15 часть: Ревность
- Что это за красные глисты в банках? 
- Псевдомарсиане.
Саске постучал когтем по пластику. Глист поднял голову, и вытаращился мутными невидящими глазами.
- Фу, мерзкие.
- Человеческие эмбрионы тоже малоприятны на вид. Особенно на ранних этапах развития.
Орочимару показал другой контейнер. Скрюченный эмбрион плавал в амниотической жидкости, медленно шевелил жабрами. Пуповина связывала зародыш с искусственной плацентой на боковой стенке. Учиху перекосило повторно, еще сильнее.
- Фу, этот еще гаже.
Орочимару усмехнулся, и убрал материал.
- А разве модифицированные джунгли не кажутся отвратительными?
Саске задумался. 
- Нет. Привык, наверное.
Орочимару подсунул еще один контейнер; Саске чертыхнулся, и отодвинулся от Орочимару, от греха подальше. 
Он продолжал побрякивать и позвякивать мензурками и мерными колбами.
- Жаль, ты занят.
- Мне тоже жаль. Опыт нужно завершить в течение шести часов, иначе эмбрионы окуклятся.
Орочимару кинул на Учиху пылающий взгляд, выразительно облизнулся. Саске от похоти в желто-карих глазах бросило в жар, даже терморегуляция комбинезона не спасла. Он отвернулся к кофеварке. 
От Орочимару не укрылись покрасневшие щеки Саске, и расстегнувшийся ворот армейского комбинезона.
Орочимару усмехнулся, и вернулся к недоношенным глистам. Он впрыснул в контейнеры с эмбрионами голубоватую жидкость.
- Что это?
- Особый фермент из крови Карин, дает красную кожу и рыжие волосы — внешний вид марсиан. К сожалению, чего-то еще не хватает. Эмбрионы замирают на восьми-десяти неделях внутриутробного развития, и мне не удается их вывести из этого состояния.
- Может, спросить Линн Марра?
- Он не знает. Я запросил образцы марсианской крови, и трупный материал.
Саске сочувственно посмотрел на Орочимару. 
- И что ты будешь делать?
- Искать дальше. Черт. Где-то забыл свои сигареты.
- Бросай курить. Вредная привычка.
Орочимару надрывно вздохнул. Саске положил на стол пачку сигарет.
- Ты забыл их в другом рабочем халате.
- Твоя телепатия приятно удивляет.
- Хм.
-Ты не рад?
Саске поставил перед Орочимару кофейный контейнер.
- Я... не знаю. Мне не нравится подглядывать чужие мысли. Это..
- Неприлично?
- Противно. 
- О, да ты джентльмен.
Орочимару закурил. Терпкий дым распространился по комнате. Саске уселся рядом, прижался к теплому боку. 
- Нет, я не... как ты сказал?
- Забудь. 
- Я каждый раз чувствую себя неловко. 
Саске вспомнил растерянное лицо Кибы, когда ему в руки прилетела банка лимонада. В прошлый раз все получилось спонтанно. Да и сейчас тоже. 
Саске тяжело вздохнул, открыл кофе. 
- Твои марсианские гены набирают силу.
- Я не хочу этого.
Саске опустил голову. В тусклом свете лабораторных ламп (Орочимару не любил яркое нормативное освещение), волосы Саске отливали красным, вместо привычного иссиня-черного.
Орочимару стиснул ладонь Саске.
- Ты устал?
- Нет.
- Тебя что-то тревожит?
- Не знаю. 
- Сеанс гипносна тебе не повредит.
Орочимару потянул Саске за собой. 

- Опять психосканер?
- Иначе я не пойму, что с тобой происходит. Раздевайся и лезь.
Учиха тяжело вздохнул. Спорить с Орочимару бесполезно.
Прозрачная крышка сомкнулась. Саске недовольно передернул плечами. По обнаженной коже пробежали щекочущие ионизирующие разряды. 
«Зафиксирован тета-ритм. Включить запись? Да/Нет?»
«Да».
Через три часа включилось пробуждение. Сканер измерил пульс, дыхание, оксигенацию. Увеличилась подача кислорода, температура воздуха в кабине поднялась с 14 до 21 градуса Цельсия, низкоамплитудные усыпляющие токи сменились высокоамплитудными активирующими.
Спустя двадцать минут Учиха восстал из машины. 
- Орочимару, ты садист.
- Как спалось?
- Отвратительно, - буркнул Саске. Он пригладил растрепанные волосы, но они снова взъерошились.
- Мне теперь почти каждую ночь снятся звездные войны. Я устал от этого. 
- Саске, я...
Он предупреждающе поднял ладонь. 
- Знаю-знаю, история Марса записана в моих генах. Просто... мне тяжело быть звеном между прошлым и будущим.
- Что ты видел?
- Да почти то же самое: нападение Фаэтона на Марс. 
- И?
- Боль. Отчаяние. Смерть. Желание сокрушить. 
Саске съежился в комочек на диване, обхватил колени руками. 
- Я не хочу этой памяти, Орочимару. 
- Иди ко мне. 
Саске уткнулся носом в плечо Орочимару. Он погладил Саске по взъерошенным волосам. 
