Саске в тот вечер недоумевал, зачем его отцу, Учихе Фугаку, понадобилась вызывать его к себе, когда день уже был на исходе, ведь Учиха-старший всегда решал все дела, тем или иным образом касающиеся своей семьи, в первой половине дня, оставляя вечернее время для деловых ужинов и заключения договоров с крупными шишками.
Большой бизнес был неотъемлемой частью занятий этого клана: договоры на миллионы долларов, деловые поездки, браки по расчету и прочие атрибуты безбедной жизни бизнесменов прилагались. Кабинет, как это водится, был обставлен отнюдь не скромно и со вкусом – еще бы, над дизайном этого помещения работал не абы кто, а самый известный дизайнер современности – Цукури но Дейдара, по совместительству бывший другом детства старшего отпрыска Фугаку.
Саске вошел в кабинет отца, лишь дождавшись разрешения, полученного секретаршей, - молодой человек по собственному опыту знал, как глава клана не любит непрошеных гостей, а лишний раз гневить отца не особо хотелось - слишком дорого обходились такие шалости. Фугаку был погружён в чтение какого-то документа и не сразу поднял глаза на сына, расположившегося в мягком кресле по другую сторону стола.
- Саске, - произнес Учиха-старший, отложив бумагу в сторону, - насколько ты знаешь, у нас наклевывается очень важная сделка с компанией Минато Намикадзе. Если всё пройдет удачно, то она будет самой крупной за последние пять, а то и десять лет.
Саске понимающе кивнул: компания Намикадзе была самой крупной в стране и то, что они обратили внимание на Учих, было огромной удачей и, можно сказать, билетом первого класса на новый уровень развития. Фугаку тем временем продолжал:
- На последней встрече мы решили, что для наибольшей вероятности успеха сделки требуется улучшить отношения с этой семьёй. Минато согласился отправиться в поездку на нашем лайнере. Она продлиться семь-десять дней, не больше.
- Ты хочешь, чтобы я тоже поехал? – напрямик спросил Саске.
- Не перебивай меня, пожалуйста. Нет, поедем только мы с мамой, ты там особой роли не сыграешь, да и Итачи может потребоваться помощь в делах компании. К тебе у меня другая просьба. Дело в том, что у Минато есть сын. Его хотели взять с собой, но мальчик, видимо, довольно своенравный и ехать отказывается. Намикадзе не хочет оставлять его одного дома лишь с прислугой, почему – в подробности я не вдавался.
Саске не понравилось такое вступление: интуиция была развита в достаточной мере, и она подсказывала, что для него эта длинная речь не сулит ничего хорошего.
Фугаку тем временем продолжал:
- … я предложил оставить мальчика на нас. Точнее, на тебя.
Последнее предложение вывело Учиху-младшего из состояния задумчивости также сурово, как выглядит пробуждение ото сна посредством выливания ведра холодной воды на голову.
- Что-что, прости? – Саске надеялся, что он ослышался.
- Я сказал Минато, что ты сможешь присмотреть за его сыном, пока мы будем в отъезде. У тебя довольно гибкий график работы, да и недостатком свободного места в доме ты не страдаешь, - к сожалению для наследника клана Учиха, отец не имел привычки шутить подобными вещами.
- Я что, похож на няньку? – взвился парень. Ему не хватало только какого-то мальчишки в доме до полного счастья. – Оставь его у Итачи. Тен-Тен намного лучше совладает с дитём, нежели я.
- Саске, у Итачи у самого двое маленьких детей, Намикадзе там только мешаться будет. У тебя, насколько я знаю, такой проблемы нет, - Фугаку как всегда непреклонен: он уже все решил и добьется своего.
- А мне он не помешает, как будто, - Саске недовольно сложил руки на груди. – А если я девушку захочу привести? Я уже не маленький, между прочим.
- Потерпишь недельку. Не мне тебе говорить, как важна эта сделка для нас, а мальчик, как я понял, имеет большое влияние на отца. Если все сделаешь правильно, это будет лишней гарантией успеха. Так что вопрос больше не обсуждается: младший Намикадзе останется у тебя и точка. Его со всеми вещами привезут на машине завтра утром.
Саске хотел что-то возразить, задохнувшись негодованием, но отец поднял правую руку, показывая, что возражения больше не принимаются. Наследник смирился, ведь что-то доказывать этому человеку было бесполезно, будь ты хоть трижды прав.
- Прошу об одном: только не говори, что ему семь лет, - жалостливо протянул младший сын Фугаку.
- Ему тринадцать, - ответил отец, снова погружаясь в чтение документов. - На сегодня ты свободен.
- Не многим лучше, - недовольно бросил Саске, вставая с кресла. Если старший Учиха демонстративно начинал работу, это всегда было последней точкой в разговоре.
Молодой человек вышел из кабинета, стараясь сдержаться и не хлопнуть дверью, что есть мочи. До своего кабинета он добрался так быстро, как только возможно, и, даже не взглянув на секретаршу, приказал ей сделать чашку кофе таким ледяным голосом, что стекла очков Карин едва ли не покрылись инеем. Учиха даже не заметил в приёмной старшего брата, пролетая в своё убежище на второй космической. Итачи усмехнулся. Его глупый маленький брат никогда не переносил категоричных приказов отца, приходя в бессильную ярость от любого поручения, сказанного тоном, не терпящим возражений. Старший наследник клана прошёл в кабинет брата без разрешения.
