Часть 1

Лицо Александру щекотал ветер. Здесь, на крыше семиэтажки, он был более резким и колючим, но очень свежим. Небольшой приморский городок вот-вот должен был нырнуть во тьму. Парню очень нравилось приходить сюда, смотреть как садится солнце, как опустевшие улочки по-сиротски прижимаются одна к другой. Тут он любил слушать тишину.

Десятки мыслей роились в голове юноши, но все они сводились к одной. Он смотрел на засыпающий город, и ему казалось, что его жизнь – это всего лишь один из опавших кленовых листьев, чья судьба – гореть в ворохе собратьев по несчастью ярким пламенем. Какая разница – одним больше, одним меньше…

Взгляд Александра вдруг приковало небольшое колечко, которое он носил на безымянном пальце левой руки. Маленький кусочек металла, ничего более. Но парень знал, что это именно оно виновато в том, что он пришёл сюда не делиться счастьем с тишиной, как это было раньше, а плакать и терзать себя без конца.

**********

Сашка был простым детдомовским парнем, вышедшим оттуда, как из тюрьмы, в возрасте восемнадцати лет, так и не дождавшись усыновления. Ждать он перестал лет в десять, дойдя своим крохотным детским умом до того, что «таких, как он» в семьи не берут. «Такие, как он» всегда остаются не у дел, с завистью смотря сквозь немытое окно маленькой комнатушки на втором этаже, как очередная семейная пара увозит кого-то из его друзей, задаривая его сладостями и подарками. «Такие, как он» - это значит больные. Больные безнадёжно и неизлечимо. Сашка поначалу никак не мог понять, почему эти богатые, имеющие возможность ухаживать за ним люди не хотят брать его в свою семью. От них ведь требовалось немногое – всего лишь покупать ему лекарства и водить к врачу! А мальчик мог бы сидеть целыми днями у себя в комнате и не раздражать родителей своим присутствием. Вот и всё.

Тогда почему же они не хотели такого простого решения своей и его проблемы?

Ответ на этот вопрос он получил незадолго до своего десятого дня рождения. Он ждал. Он очень ждал, что на этот раз небеса смилуются над ним и вместо самодельных открыток, чьей-то старой игрушки и горсти ирисок он получит то, о чём мечтал. Точнее, о ком мечтал. Он надеялся, что родители войдут в комнату, улыбнутся ему и заберут его с собой в большой красивый дом. Хотя, можно было и в маленький… Или в квартирку какую-нибудь. К десяти годам полного одиночества начинаешь ценить не подарок и не упаковку, а тот факт, что о тебе не забыли.

Но и в этот раз ему не повезло. Ни задутая свеча и желание, ни искренние молитвы по ночам не помогли. Они снова не появились. Тогда, помнится, он обратился к Лёшке, который был вожаком местной «волчьей стаи». Лёшка был на три года старше его самого и, сказать по правде, за его маской мелкого хулигана всегда скрывался точно такой же брошенный ребёнок. Он наивно думал, что старший друг его поймёт.

А Лёшка только рассердился.

- Ну чего ты пристал? Иди вон к Ирине Валерьевне, с ней и разговаривай.

- Лёш, я не могу к ней…

- Чего это?

- Она опять меня мерзким лекарством поить будет. Не хочу!

- А ты не умничай сильно! Говорят пить – пей!

- Лучше уж носок сжевать… Лёш… Почему меня не хотят брать в семью?

- Аах! Как ты надоел! Потому что не хотят потом тебя хоронить! Чего уставился?! Кому захочется сначала привыкнуть к тебе, а потом пережить?! – парень даже испугался, такими неожиданными для него были его собственные слова. - Саня, да ты не слушай меня, понял? Не слу… эй! Ты куда?! Стой!!

Но Сашка уже летел к себе, на второй этаж, в крохотный чулан. Там он просидел до самого вечера, рыдая в подушку и укоряя себя за то, что вообще подошёл к этому Лёшке. На следующее утро он проснулся уже без надежды и веры в то, что его когда-нибудь усыновят.

