об Акаши, а, как известно, слухи редко выставляют человека с хорошей стороны. Наруто быстро рассказали, что такое Сай и почему от него следует держаться подальше. Намикадзе было плевать на все эти предостережения: он привык узнавать человека сам, а в Сае он пока не увидел ничего страшного. Что-то необычное, таинственное, немного отталкивающее – было, но не настолько, чтобы начать его сторониться. Потому что вместе с чем-то отталкивающим было и что-то притягивающее.
Сай, тем временем, продолжал наблюдать за ним издалека.

Акаши сидел на скамейке неподалёку от озера, в котором плескалась добрая половина лагеря. В руках Сая были карандаш и сумка-планшет, на которой лежал альбом. К Акаши подошёл мрачный и почти такой же бледный, как он, парень лет пятнадцати – Гаара, - он с интересом заглянул через плечо, чтобы увидеть рисунок.
- Опять ты за старое, - с ухмылкой произнёс Собаку.
- Тебя это не устраивает? – как всегда спокойным голосом отозвался Сай.
- Нет, напротив, как никогда одобряю твой выбор.
- А его не надо одобрять, достаточно просто мне не мешать. Вижу, тебе он тоже приглянулся.
- Я люблю острые ощущения, но не настолько, чтобы вмешиваться в твои дела. Просто хотел попросить тебя быть поаккуратнее, чтобы мне на следующий год тоже улыбнулась удача.
- А тебя устроит, кхм, так сказать, второй сорт?
- Скажем так: мне больше нравится, когда партнёр готов физически и психологически. Иначе это становится утомительным.
- Каждому своё, - заметил Сай, не отрывая взгляда от беснующейся у воды кучки детей. – Главное в следующем году не расслабляйся: желающих будет много.
- Пусть попробуют, - в глазах Гаары отразилась кровавая угроза всем, кто окажется слишком нахальным.
Спустя несколько минут он спросил:
- И как ты собираешься налаживать контакт?
- Хочу его нарисовать. Знаешь, если он не будет двигаться и окажется ближе, то получится нечто грандиозное. У него есть потенциал: через пару лет многим захочется быть к нему ближе обывателей. Можно сказать, я окажу ему услугу: к тому времени он будет знать, как поступать.
- Ты ему ещё и благодетель, - рассмеялся Собаку.
- Тебе ли не знать, как полезна моя "школа", - тон Гаары не понравился Акаши, посему первый и был наказан едким напоминанием.
Собаку проигнорировал этот выпад, переведя разговор в другое русло:
- Значит, на тебя в вылазках рассчитывать не придётся?
Компания Сая иногда выбиралась по ночам в городок, что находился неподалёку от лагеря, чтобы повеселиться в клубах или просто пошататься по улицам.
- Шляйтесь, где хотите, только отставьте мне наш домик, - равнодушно отозвался Сай.
Перекинувшись с ним ещё парой фраз, Гаара удалился.