Саске стоял лицом к окну и с каким-то отрешённым выражением на лице наблюдал за маленькими точками, снующими внизу туда-сюда и за точками побольше, что ездили друг за другом в стройных рядах на магистрали. Когда дверь открылась, он даже не обернулся, так как за звуком приближающихся шагов тут же последовал знакомый голос старшего брата:
- Как вижу, отец тебе уже всё рассказал, - в ответ раздалось раздражённое хмыканье. – Я бы взял мальца к себе, но сам понимаешь… - Итачи развел руками.
- Да меня даже не это раздражает, - отозвался Саске, поворачиваясь наконец лицом к Итачи и подходя к кожаному креслу. – Меня раздражает то, что он опять, опять сделал по-своему, не спросив меня. Бесит, – младший Учиха брякнулся в кресло.
- Саске-Саске, неужели за всю свою, уже не такую короткую, жизнь ты так и не научился переживать то, что он всё решает сам? – понимающе улыбнулся Итачи, присаживаясь на диванчик рядом со стеклянным кофейным столиком.
- К этому невозможно привыкнуть. Я вообще не понимаю, как ты это терпишь. Если он поступит со мной также, я… я не знаю, что я сделаю, - намек касался женитьбы брата пару лет назад. Фугаку как всегда всё сделал сам и в один прекрасный вечер за семейным ужином объявил, что Итачи женится на Тен-Тен Такахаши, ведь это такой удачный выбор: умная, красивая девушка, к тому же, наследница сети отелей по всему миру, да и с Итачи они были знакомы с детства. Саске так и не понял, как брат смирился тогда. Хотя, надо признать, Тен-Тен действительно была "девушкой мечты".
- Надо просто во всём видеть положительные качества. Отец никогда не предпринимал ошибочных действий, у него глаз-алмаз, если так можно выразиться.
Раздался неуверенный стук в дверь. Итачи взял на себя труд разрешить войти, и на пороге появилась Карин с подносом, на котором высились пара стаканов чудесного кофе и тарелка с пирожными, которые Саске очень любил.
- Поставь сюда, - старший брат указал на столик рядом с собой.
Девушка оставила поднос и, бросив беглый взгляд на ледяного хозяина кабинета, молча вышла с поклоном.
- Помнишь, как ты бесился, когда Фугаку нанял Карин тебе в секретарши? Сколько шуму! И почем зря, весьма сообразительная девушка, - Учиха поставил одну чашку поближе к себе и взял пирожное.
Саске пересел на диван к брату и повторил маневр с кофе и лакомством. Итачи был единственным человеком, который мог успокоить его с детства, жизнь без этой поддержки была бы намного менее приятной и легкой.
- Остаётся надеяться, что мальчишка более-менее спокойный, - произнес младший Учиха минут через пять молчания.
Итачи поперхнулся кофе.
– Что? – с опаской в голосе спросил Саске.
- На твоём месте я бы не был в этом так уверен. Видишь ли, Минато своего сына любит до безумия и обожает говорить о нём, когда официальная часть встречи уже подошла к концу, а наш отец живо налаживает отношения с пока ещё несостоявшимся компаньоном. – Итачи присутствовал на нескольких встречах. – Так вот, судя по рассказам, мальчишка – сущий дьявол и проказы очень любит. Помнится, Намикадзе рассказывал, что из-за него им довольно долго пришлось в своё время искать прислугу, пока они не подобрали состав с более-менее крепкими нервами и способными как следует наподдать мальцу в случае чего.
Саске мгновенно скис. Итачи решил, что сболтнул лишнего и нужно поправлять ситуацию.
- Но ты не волнуйся, он, вроде, очень общительный и легко находит общий язык с людьми. Думаю, ты сможешь его "укротить" с твоими–то генами, - при намёке на главу клана Саске скис ещё больше.


Как и обещалось, парнишку привезли утром следующего дня. С ним приехали двое мужчин – шофер и, судя по всему, кто-то вроде воспитателя. Когда они вышли из машины, второй чуть ли не пылинки с мальчика сдувал и просил быть послушным и тихим, ведь он останется в гостях, давал какие-то советы, сетовал, что ему нельзя остаться с ним.
- Ирука-сенсей, - жалобно протянул парень, притягивая к себе чемодан на колёсиках. – Я уже не маленький, авось проживу как-нибудь неделю, да я и не один буду. – Парень покосился на Саске стоящего неподалёку и наблюдающего за столь волнующей сценой прощания. – Да и Какаши-сан не переживёт разлуку с вами. Надеюсь, вы будете не столь сильно увлечены друг другом, чтобы не забывать присматривать за домом.
- Наруто! – Умино отвесил парнишке подзатыльник, тот рассмеялся и, подмигнув Ируке, пошел в сторону Саске. Шофер и ухом не повел.
Когда за покинувшей пределы участка машиной закрылись ворота, Саске показалось, что лязгнул замок тюремной двери. Десятидневный Ад начинался.

Наруто внимательно оглядел Саске с головы до ног: на Учихе была белоснежная фирменная рубашка, расстёгнутая сверху на пару пуговиц, галстук отсутствовал, на молодом человеке также был бежевый пиджак, тоже расстёгнутый, - несмотря на осень, стояла довольно душная погода – на правой руке были часы, не такие дорогие и вычурные, какие Саске мог, в принципе, себе позволить.
- Хм, ты не похож на управляющего, - с сомнением произнёс Намикадзе-младший.
