Впервые Дейдара не сумел справиться с болезнью самостоятельно. Обычно он чувствовал приближение припадка за пару часов до его начала и успевал попросить кого-нибудь из соседей о помощи, так как Мадара целыми днями пропадал на работе. Опасные часы блондин всегда просиживал либо у необычайно любезного брюнета из квартиры напротив, либо у супружеской четы, живущей через стенку. Сегодня всё было иначе. Никого из потенциальных спасителей дома не оказалось, да и ни к чему это было: Учиха вернулся непривычно рано. Бросил небольшой серебристый чемоданчик на пол в прихожей и объяснил немедленно появившемуся в дверном проёме Тсукури, что сегодня вызовов не поступало, и его отпустили, пообещав разобраться со всем в его отсутствие самостоятельно. Блондин радостно взвизгнул и со свойственным ему нездоровым энтузиазмом повис у Мадары на шее. Тот, ответив на такое приветствие не менее страстным объятием, на ходу стаскивая с себя туфли и крепко сжимая правой рукой пакет с покупками, проволок назло ему упирающегося в пол ногами блондина аж до самой кухни. Там они сели пить чай. Дейдара, совсем недавно отметивший своё двадцатилетие, болтал по-прежнему не достающими до пола ногами в воздухе и с возмущением рассказывал об утреннем кошачьем концерте под окном, не позволившем ему нормально выспаться, а Мадара, которому уже давно перевалило за пятьдесят, довольно улыбался и с нескрываемым обожанием наблюдал за каждым даже самым незначительным действием восседающего за столом светловолосого ангела.

Блондин как раз заталкивал в рот преогромный кусок бисквитного торта, когда Мадара внезапно понял, что с ним что-то не в порядке. Поначалу он подумал, что Дейдара просто-напросто подавился, и поэтому поспешил постучать по худой спине с сильно выпирающими позвонками кулаком. Внутри блондина после оказавшихся отнюдь не спасительными ударов всё дико забулькало, по его телу, подобно стремительной молнии, пробежала первая судорога, и врач, становясь перед ним на колени и хватаясь за трясущиеся плечи парня мгновенно побелевшими пальцами, всё-таки нашёл в себе силы посмотреть в изумительные серо-голубые глаза. Искорки внезапно накатившего безумия вовсю метались в них, а пронзительно-яркая радужка поднималась всё выше и выше. А потом белки глаз закатились, и Дейдара забился в припадке, разрезая вечернюю тишь оглушительно громкими воплями боли и отчаяния.

Позже, лёжа с ним в одной постели, прижимая к себе обмякшее тело и стараясь не потревожить покой, наконец-то нависший над ними обоими, Мадара осторожно поглаживал рукой опустошённую припадком грудь с нечасто бьющимся сердцем и вспоминал весь ужас недавно пережитого: как с силой разжимал крепко стиснутые челюсти, как быстро проталкивал в гортань столовую ложку, пытаясь избежать атаки яростно дёргающегося из стороны в сторону маленького язычка - увулы, как слушал безжалостные проклятия в свой адрес и ловил острые удары в лицо, когда Тсукури немного полегчало. Он продолжал поддерживать его в относительно безопасном положении даже после того, как Дейдара потерял сознание.

Успокоив собственное бешеное сердцебиение, Мадара перенёс неподвижного блондина в спальню и, не раздеваясь, лёг с ним рядом, прижавшись к нему как можно теснее со спины. Сначала ему казалось, что сердце юноши совсем не бьётся; и как же он обрадовался, ощутив под своей ладонью первый достаточно сильный толчок. А затем ещё и ещё. Учиха уже почти успокоился, но тут Дейдара начал бредить.

Не в первый раз Мадара подслушивал отголоски мучавших светловолосого парня снов. Всё чаще и чаще он ловил себя на мысли о том, что в прошлой жизни они с Тсукури уже встречались и именно он привёл юношу к гибели, движимый невыносимой ревностью к кому-то, кто давно успел превратиться в неотъемлемую часть прошлого. В подтверждение этому с губ блондина вновь слетело успевшее стать ненавистным имя.
Сасори...