Сай наблюдал за Наруто несколько дней, иногда подзывая и расспрашивая о чём-нибудь, - проще говоря, налаживал контакт, позволял к себе привыкнуть. Иногда прямо во время разговора Акаши делал наброски портретов в блокнотике. Намикадзе эта его черта очень интересовала: он никогда раньше не встречал людей, способных с такой лёгкостью переносить на бумагу всё, что видят вокруг. А видя поведение Акаши, Наруто больше и больше убеждался, что тот словно с другой планеты. А ещё он формировал свои фразы так, что отказать или утаить что-либо от него почти не представлялось возможным.
Сай много говорил о том, что очень хотел бы нарисовать полноценный портрет. Когда один такой был нарисован, Акаши предложил как-нибудь попробовать ещё раз, заметив, что Наруто нравится позировать, а разговоры во время рисования довольно сближают. Чем больше Сай узнавал об этом мальчишке, тем больше рос его интерес к нему: довольно быстро можно было понять, что Намикадзе не совсем обычен, что он мылит немного иначе, чем другие ребята в его возрасте. Тем не менее, Акаши знал подход именно к такого рода людям: обыватели редко привлекали его внимание.
Соглашаясь во второй раз, Наруто не учёл лишь одной вещи…
- Раздевайся.
- Что? – мальчик ошарашено замер посреди комнаты обычного лагерного домика.
- Раздевайся, говорю; одежду кинь туда, - Сай указал в сторону одной из кроватей, сам он уже начал приготовления к работе: поставил мольберт, принёс карандаши и ластики.
Красками пока работать он не собирался, не сегодня, по крайней мере; пока Акаши планировал сделать несколько зарисовок в графике и, может быть, сделать наброски большого портрета, если мальчик усидит на месте подольше.
- А зачем?
Сай удивлённо посмотрел на Намикадзе:
- По-твоему, я бы не смог нарисовать обычный портрет днём, где-нибудь на фоне красивого пейзажа?
- Не знаю…
- Если ты помнишь, я тебе говорил, что считаю изображение человека во всей его красоте, ничем не прикрытой, более высоким видом искусства, - видя, что эти слова Наруто не убедили, Акаши добавил. - Не стесняйся ты меня: сейчас я в первую очередь художник.
Наруто начал неловко стягивать майку. Было как-то немного необычно просто так раздеваться перед не совсем знакомым человеком. Когда на Намикадзе осталось лишь нижнее бельё, он поднял голову и уточнил:
- Совсем раздеваться?
- Совсем, - терпеливо повторил Сай, наблюдая за тем, как мальчик, словно стараясь оттянуть момент полного обнажения, нарочно медленно избавлялся от одежды.
Аккуратно положив последнюю деталь гардероба на кровать, Наруто бегло глянул на художника. Акаши велел отойти к другой кровати, стоящей прямо напротив мольберта и одновременно в отдалении от остальных, и присесть на нее так, как будет удобно. Если бы Сай был более эмоциональным человеком, он бы рассмеялся, увидев, как Намикадзе переложил "позу футболиста" на сидячее положение.
Как говорится, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Сай подошёл к мальчику и усадил его таким образом, чтобы тот как можно меньше конфузился, и чтобы рисовать с подобного ракурса было удобно.
Работа потекла. Акаши задавал Наруто какие-то вопросы, требующие пространных ответов, чтобы немного разрядить обстановку и не дать ему заскучать, сам же по большей части работал молча, иногда давая указания насчёт поворота головы, положения рук и прочего.
Чёрточка за чёрточкой, штрих за штрихом… постепенно из малопонятных линий на полотне образовывались контуры лица, чуть позже они проступили ясней, однако Сай не стремился делать их резкими, ведь лицо Наруто не было угловатым. Проведённые мягким карандашом линии растушёвывались пальцем, по привычке. Большие живые глаза мальчика долго не хотели отдавать свой образ бумаге, но под чуткой рукой художника-самоучки всё-таки не устояли. В комнате горела лишь одна лампочка под потолком, что прибавляло теней и делало рисунок более таинственным, а блики в глазах - необычно живыми и выразительными. А ведь это был только набросок, который Сай оставил незаконченным, торопясь перейти к большому портрету, так как боялся, что Наруто всё-таки выкинет что-нибудь и не усидит достаточного количества времени в таком положении хотя бы для мало-мальски приличного портрета.
Несколько быстрых и смелых линий карандашом средней твёрдости при легком нажиме на бумагу: чтобы тот не сильно размазывался, а после стирания примерных контуров не оставалось "выбоин" на листе. Силуэт мальчика готов за несколько минут – можно приступать к деталям. Тем не менее, черты лица были нарисованы более чем схематично: на крайний случай у Акаши есть его предыдущий рисунок, где он постарался на славу, хоть и немного не довёл дело до конца.
Фигура Наруто была ещё совсем мальчишеской, детской – никаких вам рельефных мышц и кубиков пресса: он же не спортсмен. И всё-таки, что-то в ней было, какая-то изюминка, которую Сай никак не мог уловить. Как Акаши ни бился над рисунком, определённо чего-то не хватало. Да и натурщик сидел зажато, что не способствовало раскрытию его тайн.
Хорошо, значит придётся исследовать его поближе, прежде чем удастся разглядеть что-то, скрывающееся от взора, скользящего лишь по оболочке. Личный метод Акаши был прост: узнай человека как можно ближе, прежде чем писать с него, иначе ничего толкового не выйдет. Это всегда работало безотказно. Главное, не сделать ошибки, которая может заставить мальчишку избегать его.
Сай положил карандаш на подставку и направился к сидящему на кровати Наруто.
- Можешь расслабиться, - Намикадзе тут же снова принял "позу футболиста". Расслабился, называется…
Сай подошёл к мальчику вплотную и слегка наклонил его назад, надавив весом своего тела, затем, не размениваясь на ненужные слова, нагло провёл языком по губам Наруто, пытаясь проникнуть глубже – это ему не удалось, так как мальчишка от неожиданности сжал зубы и попятился к стене. Акаши не остановился и, последовав за ним, забрался на кровать и, опустив голову ниже, провёл влажную дорожку вверх от груди до ключиц. Наруто съежился, однако явного сопротивления почему-то не оказывал. Это уже было хорошо, но стоило заставить его перестать бояться или хотя бы выражать это действиями.
- Слушай, чего ты жмёшься как девчонка, а?
- Я не девчонка! – обижено.
- Ну так в чём дело? Расслабься, я же не кусаюсь, - Наруто хотел что-то возразить. – Если ты не попытался врезать мне по физиономии сразу, значит вряд ли имеешь что-то против. Будь большим мальчиком и прекрати зажиматься.
Наруто не знал, почему, но он перестал сопротивляться; наверное, в нём пересилило какое-то чувство, схожее с любопытством. А может, дело было в невероятной силе убеждения Сая.
Сай оказался довольно холоден и щедр на ласки только поначалу, хотя Намикадзе и сам ещё никак не мог понять, нравятся они ему или наоборот. Акаши именно исследовал его тело, старался выявить каждую эмоцию, запомнить каждое движение, чтобы наконец понять, в чём же тут дело и где затаился секрет. Сравнительно недолго поигравшись, Сай удовлетворился сам и решил, что продолжить это занимательное исследование можно будет и завтра, а за сегодняшний день он сильно устал.
Наруто же получил довольно сомнительное удовольствие.
- Можешь остаться здесь, если хочешь, - произнёс Акаши. – Если тебя что-то напрягает – займи кровать Гаары, он не будет против, тем более что он с парнями вряд ли вернётся до утра.
- Я пойду к себе, - Наруто поднялся с кровати и направился в ванную комнату (статус лагеря позволял обеспечить домики жильцов душем и прочими радостями цивилизации).
Прокравшись ночью по лагерю, Намикадзе отметил, что никто за порядком в это время суток не следит, хотя воспитатели тут и днём зачастую прикидывались пеньками и деревцами, дабы не мешать богатеньким детишкам развлекаться.
В темноте Наруто не мог видеть, как пара его соседей переглянулась, когда он вошёл в домик.