Саске подавил в себе возмущение, примерив фирменную безэмоциональную маску, видимо, передающуюся по наследству в семействе Учих, и прохладно произнёс:
- Не похож, потому что я не управляющий, а хозяин этого дома.
- На него ты похож ещё меньше, - спокойно ответил мальчишка, который нравился Саске меньше и меньше с каждой минутой. – Хотя что-то общее с Учихой Фугаку у тебя есть: я видел его несколько раз.
Саске удивлённо посмотрел на Наруто.
- Может, уже к дому пойдём? По дороге расскажу.
Учиха кивнул – Намикадзе предоставил гостеприимному хозяину управляться с его чемоданом, а сам зашагал по направлению к зданию, которому предстояло стать домом для Наруто на ближайшие полторы недели. По пути мальчик принялся говорить.
- Отец говорит, у меня чутьё на людей. Он доверяет моему мнению и поэтому берёт на некоторые сделки, чтобы послушать после моё мнение о человеке. Я, как правило, не задерживаюсь на таких мероприятиях – мне становится скучно через полчаса – но этого времени хватает.
Саске удивился такому ответу: мальчишка вдруг показался ему с другой стороны, чем просто избалованный сынишка богатого папаши; было в Наруто что-то своеобразное.
- И что ты можешь сказать о моём отце? - спросил Учиха. – Это в любом случае останется между нами, мне просто интересно.
- Ну, он неплохой человек; знает цену и себе, и своей компании, и своей семье. Немного деспотичный. Думаю, он не особо интересовался твоим мнением, предлагая твой дом в качестве места моего проживания на эти несколько дней.
Они уже прошли в дом, и Саске шёл слегка впереди, показывая гостю дорогу в его новую комнату. Рядом с лестницей, к которой они направлялись, стояла ваза, кажется, греческая. На ней были изображены какие-то люди, видимо, играющие роль Богов.
Когда Наруто провёл подобный "психоанализ", Саске невольно резко остановился и повернулся к мальчику лицом – Наруто, не ожидав подобного манёвра, не успел остановиться и врезался в Учиху, веса которому прибавил ещё и багаж гостя. Наруто упал на пол, взмахнув руками и, вероятно, желая зацепиться за воздух; к сожалению, зацепился он лишь за ту самую вазу – та крутанулась на месте, затем медленно наклонилась и упала, разбившись на сотни частей в нескольких сантиметрах от головы Намикадзе, которую тот успел прикрыть руками. Немного отойдя от шока, Наруто сел на полу и с ужасом покосился на осколки:
- Чёрт, эта старая ваза меня чуть не убила!
- Старинная, - машинально поправил Саске.
Эту вазу он привёз пару месяцев назад, до этого выложив за неё кругленькую сумму на аукционе.
- Ну я и говорю "старая", - упрямо повторил Намикадзе. – У неё вон, уже и краска выцвела.
Саске ничего не ответил и, всё ещё пребывая в шоке от случившегося, машинально подал Наруто руку и помог подняться. На шум прискакала горничная (это была молодая девушка лет семнадцати, темноволосая и хрупкая) и стояла сейчас в дверном проёме, прикрыв рот рукой: она помнила, как хозяин трясся над этой безделицей. Заметив девушку, Саске произнёс:
- Хибари, убери всё это, пожалуйста, с глаз долой, - он вновь с сожалением посмотрел на "останки", а затем молча направился к лестнице.
Горничная пошла за совком и веником, причитая и жалея вазу.
- Это… Прости, Саске, я не хотел, - Наруто вдруг стало неудобно за себя, что со стороны казалось довольно странным при выбранной им ранее манере общения. – Поэтому отец и не хотел оставлять меня дома – боялся, что к его приезду от него мало что останется.
- Для тебя я Саске-сан, - холодно поправил Учиха, запомнив, что за Намикадзе-младшим нужен глаз да глаз.
При этих словах Наруто словно ударило током.
- Тогда я для тебя Наруто-сама, - гордо сказал он.
- С какой это радости? – скептически спросил Саске, уже не оборачиваясь, так как они в этот момент уже поднимались наверх, а новых происшествий ему не хотелось.
- А с такой, что если я скажу отцу, что со мной тут плохо обращаются, то договора вам не видать, как собственных ушей.
Саске всё же обернулся, не останавливаясь, - мальчишка показал ему язык.
"Наверняка он блефует, - подумалось Учихе. – А если всё же нет?"
Едва выстроившийся образ морального облика Наруто вновь был разбит также, как и ваза, и Саске не знал, чего дальше ожидать от Намикадзе. Вслух же произнёс:
- Ладно, можешь звать меня просто Саске.
Учиха не видел победоносную улыбку, озарившую лицо юного шантажиста.
Пока они шли до комнаты, Наруто успел запнуться ногой о последнюю ступеньку, едва не сорвать штору, попытавшись за неё уцепиться в попытке сохранить равновесие. Потом, всё ещё оглядываясь на висящий кусок ткани и пытаясь оценить, сильно ли заметно, что она висит на меньшем количестве "крокодильчиков", чем раньше, светловолосая бестия налетела на маленький столик из красного дерева и едва не уронила с него графин с водой. Саске терпеливо игнорировал все раздающиеся за спиной звуки, лишь убыстряя шаг, чтобы побыстрее добраться до комнаты. И, надо сказать, это удалось сделать до того, как Намикадзе-младший превратил второй этаж в руины. Открывая дверь, Саске с облегчённым вздохом произнёс:
- Вот, это твоя комната.