Биологическая мать Александра была наркоманкой. Она умерла при родах в местной поликлинике, прежде успев передать своему ребёнку страшное заболевание – СПИД. Но будучи маленьким, он не понимал всей серьёзности этой болезни. Становясь старше, он начал соображать, что у него никогда не будет девушки, он никогда не женится и не заведёт детей, а главное – он умрёт молодым. И однажды, смотря сквозь окно на то, как двое счастливых, уже немолодых родителя забирают с собой семнадцатилетнего Лёшку, он впервые попытался покончить с собой. Толком не зная как резать вены и думая, что всё будет зависеть только от глубины раны, мальчик вогнал себе в руку небольшой нож и сделал им надрез вдоль руки.

Было больно и страшно. Но от мысли о том, что вскоре его ничтожная жизнь закончится, становилось теплее на душе.

Через минуту в его комнате появилась Ирина Валерьевна. Он хотела сказать, что Лёшка уговорил своих опекунов забрать и его тоже…  

После случая с суицидом на Сашке как на приемнике был поставлен крест. С таким прошлым он точно был никому не нужен. Лёша уехал, хотя рассказывали, что он изо всех сил пытался снова переубедить своих новых родителей взять с собой и второго ребёнка. Чего он, спрашивается, добивался? Теперь Сане было всё равно. Он упустил свой шанс, покалечил своё и так немощное тело, и даже Бог… даже Он не захотел принимать его к себе.

Когда парню исполнилось восемнадцать, государство выдало ему комнату в общежитии, ещё более крохотную, чем детдомовский чулан. Жить в ней было практически невыносимо. Три соседские семьи были одна другой «лучше». То муж-пьяница, то сын-уголовник, то дочь-шлюха, то старуха придирчивая. И все с утра до ночи сводили его с ума. Хорошо хоть, что они не знали, чем он болен, а иначе выжили бы его оттуда не задумываясь.

А дальше всё по накатанной. Сашка устроился работать продавцом в продуктовом магазине, появились кое-какие сбережения и пара-тройка новых знакомых. И ещё… появилась она. Как без неё-то? Её звали Аня. Она была очень красивой и всегда приятно пахла. Она умела печь замечательные блины. Она любила рисовать и иногда приносила новые наброски, на которых всё чаще мелькало Сашкино лицо.

- Ну… разве это я? – смеялся он над её очередной работой.

- Нет, это один глупый парнишка, который всё никак не решится пригласить коллегу по работе на свидание.

Юноша не ожидал такого поворота событий. И первая мысль – отказаться. Да! Нужно отказаться!    

- Эм… Сходим куда-нибудь после смены? – почему-то вырвалось у него вместо того, что он планировал.

- Давай. В пиццерию. Я угощаю, - с улыбкой на лице ответила девушка.

А дальше – словно сон. Никогда Сашка не был так счастлив, ни с кем ранее он не чувствовал такой лёгкости и свободы, как с ней. В её волосах растворялись тысячи солнц, а глаза всегда смотрели на него с таким неподдельным интересом, словно он действительно что-то значил для неё.

Но разве могло это продлиться долго?

Однажды они с Анькой остались в его комнате одни. То есть, даже поблизости никого не было. Все соседи, как сговорились, разъехались кто куда.

Анька этого хотела. Она сама подошла к нему и поцеловала, а затем крепко прижалась к нему всем телом. От этого необычного и такого приятного ощущения Саша едва удержался на ногах. Они обнимали друг друга, шептали друг другу на ухо что-то сокровенное, желая стать единым целым. Но стоило ей опустить руку к ремню его брюк, как парня словно окатило ведром ледяной воды. В ушах пульсировало одно единственное слово – «нельзя». Ему нельзя! Строго-настрого запрещено ломать жизнь кому-либо ещё, а тем более ей!

- Ань, уйди, пожалуйста.

- Как это? – растерялась девушка. - Ты прогоняешь меня?