Намикадзе решил, что не следует лишь плыть по течению. Сай был интересен, необычен, довольно опытен и достаточно умён. А Наруто очень быстро всему учился.
Он довольно резко перешёл из группы играющих детей в компанию Сая, практически перестав общаться с теми, с кем бесился в первые дни. Этим он породил массу слухов, но ни его самого, ни, тем более, Сая, такие мелочи не волновали. Метод Акаши работал: с каждым разом он узнавал Наруто ближе, и его картины рисовались легко, а вдохновение уже почти не покидало; Наруто не имел ничего против: с определённого момента он научился получать удовольствие независимо от того, делает ли Сай что-то для этого. У каждого была своя цель, пусть Намикадзе и не совсем осознавал её, но точно чувствовал, что ничего не происходит просто так.
В компании художника мальчик сразу выделил Гаару, правда, тоже по каким-то интуитивным побуждениям. Собаку не терял времени даром, сближаясь с ним, но и не нарушал договора с Саем, просто разговаривая с Намикадзе. Остальные не могли не заметить той неуловимой искорки в мальчике, что приглянулась Саю, но скорее больше позволяли Наруто проводить время с ними. Для них он был просто очередной игрушкой лидера.
А потом… а потом смена в лагере закончилась. Все разъехались по своим особнякам, увезя с собой по крупице тайны. Сай забрал кучу картин, которые, как надеялся Наруто, тот не станет продавать или распространять.