Она не была оборудована, как детская, это была просто запасная спальня, на случай если кто-то из гостей останется на ночь или две, но тут оказалось довольно уютно. Комната получилась довольно яркой: если стены и шторки на окнах были светлыми, то бледно-бежевый письменный столик имел несколько синих и оранжевых полок, расположившихся над ним; на противоположной стене висела какая-то тёмно-синяя картина, призванная гармонировать со столом. Рядом с ней, протянувшись от угла до середины комнаты, стояло несколько шкафов, соединенных между собой. В комнате также были небольшой красный диванчик и односпальная кровать с такого же тона покрывалом (спальня была довольно просторной и могла в себя вместить и то, и другое). Наруто обратил внимание и на паркет: он почему-то всегда любил именно деревянные полы, не закрытые коврами. В целом, комната очень подходила Намикадзе.
- Недурно, - протянул он, переступая порог.
Ногой, оставшейся позади, Наруто одним только ему ведомым образом смог зацепиться за свой же чемодан, стоящий рядом с дверным проёмом, совершил поворот на сто восемьдесят градусов и грохнулся на пол пятой точкой.
- Ты – ходячая катастрофа, - устало прикрыв глаза, произнёс Саске.
- Да, есть немного, - рассмеявшись, ответил Намикадзе, вставая с пола и потирая ушибленное место. – Но это только первое время: через пару дней я запомню местные препятствия и буду их обходить.
- Ну-ну, - Саске скептически оглядел Наруто. – Я на это надеюсь. Ладно, ты осваивайся пока. Обед будет в час – тебя позовут.
Учиха достал из кармана звонивший телефон и, нажав на зелёненькую кнопочку, кивнул гостю, и направился к лестнице:
- Да, Итачи. Да, привезли; всё нормально. Как там проект, что предложил Сасори?..
У Наруто не было желания слушать деловые беседы хозяина дома, поэтому он втащил в комнату свой чемодан, закрыл дверь и начал обустраиваться - минут через пятнадцать-двадцать в комнате царил строгий нелинейный порядок.
Вскоре Наруто наскучило сидение в комнате и рассматривание пейзажей из окна. Он выглянул на часы – до обеда оставалось ещё около часа – и вышел из комнаты, отправившись осматривать окрестности.
Намикадзе обошёл столик в коридоре и съехал на нижний этаж по перилам, найдя их очень удобными. Остатков старинной вазы у лестницы уже не наблюдалось, на её месте стоял большой горшок с драценой.
Дом оказался не таким просторным, как у семьи Намикадзе, и Наруто справедливо рассудил, что это из-за того, что Саске живёт один. Однако, что выгодно отличало это место от поместья его семьи, так это отсутствие лишней прислуги, то и дело путающейся под ногами: кроме одной горничной Наруто пока никого не встретил, что не могло не радовать.
Гостиная оправдала свои ожидания: большая и светлая, с удобным диваном со спинкой из мягких подушек, красивым камином и большим плазменным телевизором; рядом с телевизором стоял музыкальный центр. Намикадзе подошёл к стойке с дисками, расположившейся неподалёку, мельком проглядел их и, не найдя ничего интересного, решил выйти на улицу – обеденную и кухню он успеет осмотреть позже, равно как и отыскать кабинет хозяина.
Сад удивил своей скромностью: не было ни огромного розария, ни растений, из которых сделали замысловатые геометрические фигуры или предали вид какого-то животного. Это просто был довольно ухоженный задний двор с подстриженной лужайкой и живой стеной из кустарника; также там обнаружился бассейн, который Наруто ранее наблюдал из окна своей спальни. У забора, вдоль которого был насажен кустарник, Наруто приметил мужчину – тот осматривал листья и сокрушительно покачивал головой. Намикадзе подошёл к нему – мужчина обернулся, услышав его приближение. На было ему лет сорок-сорок пять, ещё пара немаловажных деталей, которые мальчик отметил для себя, - доброе выражение лица и спокойный взгляд. Саске умеет выбирать людей.
- Здравствуйте, - с приветливой улыбкой произнёс гость: хоть Наруто и не любил большого количества прислуги, всегда был приветлив с людьми, обеспечивающими его комфорт (это чувство благодарности в него заложила мать).
- Добрый день, Наруто-сан, - также приветливо отозвался мужчина; заметив удивлённый взгляд, он добавил. – Вчера вечером Саске-сан сказал нам, что Вы прибудете.
- А, понятно, - отозвался Намикадзе. – Зовите меня просто Наруто. А Вы?..
- Меня зовут Канайе. Я занимаюсь садом, бассейном и прочей мужской работой в доме: если нужно что-то починить, то можно обратиться ко мне.
- Очень приятно познакомиться, - Наруто, опять улыбнувшись, протянул руку садовнику – тот удивился такому поведению мальчика, но руку пожал. – Скажите, Канайе-сан, а почему в доме так мало прислуги? Я ожидал, что у Учих её будет куда больше.
- Ты что-то хотел попросить? – засуетился мужчина. – Сейчас я позову Хибари, и она принесёт всё, что нужно… - он вдохнул побольше воздуха, готовясь громко позвать горничную.
- Нет-нет, не стоит. Я просто поинтересовался, - с извиняющееся улыбкой остановил его Наруто (собственно, он всё делал с улыбкой).
