Часть 13

Улицы Конохи выглядели блекло. Печальные краски осени изрисовали некогда цветущие палисадники, а свежую дранку крыш залепили листья. И хотя все стояло на своих местах, аура и плеск жизни уже так рьяно не выбивались наружу. Не было криков, не было гвалта детишек, ора голодных котов и гавканья собак.
Хоть стражи на главных воротах привычно пускали слюни, распластавшись опухшими физиономиями на скрещенных руках. С какой целью их Цунаде здесь держала, для всей деревни так и осталось великой тайной. Для красоты, не иначе.
Отвлекать людей от сладкого бодрствования рука не поднялась, и Узумаки тихо прошлепал мимо, углубляясь в первые просветы закоулков.

— Повымерли они тут все, что ли? — буркнул Наруто себе под нос и угрюмо посмотрел по сторонам. Все казалось серым. И утренний пейзаж, и отблески стекол в окнах, и небо, и дома, и затаившаяся в этих самых домах жизнь.
Длинная улица круто изогнулась вправо, и впереди гордо и величественно предстал взору высокий особняк. И хоть он ни в какое сравнение не шел с обителью братьев Учиха, масштабы и отделка явно говорили о том, что жилплощадь принадлежит знатному человеку.

— Хьюга. — Наруто невольно усмехнулся. Высокомерные и тщеславные богатеи. Единственный человек из клана, который не вызывал у парня одним своим видом нервный тик, была Хината. Тихая, кроткая, молчаливая. И как в таком гадюшнике мог распуститься столь дивный цветок? Да, ее мужу определенно повезет. Ну, если не считать родственников со стороны невесты.
Заприметив облезлую, но все еще выделяющуюся в этом тусклом колорите оранжевую спираль, парень не удержался и натянул пакостную улыбку. Его работа!
Еще будучи мальцами, самые отъявленные дебоширы Конохи — Узумаки и Инузука — поспорили, кто больше сорвет яблок в садах Хьюга. Как всегда, на желание. Победил Киба.

Почесывая одной рукой ожоги от крапивы, а второй придерживая рваный лоскут на заднице и вспоминая добрым словом невесть откуда взявшуюся собаку, Наруто хмуро выслушал пожелание товарища. И в ту же ночь изрисовал крышу краской.
— Да, повеселились тогда, — машинально потер он рукой ухо. Что уж говорить, а получил бедный мальчишка и от отца, и от семьи пострадавших. Визгу было, словно он не покрасил этот злосчастный дом, а полностью разнес. Даже до Цунаде дошло.
— Р-р-р! — Громкое рычание выпрыгнувшей из подворотни вислоухой собаки заставило нервно вздрогнуть. Коричневый комок просверкал лапами в паре шагов от человека и тут же смылся за кучу наваленных бревен.
— А ну стой, тварь. Отдай окорок! — где-то на задворках блажил, судя по голосу, сам глава клана. Наруто сдавленно хихикнул в кулак и поспешил покинуть территорию ненавистных Хьюга. Настроение он себе уже поднял, к тому же скоро здесь должно было начаться побоище не на жизнь, а на смерть.

Сделав приличный круг, Наруто специально вышел на тропинку, ведущую в заброшенный квартал. Приблизившись к перекошенному строению, спасшему непутевого парня в ту роковую ночь, Узумаки печально вздохнул: хорошее настроение вновь кануло в небытие. Ноги словно сами привели его на эту улицу. Зачем — он и сам не понимал, но, словно зомби, брел к тому самому месту.
Их месту.
Костяшки пальцев предательски заныли, и Наруто невольно подул на саднившую руку — челюсть у Саске оказалась каменной чуть ли не в прямом смысле этого слова.
Тогда он погорячился, но это едкое: «Подстилка» буквально взорвало мозг, и Наруто не смог сдержать порыв ярости.
Выпад вперед, кулак врезался в чужую скулу и Учиха дернул головой. Нет, не от силы удара. Скорее рефлекторно.
«Убирайся. Иначе убью!» — только и процедил он сквозь зубы, надменно взирая на человека сверху вниз своими красными зеньками. Ключицы обжог холод катаны, и это стало последней каплей.
Безумно захотелось надавать по тупой вампирской башке — за слишком напыщенную горделивость, высокомерие и явно завышенную самооценку. Но инстинкт самосохранения взял верх.