- Вот, собственно, и всё. Сая я больше не видел.
Саске задумчиво глядел в потолок, не произнося ни слова. Он слышал это имя раньше. Что ж, подобного вполне можно было ожидать от воспитанника старика Данзо: лично Учиха не был знаком ни с тем, ни с другим, но в обществе ходило множество весьма нелестных слухов, и, хоть Саске не считал нужным верить каждому перешёптыванию, он считал, что в каждой сплетне есть доля правды. Сейчас его волновало другое: то, о чём рассказал Наруто, произошло так… давно. Для Учихи это было дико. Хотя с другой стороны, чем он лучше этого Сая?
- Саске… то, что я рассказал, что-то меняет? – повторил свой вопрос Намикадзе.
- Я сказал сначала и говорю ещё раз: ровным счётом ничего. Но для меня важно, что ты мне это рассказал, - Саске притянул мальчика к себе.
Намикадзе удобно устроился на груди Учихи; этот его жест странно подействовал на Саске и, прекратив думать о том, что только что услышал, он уснул вместе с Наруто. Прошедший день был довольно утомительным.

Кажется, дышать стало легче. Как Наруто, так и Саске. Намикадзе больше не чувствовал неприятную чужую ауру рядом с Учихой, а тот, в свою очередь, наконец смог расслабиться и в моральном, и в физическом плане, ведь его больше ничего не сдерживало. Сомнения ещё иногда тревожили его, но столь же быстро исчезали, как и появлялись, стоило только встретиться со счастливым взглядом Наруто.
Учёба у мальчика наладилась: он наконец-то смог привыкнуть к режиму с двойной нагрузкой. Джирайя дал внуку вторую папку с информацией о компании. Она была толще, так как содержала информацию за большее количество лет и включала не только общее описание развития, но и более сложные материалы, вроде диаграмм и графиков, наглядно показывающих взлёты и падения доходов и стоимости акций, а также квартальных и годовых отчётов с подробными сметами и прилагающимися копиями (а иногда даже и оригиналами) особо важных договоров. Читать подобные кипы бумаг было сложно и уже не так интересно, как предыдущую папку. Саске помог Намикадзе-младшему разобраться в закономерностях построения графиков и нередко объяснял значения труднопроизносимых странных слов, попадающихся в договорах.
Само собой установилось своеобразное расписание: в будние дни жизнь была наполнена учёбой и работой, по пятницам по-прежнему ездили к Учихам, по субботам взяли за правило посещать родственников Намикадзе, что раньше делалось либо в этот день, либо в воскресенье, а освободившийся седьмой день недели полностью посвящали прогулкам или посещениям кинотеатров, кафе и прочих довольно-таки людных мест. Иными словами, в воскресенье они отдыхали, готовясь к трудовым будням. Такому упорядоченному режиму жизни оба были обязаны не только сложившимся обстоятельствам, но и Саске, распорядок жизни которого был нарушен появлением Наруто ещё осенью.
Во время одного из последних визитов к Цунаде и Джирайе последний радостно сообщил о том, что закончил свою книгу, и вскоре она выйдет в печать. Когда он говорил это, то выглядел довольным, но очень утомлённым. Джирайя сильно постарел за последний ещё даже не окончившийся месяц.
Это немного пугало, и Наруто озабоченно интересовался самочувствием деда, на что тот только смеялся и говорил, что ещё всех переживёт. Только в глазах то и дело мелькала старческая грусть, когда он смотрел на полного жизни внука, который не забывал проказничать во время каждого приезда к ним.