Канайе тоже невольно в который раз улыбнулся:
- Дело в том, что Саске-сан не любит, когда в доме много народу, причём малознакомого. Поэтому за домом присматривает лишь моя семья: Хибари, моя дочь, содержит в порядке сам дом, ей иногда помогает моя жена, Саюри, а вообще она готовит для всех нас и занимается покупкой продуктов. Разумеется, тут есть и охрана, но Саске-сан смог найти людей, которые работают качественно и незаметно.
- М… а кто следит за машиной?
- Сам хозяин: он любит с ней возиться. Редкое явление в наше время, правда?
- Наверно. Он у вас вообще необычный, - произнёс Намикадзе.
- Думаешь? Ну да, он действительно отличается от своего отца и старшего брата; в лучшую сторону, я бы сказал.
- А что с ними не так? – в глазах Наруто загорелось любопытство.
- Ну… не то, что бы "не так", - Канайе замялся, понимая, что сболтнул лишнего.
- Ладно, - Наруто заметил замешательство собеседника и решил, что выяснит это сам. – Это не так важно.
Канайе кивнул.
- Я видел, вы рассматривали листья и, судя по всему, расстроились, - Намикадзе решил перевести разговор в другое русло.
- Да… - грустно протянул садовник, - в этом году появилось какое-то новое насекомое. Вот, посмотри, пожрало все листья! – он указал на мёртвые дырявые листочки.
- А, знаем. У нас тоже была такая проблема, но наш садовник нашёл какое-то средство и успешно избавился от этого жука. Я сегодня позвоню домой и спрошу, как оно называется.
- Спасибо огромное, Наруто! – мужчина так обрадовался, что Намикадзе даже удивлся; Канайе тем временем продолжал. – Я уже чего только не пробовал…
Мужчина пустился в перечисление различных ядов и народных средств борьбы с вредителями, поэтому мальчик обрадовался, увидев, что к ним приближается Хибари.
- Наруто-сан! – сказала она, подойдя ближе. – Я вас обыскалась! Обед готов и ожидают только вас.
- Наруто, зови меня просто Наруто. Не люблю я эти официальности, - ответил Намкадзе. – Прости, что заставил меня искать: я просто осматривался.
Извинившись перед Канайе, он направился вслед за девушкой в столовую, где его уже ждал Саске.
Обеденная выглядела официальней, чем остальные комнаты. Возможно, потому что мебель была массивней – деревянный лакированный стол, например, окружённый полукреслами, вместо обычных стульев. В углах стояли большие цветочные горшки, вроде того, что поселился теперь и у лестницы.
Наруто извинился за ожидание и занял место напротив Саске. Намикадзе с неприязнью глянул на набор вилок и ножей и посмотрел на Учиху, уже преступившего к трапезе и поглощавшего пищу согласно всем правилам столового этикета – воспитание, что поделать. Почувствовав на себе чужой взгляд, Саске посмотрел на гостя и произнёс:
- Можешь есть, как тебе удобно. Мне всё равно.
Послышался облегчённый вздох; Наруто взял одну из вилок.
- Спасибо. Я знаю все эти правила из разряда "как вести себя за столом", но дома предпочитаю на этом не заморачиваться – убивает всю уютную обстановку, - Намикадзе принялся за еду.
Саске ничего не сказал, вспомнив, как отец требовал правил хорошего тона везде и всегда – действительно, убивает всё домашнее тепло.
Через какое-то время Хибари пришла забрать некоторые опустевшие или просто уже не нужные тарелки. Заметив её, Наруто вновь подал голос:
- Мм, очень вкусно. Передай своей маме, что она превосходно готовит.
Девушка улыбнулась и ответила:
- Спасибо, Наруто, я передам. Ей будет очень приятно.
Саске удивлённо приподнял бровь.
- Быстро же ты с прислугой познакомился.
- Ага, - отозвался Намикадзе. – Правда, с Саюри-сан я лично ещё разговаривал. Надо будет зайти к ней после обеда.
- Зайдёшь после ужина, заодно закажешь что-нибудь на завтрак из того, что любишь.
Глаза Наруто лукаво сверкнули.
После обеда Намикадзе увязался за Саске по дороге до кабинета, расспрашивая о какой-то ерунде и не давая оставить себя позади, так как видел, что Учиха в свой кабинет пускать гостя изначально был не намерен. Но Наруто всегда отличался особой ловкостью и изворотливостью, а также удачей – у Учихи вполне вовремя зазвонил мобильник, чтобы Намикадзе смог почти беспрепятственно проникнуть в кабинет. Первым, на что он обратил внимание, был фамильный герб Учих огромных размеров, висящий над письменным столом. У стены, слева от входа, высилась пара стеллажей с книгами; на нескольких полках стояли рамки с фотографиями.
Пока Саске пытался кого-то уверить в том, что он "занят" и распрощаться с нежеланным собеседником, Намикадзе проворно цапнул одну из рамок (пока не отобрали). На фото, видимо, был изображён Саске со своим старшим братом: тот стоял на фоне цветущего сада и спокойно смотрел в объектив, маленький Саске сидел у него на шее, придерживаясь за одну поднятую вверх руку брата и ожидая "вылета птички". В отличие от брата Саске выглядел не так дружелюбно: нахмуренные детские брови, обиженные глаза, надутые губы.
Пока Наруто смотрел на эту фотографию, в душе словно разливалось тепло. Краем глаза Намикадзе заметил приближение теперь уже повзрослевшего лет на двадцать Учихи – он встал в полуметре от Наруто и, скрестив руки на груди, произнёс почти грозно:
- Ну что, доволен теперь?