25-летний диверсант оказался не готов к встрече с древними эмоциями, и генетической ненавистью Фаэтона и Марса. 

- Когда все кончится, я хочу забыть все это. Все прошлое. 
- Разве ты не забудешь часть себя?
- Оно не часть меня. Я не хочу принимать историю Марса как свое прошлое. Орочимару, я — не ты. 
Орочимару закурил. 
- Эх, мне бы такую память...
- Нафига она тебе? Хотя, кого я спрашиваю...
- Ну, это ведь интересно. В тебе содержится опыт миллионов поколений направленной селекции. Твою ветвь заботливо выращивали и облагораживали. 
- Хм...
- Ты на клеточном уровне отличаешься от остального генетического сброда. В твоем геноме нет ошибок и неполноценных генов. А ты воспринимаешь это как должное, и наплевательски относишься к геному Марса. Фаэтон уничтожил Луну за Шаринган. А теперь Денеб...
- Ну и...
- Шаринган может всю Галактику поставить на колени. 
- Зачем мне Галактика?
- Лучше запомни, что ты очень ценный образец с очень опасными способностями. 
- Хм. Будто я не знаю.
- Ты беспечен, словно не знаешь. 
- Орочимару...
Саске уткнулся носом в плечо, покрытое змеиной кожей. Орочимару вызвал вирт-окно со статистикой. 
-Вот, полюбуйся.
Саске вытянул шею.
- Что это?
- Статистика отборов. Из двухсот тысяч добровольцев только двадцать тысяч могут пробудить чакру, и стать боевыми единицами. Все остальное население останется беззащитным. 
- Хм...
- Человечество долгое время не следило за чистотой крови, не запрещало размножаться людям с дефектной генетикой, сохраняло жизнь неполноценным особям. 
Из-за этого за двадцать тысяч лет генофонд истощился. Здоровые люди погибли в войнах и конфликтах, от тяжелого труда. А инвалиды выжили, потому что общество относилось к ним гуманнее, чем к здоровым. И теперь мы практически безоружны. 
- Бред какой-то. 
- Бред, согласен. А теперь я не могу создать шиноби из ничего! И это меня бесит!
- А если использовать ДНК укротителей и диверсантов для...
- Я понял тебя. Мы пробовали этот вариант. Высокий процент иммунного отторжения. На эксперименты нет времени. Надеюсь, идея с орхидеями-телепатами получится. 
Он закрыл вирт-окно с неутешительной статистикой. Затушил окурок в распылителе, поджег следующую.
- Все легкие прокуришь. 
- Пересажу новые, искусственно выращенные, без онкогенов. 
Орочимару в своем репертуаре.
- Надо бы проверить геном Хьюг, на скрытые возможности.
- Зачем им Хьюги?
- Ты что, ревнуешь?
- Хммм... Нет.
- Врешь, ревнуешь. Я это чувствую. 
- Может быть.
- И консула тоже?
- Что-о? На кой черт он мне сдался?
- Ну, он долго интересовался только тобой. А теперь интересуется Хьюга. И тебя это злит, верно?
- Нет, - продолжал упрямиться Саске. 
Орочимару кожей ощущал недовольство и ревность Саске. Он тяжело вздохнул. Все-таки Саске продолжал оставаться ребенком, пусть обладающим генетической мощью Марса. 
- Никто еще не исследовал Бьякуган. Все материалы, генетические записи, родословная - все погибло вместе с Луной. Не злись, противный.
Орочимару поднялся с дивана, надел лабораторный халат.
- Ты куда? - Учиха цапнул за халат.
- Нужно завершить опыт с эмбрионами. Карин прислала сообщение, что она уже закончила свою часть работы.
Орочимару наклонился, поцеловал в лоб надувшегося Саске. 
- Тебе нужно отдохнуть. Обращение к генетической памяти отнимает много сил и чакры. И нагружает тебя эмоционально.
- Хорошо. Я перенесу свои миссии на завтра. 
Орочимару поцеловал Саске в губы. Он схватил Орочимару за волосы, потянул к себе.
- Твои уродцы подождут пять минут7
- Думаю, да.
Дверь заблокировалась. Наверху вспыхнул алый индикатор: «Вход воспрещен».
***
- Как ты себя чувствуешь, Суйгетсу?
- Нормально.
После отравления токсичной пыльцой, Хозуки трое суток провел в палате интенсивной терапии.
Карин взяла кровь. Анализатор через пару секунд выдал результат.
Уровень иммуноглобулинов и антител, после трансфузии крови Саске, повысился в десятки раз. 
- Удивительно. Невероятно. 
- Эй, Карин, что ты там бормочешь?
- Не твое дело!
Хозуки посмотрел на шрамы от инъекций на предплечьях Карин. 
- Орочимару ставит на тебе эксперименты?
- Как и на тебе, - огрызнулась Узумаки.
- Ясно.
Еще некоторое время Суйгетсу молча наблюдал за ней. 
- Карин, ты стала носить линзы?
- Нет. С чего ты взял?
- Странно. Ведь твои глаза были карими.
- И что?
- А теперь серо-зелёные. И волосы какие-то рыжие, что ли...
- Не мели ерунды, - грубо ответила она, но Суйгетсу увидел дрожь её рук.