Проснувшись в воскресенье утром, Наруто опустил руку на пол, чтобы нащупать телефон, всегда оставляемый на ночь там. Двадцать третье января, 11:30. Мальчик задумчиво смотрел на дату. Всего три месяца минуло с тех пор, как… а казалось, что времени прошло гораздо больше.
Наруто вздохнул. Что-то нехорошее шевельнулось внутри.
Рядом завозился Учиха. Сонно приоткрыв глаза, он поинтересовался о том, который сейчас час.
Обычное утро обычного дня, если бы не чёртово число.

День кончился слишком быстро, не успев ничем порадовать или удивить. Наруто казался пассивным и мало чем интересовался. Ближе к ночи мобильник Намикадзе залился звоном одной из новейших мелодий: звонила Цунаде. Из её сбивчивого рассказа Наруто понял лишь то, что необходимо срочно ехать в больницу, адрес которой пришлось уточнять у Эбису, которому по просьбе внука была передана трубка.
Как только адрес был уточнён и записан, Саске и Наруто тут же сорвались с места. Учиха как всегда сел за руль сам.
Приехав в больницу и поднявшись на второй этаж, они увидели Цунаде, которая сидела на мягком диванчике, что стоял в пустынном коридоре; его стены были выложены белым мрамором, и казалось, что коридор ведёт в бесконечность, а красная лампочка над дверью операционной горит не в пяти метрах, а где-то очень-очень далеко.
- Мне кто-нибудь объяснит, что случилось?! – Наруто почти бегом подлетел к Цунаде, напряжённо смотрящей в одну точку.
Эбису, который стоял рядом, ответил:
- Джирайя-сама… он… там, - слуга указал в сторону операционной.
Наруто дёрнулся, как от пощёчины и уставился в пол.
- Что стряслось?
- Врачи говорят инсульт: кровоизлияние в мозг, - глухо ответила Цунаде.
Намикадзе прикусил нижнюю губу и, закрыв глаза, поднял голову вверх; прислонился к ледяной бесчувственной больничной стене.
Саске стало не очень удобно находиться здесь, среди ближайших родственников больного, даже несмотря на то, что он довольно неплохо узнал старика за последнее время. Было видно, что Эбису испытывает примерно то же самое; они, почти не сговариваясь, решили отлучиться ненадолго, оставив Цунаде и Наруто вдвоём.
Настоявшись у стены, мальчик сел на диван рядом с бабушкой.

Вечером Цунаде услышала треск и грохот, доносившийся откуда-то сверху. Женщина насторожилась и направилась в кабинет мужа – проверить всё ли в порядке. По пути она как обычно проклинала огромные размеры дома, вспоминая те времена, когда за пару секунд можно было оббежать всю их небольшую квартирку в спальном районе. Дойдя до кабинета Джирайи, Цунаде постучала в дверь, так как супруг никогда не любил внезапные вторжения, которые прощались лишь Наруто. Ответа не последовало. Женщина постучала ещё раз, спросив всё ли нормально. После того, как и в этот раз её проигнорировали, Цунаде дёрнула дверь на себя – та оказалась не заперта. Как только дверь открылась, Цунаде едва не потеряла сознание от ужаса, охватившего её существо: Джирайя лежал на полу, на спине, схватившись за голову одной рукой и неестественно выгнув вторую; видимо, он был уже без сознания. Что было дальше Цунаде плохо помнила: вызвали скорую, вокруг бестолково бегала прислуга. После, уже в больнице, она позвонила Наруто, и не смогла ничего толком ему рассказать.