- Да, - Наруто зачарованно смотрел на изображение. – Ты тут такой… такой…
- Какой? – Саске нахмурил брови: у всех людей, когда-либо видевших это фото была только одна реакция: "Саске! Ну что ты тут нахмурился? Такой кадр испортил хороший…" Но само фото Учиха почему-то любил.
- …такой милый, - Наруто сам удивился сказанному, а затем, глянув на Учиху, добавил со смешком. – И ничуть не изменился с тех пор. Даже хмуришься также.
Такой реакции Саске не ожидал.
Наруто, не выпуская рамку из рук, принялся рассматривать другие фотографии. На них был изображён Саске постарше, Саске со всей своей семьёй и, видимо, маленькими племянниками… Но всё это было "не то" – "то" было лишь на самой первой фотографии. Наруто хорошо разбирался в людях и подчас мог найти фальшивую улыбку даже на фото; просмотрев все изображения, Намикадзе пришёл к выводу, что самые настоящие эмоции были именно там, где младший Учиха хмурился. Это потом уже пришло умение позировать перед камерой и улыбаться напоказ, либо же наоборот – выглядеть беспристрастным и серьёзным – также, напоказ.

Остаток дня Наруто доставал Саске расспросами или просто своим мельтешением вокруг – к вечеру у Учихи в глазах плясали оранжевые огоньки, от звонкого голоса звенело в ушах, а количество снесённых Наруто хрупких (и не очень) вещей росло в геометрической прогрессии. Передохнуть Учихе удалось лишь после ужина, когда буйный отпрыск Намикадзе отправился на кухню к Саюри. Полчаса блаженной тишины… а потом Наруто вломился в кабинет, перепугав задумавшегося на диване Саске. Тот обречённо посмотрел на мальчика, сдерживая внутри себя всё то, что хотелось высказать. Намикадзе улыбнулся шире, чем обычно (если такое вообще возможно), и произнёс:
- Мои поздравления. Я думал, ты сдашься гораздо раньше. Можешь немного расслабиться.
Учиха ненадолго завис, переваривая услышанное, а затем усмиряя поднимающееся негодование.
- Это что, была какая-то проверка?
- Ага. Мне стало интересно, сколько ты протянешь. Надо сказать, ты меня удивил: даже Ирука-сенсей не продержался целый день.
Саске захотелось непременно запустить чем-то в этого мелкого паршивца, позволившего себе намеренное издевательство над ним, но Учиха поборол этот позыв и, резко встав, направился к своему письменному столу.
- Ладно, повеселились и хватит. Ты мне и так не дал разобраться с бумагами.
Наруто что-то пробурчал и устроился на диване, на нагретом Учихой месте.
Остаток вечера прошёл в относительной тишине, не считая тех минут, когда Наруто позвонил отец, чтобы узнать, как тот освоился на новом месте. Намикадзе-младший принялся красочно пересказывать весь прошедший день, мастерски утаивая подробности вроде горы убитой им мебели. После Минато попросил подозвать к телефону Саске. Учиха что-то вежливо отвечал, не намереваясь жаловаться на потрёпанные нервы и побитые ценности – это было ни к чему.

Следующее утро началось с небольшого конфуза за завтраком.
- Наруто.
- Мм? – в ответ раздалось нечленораздельное мычание по причине начала поглощения пищи.
- Что это? – Учиха с сомнением смотрел в тарелку.
- Это завтрак, - Намикадзе был прост в объяснении.
- Как ни странно, я уже понял.
- Это рамен.
Саске в ответ потыкал в лапшу и отодвинул тарелку подальше от себя.
- Пожалуй, я ограничусь кофе.

По распоряжению Фугаку, решение большинства вопросов отдела Саске легло на плечи Итачи, и младший Учиха получил довольно гибкий график работы: теперь ему требовалось лишь изредка приезжать в офис.
Саске, к своему удивлению, довольно быстро привык к мальчишке. Само собой, Наруто иногда бывал просто невыносим, но, когда наконец наступала тишина, она уже казалась огромным счастьем. К тому же, его недостатки с лихвой компенсировались тем, что он привносил такое необычное чувство уюта, какого ранее в доме было катастрофически мало, а в душе хозяина – и того меньше. Рядом с Намикадзе, как ни странно, становилось спокойней. К своему ужасу Учиха осознавал, что с каждым днём он привязывается к Наруто всё больше. Иногда Саске казалось, что он и не жил никогда иначе: всегда были эти нелепые ежедневные происшествия, звонкий голос и ярко-блестящие голубизной глаза.
Учиха никогда раньше не испытывал такой тяги к людям – даже к любимому брату в детстве; это было какое-то принципиально новое чувство. Но страшнее всего для Саске оказалась не душевная тяга к мальчику, а, так называемая, физическая. Хотелось провести рукой по волосам, обнять, прижать к себе. Такие чувства были в новинку, а потому, разумеется, подавлялись.

Десять дней подобным образом пролетели довольно быстро.
Наруто не сидел в доме Саске безвылазно, иногда наведываясь к своим друзьям (его забирал Какаши или же отвозил сам Учиха), несколько раз и они к нему приходили. Тогда Саске баррикадировался в кабинете, предоставляя подрастающему поколению разрушать свой дом. Фамилии приходящих хозяину были знакомы: мир бизнес-элиты довольно тесен, - и Учиха-младший предпочитал не связываться с такими детишками – чтобы не омрачать себе жизнь в дальнейшем.