- Нет. То есть, да. Всё очень запутано, Ань…

- Я сделала что-то не так? – теперь в её глазах отчётливо появился страх потери.

- Дело не в тебе, а во мне.

- Саш, я знаю, что это твой первый раз. Я это чувствую. У меня тоже…

- Аня… - юноша мягко перебил её, - прошу тебя, уйди.

Словами не передать, как было больно им обоим и какими глазами смотрела на него девушка, когда одевала курточку и выходила из комнаты.

- Прости меня, милая.

Эти связи… Зачем он их создавал? Теперь придётся чувствовать себя ответственным за всех, с кем он был знаком. Хотя рано или поздно он всё равно умрёт. Всё равно страданий не избежать.

Вдруг парень вздрогнул, услышав за спиной чьё-то тяжёлое, шумное дыхание. Резко обернувшись и не увидев ничего, кроме своего отражения в старом зеркале, он унял дрожь и даже слегка улыбнулся собственной глупости.

- Сашка, я здесь! – услышал он чей-то ребяческий голос прямо перед собой. Волна страха снова окатила его, в комнате ведь никого, кроме её хозяина, не было.

- Присмотрись, дурачок! Ха-ха! – юношу передернуло, он снова взглянул на своё отражение в зеркале. Что-то с ним было не так. Он подошёл поближе и…

- Чего уставился, ущербный? – Саня громко вскрикнул и упал на пол. С ним говорило его отражение. Значит, это всё… Он либо уже мёртв, либо сошел с ума.

- Ты меня не бойся. Я ведь помочь тебе пришёл, - голос умолк, ожидая ответа.

- Да кто ты вообще?! – парень, не веря, что говорит со своим отражением, слегка подполз к зеркалу и взглянул в него. Тот, второй, всё ещё злобно скалится.

- Ну… у меня много имён, но это не важно. Ты ведь хочешь быть здоровым? Ну конечно же, хочешь, что я спрашиваю. Скажем так, я могу избавить тебя от твоей незавидной участи.

- Как? – Сашка поражённо уставился на «второго себя».

- Это уже моя забота. Но ты, дорогой мой, у меня в долгу останешься. Я всегда в семикратном размере долги взимаю.

- Но у меня нет денег…

- А зачем мне твои деньги? Я ж не ты, я за проценты не работаю, - отражение откровенно потешалось над таким заявлением парня. - Я предлагаю тебе обмануть судьбу, так несправедливо поступившую с тобой, мой мальчик. Ты родился прокажённым и умрёшь прокажённым, не познав радостей жизни. А ведь кто-то грабит, убивает, насилует и живёт себе, не зная горя. Вот я и подумал: чем ты хуже их, что заслужил такое наказание?

- И что же, я стану здоровым, что ли?

- Ты станешь не просто здоровым, но и одним из самых удачливых людей на земле. Всё в твоей жизни сложится так, как ты того сам пожелаешь. А плата… там ты сам поймёшь, когда придёт время платить. Я даже могу сказать, сколько тебе лет отпущено… Хочешь узнать?

- Нет!!! Не нужно, я… всё понял.

- Понял? Тогда подписывай договор! Возьми нож. Вот так. Надрежь им безымянный палец левой руки… А теперь напиши кровью своё имя на этом зеркале. Ну же, смелей…

Словно в агонии, Сашка выдавливал из пальца багряные капли и выводил ими знакомые буквы на прохладной гладкой поверхности.

- Вот и славно, мой мальчик, вот и славно…

Когда последняя кровавая точка была поставлена, всё тело парня пронзил странный холод, в ушах его всё ещё стоял злобный смех, секунду назад доносившийся из зеркала. Сейчас оно было пустым. Точнее, отражение снова стало нормальным.

Сашка был в шоке, не веря в то, что с ним произошло. Он взглянул на левую руку. На том пальце, из которого он только что выжимал «чернила» для подписи, красовалось уродливое золотое кольцо.