Вскоре Цунаде взяла себя в руки. Она была сильной женщиной, а иногда случавшиеся с ней в последнее время слишком яркие и порой едва ли не истеричные выражения своих эмоций были связаны с возрастом и стрессом последних дней. Но в этот раз она должна быть сильной. Ради Наруто. Ему сейчас как никогда нужен сильный человек, на которого можно будет опереться. У него больше никого, кроме неё, не осталось.

Джирайю не спасли. Не успели ничего сделать. Кровь "задушила" мозговые клетки, перекрыв собой доступ воздуха к большей части из них. Инсульт был довольно обширным. Кажется, врачи назвали его гемморагическим; хотя это мало волновало Наруто. Важнее было то, что его деда больше не было, и то, что не будет больше его весёлого смеха и шуточных переругиваний с внуком, не будут больше эти мудрые глаза смотреть на Намикадзе, когда он станет рассказывать ему что-то. Над ним нельзя будет больше подшутить, ляпнув полуобидную глупость, нельзя будет порадовать его, вообще ничего нельзя…
Как только Наруто вернулся домой к Учихе, он исчез в своей комнате. Мальчик сел на кровать, обхватив голову рукам и вцепившись пальцами в светлые лохматые пряди; казалось, Наруто хотел вовсе их повыдирать: говорят, физическая боль многое способна заглушить.
Посидев так немного, Намикадзе привстал с места, но ненадолго: лишь чтобы включить музыкальный центр.
Если больно, музыка действительно может помочь. Возможно, не всем и не всегда, но попытаться ведь стоит? Она может притупить боль, заглушить ее, заставить отвлечься. Есть песни-истории, при прослушивании которых, перед глазами словно крутится фильм. Стремясь избавиться от внутренних страстей, иногда начинаешь беззвучно подпевать, прикрыв глаза; стараешься спрятаться в этих историях или, все же наоборот, что-то спрятать в себе? Это неважно, потому что главное - просто пережить настоящее, забыться, а наутро либо преодолеть испытание, либо искать новый способ облегчения своей участи.

Саске подошёл к двери в комнату Наруто; из-за неё вытекали мелодии, распространяясь волнами по всему дому. Музыка играла чуть громче, чем следовало бы, чтобы казаться безучастным, и чуть тише, чтобы казаться безутешным. Наруто всегда балансировал где-то на грани.
Сегодня нужно оставить его одного, ненадолго, лишь чтобы он смог удержаться на узкой полоске судьбы, не оступившись и не рухнув в пучину отчаянья.
Он сильный. Он справится. Всё, что требуется от Учихи: быть рядом, когда это понадобится.

Утром Наруто сообщил, что переезжает к Цунаде. Этого стоило ожидать, но старушку винить нельзя: она не тащит внука силой, просто Намикадзе сам прекрасно понимает, каково ей теперь будет находиться в этом огромном особняке практически одной. Прислуга, конечно, хорошо, а горничная Шизуне, которая всегда поддерживала Цунаде и стала ей подругой, разумеется, очень мила, но родной человек в доме – это иное. Это лучше, это легче.
Саске и не думал противиться. Какое, в конце концов, он имеет право удерживать мальчишку у себя? Именно, никакого.
Наруто обещал звонить, писать и иногда стараться выбираться из-под зоркого надзора Цунаде.
Намикадзе уехал на машине вместе с Какаши и Ирукой; если бы не подобные обстоятельства, последний бы мог выразить свою радость по поводу переезда в дом, "где им самое место". Умино так и не смог привыкнуть к жизни у Саске. Слишком мало места по сравнению с особняком Намикадзе. Слишком непривычно и неудобно. Ирука всё время чувствовал себя не в своей тарелке.
Теперь Саске коротал вечера в обществе рыжего кота и кипы бумаг.