Последний вечер, который Наруто должен был провести в доме Учихи, ничем не отличался от предыдущих: Киба (лучший друг Намикадзе) уже отправился домой, сам Наруто мучил игровую приставку, с которой не расставался ни одним вечером, – кажется, он говорил, что ему её подарил отец на недавний день рождения – Саске же сидел рядом на диване, почитывая какой-то дряхлый фолиант. В прихожей зазвенел телефон – никто не придал этому значения, ведь Хибари всё равно ответит.
- Саске-сама! – горничная появилась в дверях комнаты. – Ваш отец…
Учиху мгновенно подбросило на месте: с чего бы Фугаку звонить по простому телефону?
Наруто поставил игру на паузу: что-то подсказывало, что это неспроста.
Из коридора доносились отрывистые фразы Саске:
- И что, ничего нельзя сделать? Чёрт. Как мама? Где вы сейчас? Ясно. Да, я сам скажу. Не знаю. Нет. Нет, звонить не надо. Я разберусь.
Учиха повесил трубку и прислонился к стене; постояв так немного, он направился в комнату. Наруто сидел, развернувшись к двери, и с каким-то нервным ожиданием спросил:
- Что-то случилось?
"Чёрт, зачем ему такая интуиция?
Нет, сейчас не получится. Не стоит приносить такие новости на ночь".
- Да ничего особенного: их лайнер задержали, отец сказал, что прибудут на пару дней позже.
- Странно, что мой отец не позвонил, - Намикадзе выудил из заднего кармана джинс сотовый и набрал номер прежде, чем Саске успел что-то сказать. – Недоступен. Он же никогда не выключает телефон…
- Возможно связи нет – мой отец ведь тоже по обычному телефону звонил, - "предположил" Учиха.
По сути это было вымученным оправданием напуганного мозга.
Остаток вечера прошёл в каком-то напряжённом молчании: Намикадзе-младший с остервенением отправлял соперников в нокауты, а Саске сидел, уставившись в одну точку в книге, раздумывая, стоит ли завтра утром ехать к отцу в больницу. В конце концов, Саске решил, что стоит там появиться и расспросить о всех подробностях происшедшего. Тогда он будет в состоянии ответить хотя бы на некоторые из вопросов, которые может задать Наруто. Учиха в который раз перевёл взгляд на мальчика.
Чёрт бы побрал его шестое чувство: Намикадзе нервничал, без причины, но тревожась на инстинктивном уровне; Наруто постоянно смотрел на телефон, попеременно нажимая на вызов и чертыхаясь, вновь и вновь слыша надоедливое, раздражающее слух "абонент временно недоступен…"
Раньше обычного они отправились спать – каждый в свою комнату.

Утром Наруто проснулся как обычно, но, спустившись к завтраку, обнаружил, что Саске нет дома. Он приехал лишь через пару часов; спрашивать, куда Учиха отлучался было не в правилах засидевшегося в этом доме гостя, а сам Саске говорить об этом не спешил. Лишь после обеда Учиха, собравшись с мыслями, попросил Намикадзе пройти с ним в кабинет (к слову, это было одним из любимейших мест Саске во всём доме). Хозяин как-то нервно присел на диван, жестом пригласив Намикадзе последовать его примеру. После нескольких общих фраз он перешел к делу.
- Наруто, так получилось, что на лайнер напали, - мальчишка напрягся. – Их было много и охрана справилась не сразу. Нападавших поймали, но…
- Саске, хватит уже тянуть! Скажи нормально, что случилось! – у Наруто сдали нервы.
- Твоих родителей убили.
Эта фраза прозвучала, как прицельный выстрел. Прицельный и смертоносный. Намикадзе мгновенно умолк.
Через несколько минут он спросил:
- Об этом тебе вчера сказал отец по телефону?
- Да. Наруто, мне очень жаль, но их действительно нельзя было спасти…
- Почему ты мне сразу не сказал?
- Я… - Саске растерялся. – Я не знаю. Не смог.
- Сейчас было легче? – слова звучали упрёком.
Учиха смолчал.
- Впредь не стоит меня лишний раз опекать. Не маленький уже. Извини, мне надо побыть одному, - Намикадзе встал и вышел из кабинета.
Саске остался сидеть на диване в недоумении: не такой реакции он ожидал увидеть от тринадцатилетнего мальчишки, узнавшего о гибели родителей. Он ждал слёз, истерики, криков о том, что это невозможно, но отнюдь не чуть грубоватого тона и возмущения о задержке известия о смерти. Наруто очень любил своих родителей: он мог часами рассказывать о спокойной и заботливой матери и весёлом и общительном отце, которого юный Намикадзе буквально боготворил. Так в чём же дело?
Учиха несколько раз подходил к двери комнаты Наруто, но так и не решился зайти – слишком ярко перед взором представали внезапно словно потемневшие глаза мальчика.
Ночью, когда Саске отправился к себе, начались хождения: Наруто то и дело слонялся по коридору взад-вперёд, пока Учиха не решил выйти из своего укрытия.
- Я не могу заснуть, - ответил на молчаливый вопрос Намикадзе. – Не хочу один оставаться…
Саске знаком пригласил Наруто войти в спальню; тот забрался на кровать, обхватил колени руками и уставился в окно. Через какое-то время он начал говорить:
- С тех пор, как я научился худо-бедно читать, отец, уезжая в деловые поездки или на подписание каких-то отдельных договоров, всегда оставлял мне конверт и брал с меня слово, что я открою его только в том случае, если он не вернётся. Мне довольно рано объяснили, что в один прекрасный день он может просто не прийти домой.