Дейдара никогда не рассказывал ему о своих снах. Он предпочитал страдать в одиночестве. Это давно превратилось в его личное отчаяние. У Мадары же никогда не хватало времени на расспросы. И кто знает, насколько сильно не хватало блондину его поддержки. Один в большой пустующей квартире он ежедневно сходил с ума.

Настенные часы раздражающе громко щёлкали, а дыхание Дейдары вновь стало ровным, и он умолк. Чёрные тени, смешавшись с серыми, легли на пол комнаты. В окно ударилась ветвь растущего снаружи дерева. Мадара вздрогнул. Со стороны двери раздался чей-то писклявый голос, заставив его повернуть голову в сторону раздражающего звука.
- Тоби – хороший мальчик, - захихикав, сказал человек со спиралевидной оранжевой маской на лице, делая попытки подобраться чуть ближе к кровати. Списав всё на недавнее перенапряжение, Учиха отвернулся, отказываясь верить в то, что видел столь отчётливо.

За стеклом виднелся слегка потемневший силуэт улицы. В комнате было немного душно, и Мадара находился в лёгком недоумении, потому что окна в их квартире практически никогда не закрывались. Прихоть Дейдары, для которого свежий воздух всегда был сродни свободе. От медицинской помощи он упорно отказывался, а о том, что ему срочно надо лечь на обследование, и вовсе не хотел слышать. Провалилась и попытка Учихи увезти парня туда, где воздух благотворно влиял бы на его здоровье. Мадара хотел купить небольшой домик около моря и с характерной для всех представителей его клана настойчивостью преуспел в этом. Но Дейдара наотрез отказался ехать. Так что приморский домик временно пустовал, ожидая своего часа.

Тонкий тюль волновался под слабыми порывами летнего ветра. А за спиной всё никак не смолкала нервная дробь шагов. Учиха обхватил Дейдару покрепче и стиснул зубы в попытках успокоиться. Казалось, будто человек в маске отплясывает позади кровати чечётку. Как же Мадаре хотелось хоть на миг превратиться в волшебника, чтобы просто взмахнуть рукой, заставив его исчезнуть за пределами спальни.

- Разве ты не видишь, разве ты не видишь, как он погибает, Мадара? - шептал человек в чёрном плаще с красными облаками, недобро хихикая.
- И в этом твоя вина, знаешь? Ты должен сказать ему правду. Ведь он не сумасшедший. Он тоже был там. Так же, как и ты. Как мы оба.

Учиха укутался с головой одеялом. Его нос уткнулся между лопаток Дейдары. Через пару минут переутомившийся за день брюнет уже беспокойно сопел. Ладони его ослабли и выпустили из своего тёплого плена тонкое трепещущее тело блондина.

Как только брюнет погрузился в состояние глубокого сна, Дейдара выскользнул из его рук.

На цыпочках блондин вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Зайдя в гостиную, он тут же бросился к выдвижным ящикам шкафа. В темноте нащупав в одном из них знакомую резную крышку, он извлёк из пыльных недр шкатулку. Под боком у него как обычно прерывисто дышал Тоби.

- Дейдара-семпай, а Дейдара-семпай, опять Вы ищете это? - игриво прошелестел нахальный голос у него над ухом.
- Эй, идиот, куда ты опять подевал моё кольцо? - блондин резко повернулся лицом к этому странному созданию и тут же встретился взглядом с бордовой мглой легендарных кровавых глаз, бесполезных в этом безумном мире, где они оба волею судьбы очутились. Но куда больше его притягивал блеск огромного светлого рубина с выгравированным на его поверхности кандзи в кольце-печатке Тоби. Камень навевал дорогие сердцу воспоминания. А ещё напоминал о той боли, что он испытал когда-то в прошлом.