Ты, наверное, первый, кто не спрашивал, откуда у меня на лице эти шрамы, - Наруто прикоснулся к щеке, где в лунном свете были еле различимы три ровных полосочки. – Мне тогда было лет пять. Покушение на отца и его компаньонов, бывших и близкими друзьями. В машине что-то взорвалось; к счастью, я тогда задержал родителей - мы не успели сесть в автомобиль и чудом остались живы. Семье Нара повезло меньше. А врачи долго удивлялись тому, как мелкие осколки стекла оставили такие ровные и даже симметричные шрамы у меня на щеках, поражались тому, что ни один из них не попал в глаз или не врезался глубже в кожу. Говорили, я родился в рубашке.
После этого случая отец, кажется, и начал писать эти письма. Он каждый раз писал новое, а, возвратившись домой, радостно сжигал то, что не пригодилось. Мне всегда было интересно, что он там мог написать, но, в то же время, я надеялся, что никогда этого не узнаю. Я ненавидел тот момент перед отъездом, когда отец подходил ко мне, улыбался как-то по-особому, долго смотрел в глаза, будто пытаясь меня запомнить, крепко обнимал, прося беречь себя и отдавал ненавистный конверт. Я всегда прятал его как можно дальше, чтобы не видеть лишний раз, но как можно надёжней, чтобы – не дай Бог – не потерять и не испортить. Матери тоже обычно оставлялись похожие конверты.
Наруто замолк ненадолго, глубоко вздыхая, пытаясь успокоиться и не выпустить боль наружу через слёзы; он вскоре продолжил:
- В этот раз отец очень не хотел ехать, но, в конце концов, согласился, объяснив это тем, что хоть договор его и устраивает, он хочет поближе познакомиться с Учихой Фугаку, ведь компаниям предстоит тесно сотрудничать в будущем…
Отец вообще всегда старался покидать дом на как можно меньший срок. В особняке меня всегда оставлять отказывались – видимо, боялись киднеппинга – поэтому обычно мы с мамой переезжали к приемным родителям отца, но в этот раз они их тоже дома не было (вчера только вернулись). Папа считал, что наш дом недостаточно охраняется в его отсутствие, так как несколько лучших телохранителей всегда уезжали с ним. Видимо, недостаточно лучших, - горькая ирония последней фразы обозначила начало новой тянущей по нервам тишины; но она вновь была недолгой: Наруто требовалось выговориться, а Саске покорно молчал, понимая это. – Знаешь, Саске, говорят, что некоторые люди чувствуют приближение собственной смерти. Он чувствовал. Последние два месяца папа старательно приводил дела компании в порядок, тем не менее выкраивая для нас с мамой больше времени, чем обычно. Я удивлялся, когда он только всё успевает.
А ещё, я заметил, эти злосчастные письма с каждым годом становились всё толще. Теперь я знаю, почему. Он в них всю душу вкладывал; пока писал то и дело припоминал на бумаге какие-то весёлые случаи или мои проказы. Много рассказывал о том, какой я был в детстве. Он просил меня быть сильным и заботиться о маме, не дав ей похоронить себя заживо. А когда и её не станет – быть сильным для сохранения себя; просил не забывать Цунаде и Джирайю, ведь они так много сделали и для него, и для меня; просил впредь радоваться жизни и за него тоже. Говорил о том, как меня любит и как будет скучать по мне там. Просил не плакать и отпустить его, оставив в памяти, как светлое воспоминание… - голос Намикадзе сорвался, и он спрятал лицо, закусив губу и подавляя всхлип, что давалось ему с трудом – Наруто то и дело давился воздухом.
Облегчение пришло неожиданно: Саске, поддавшись секундному порыву, легонько потянул мальчишку на себя, одновременно подавшись вперёд, и заключил в крепкие объятия, прикоснувшись губами к виску. Наруто вздрогнул, но неловко обнял Учиху в ответ, пальцы скользнули по обнажённой спине (Саске не имел привычки спать в пижамах, впрочем, как и Наруто).
Саске хотелось суметь перенять хоть частичку чужой боли, освободив от неё другого.
- Наруто, я не думаю, что твой отец, прося тебя не плакать, хотел бы, чтобы ты зажимал всё, что ты чувствуешь, в себе. Он говорил немного о другом.
Намикадзе уткнулся лицом в грудь Учихи и глухо ответил:
- Я знаю. Он часто говорил вроде бы об одном, но подразумевал совсем другое. Я не всегда мог его понять. И сейчас – не понимаю. Но помню одно: он всегда считал слёзы чем-то недостойным мужчины… я не хотел бы, чтобы он во мне разочаровался.
- Я уверен, он бы не стал тебя осуждать, если ты один раз поддашься. Надо давать своим эмоциям выход, иначе потом будет хуже, - голос Учихи преобразился и стал мягко-успокаивающим, чего ранее с ним никогда не случалось.
Наруто отрицательно дёрнул головой.
Они просидели в молчании около получаса; потом Намикадзе попросил Саске рассказать ему что-нибудь – неважно, что – главное, чтобы тот не молчал. И Саске рассказывал: на следующий день он и сам уже не помнил, что, - всё происходило словно в бреду – он помнил лишь, что мальчик иногда улыбался и что-то бормотал в ответ.
Наруто задремал лишь под утро – тогда Учиха откинулся на подушку, принимая более удобное положение; Намикадзе так и не разомкнул объятий и лишь сильнее прижался к нему.