— Пошел ты! — прошипел Узумаки тогда в ответ, с размаху оттолкнул тыльной стороной ладони поблескивающее перед шеей лезвие, схватил одежду, которую когда-то любезно выделил Саске из собственного гардероба, и ринулся вон, попутно натягивая на себя чужие шмотки.
Всю дорогу его не оставляло предчувствие слежки, но проклятый туман сгущался все сильнее и полностью затемнял видимость даже в районе вытянутой руки. Благо, маршрут был знаком.
Порой хотелось остановиться, но едкий голос услужливо разметал мысли и зазывно протягивал: «Подстилка». И Наруто рьяно поддавался вперед, вдоль по кривой тропе.
Плевать! Плевать на все.
Родные улицы обступили юношу своей обыденной серостью, но должной радости от встречи с ними он не испытал. Может, даже и к лучшему, что деревня все еще спит.
— Ай! — В ступню впилось что-то острое.

Наруто мгновенно вырвался из мысленного плена и с удивлением посмотрел на ноги. Только сейчас он заметил, что обувь явно не его. Массивные сандалии с открытым носом ярко-синего цвета. Такие Итачи-сан носит.
«Точнее, носил», — мысленно резюмировал Узумаки и смущенно почесал переносицу, чувствуя явную неловкость. Конечно, он неумышленно спер чужую обувь, но это было первое, что попалось под руку в темных тонах низкого лестничного пролета. Парень прищурился и пошевелил растопыренными пыльными пальцами ног, оценивая обновку. Обувь явно превышала его размер и выглядела расхлябанной. Причина беспокойства тут же была выявлена — раздутые переплеты обшарпанной кожи услужливо насобирали по дороге всю мелкую грязь.
— Редкостная дрянь, а не обувь. И как они это носят? — проворчал Наруто в пустоту, сгибая многострадальную ногу в колене. Взмах, другой, и серая пыль полетела во все стороны.

— Наруто?

От неожиданного оклика со спины сын стража подскочил, как ужаленный, и замер, все еще держа одну ногу на весу. Хотел обернуться, но не мог. Тело словно свел паралич, мышцы скрутило стальной цепью. Как давно он не слышал такого обращения. Казалось, целую вечность. Монотонное: «Наруто-кун» и насмешливое: «Усуратонкачи» — эти слова намертво въелись в сознание и теперь любое другое казалось чужеродным и неестественным.

— Наруто, это ты? — вновь неуверенно промямлил девичий голос, и парень, собравшись с духом, медленно повернулся.
Перед ним, сцепив руки в замок и напряженно выпрямившись, стояла Сакура. Его Сакура. И как же он сразу не узнал ее мелодичный звонки голосок, по которому столько лет сходил с ума. Но сейчас… Узумаки раздасованно поджал губы, не услышав той самой волшебной мелодии, сливающейся с каждой ноткой, с каждым придыханием. Сейчас это был ничем ни примечательный голос.
Девушка переминалась с ноги на ногу и явно боялась подойти ближе.
— Привет, Сакура-тян, — после заминки отозвался Узумаки, явно чувствуя себя неловко — такую Сакуру ему еще не приходилось видеть.

Харуно удивленно моргнула — сомнений нет, это действительно Наруто. Но что-то в его облике определенно настораживало. Одежда была сплошь черная и придавала юноше непривычно мужественный вид, но сын стража ни за что бы не променял свой дурацкий пестрый костюм на Это.
Взгляд скользнул выше, изучая его лицо. Серьезное, ни тени той открытой придурковатости и дружелюбности. Худоба заострила скула, а шрамы на щеках смотрелись чужеродно, по-хищнически. Сакура невольно прижала кулаки к груди. Такой Наруто пугал. Изменилась не только одежда. Изменился он сам.

Сын стража уловил эту перемену и поспешил разрядить обстановку:
— Да я это! Я, даттебайо!
Собеседница вздрогнула.
— Ты что, Сакура-тян, своих не узнаешь? — развел руками юноша и шагнул на встречу, но увиденное заставило его вернуться в прежнее положение.
Наруто не верил своим глазам: Харуно вместо радостного приветствия словно скукожилась и обхватила дрожащие плечи руками.
— Живой, живой… — только и шептала она, как заведенная.

Наруто смущенно почесал затылок — неожиданная реакция.
— Сакура-тян, извини, — наконец промямлил он, но Сакура лишь улыбнулась и наспех смахнула слезы. Как она могла объяснить, что последний месяц стал для нее сущим адом?
Все эти взгляды с укором, шепот за спиной, пересмешки знакомых и сплетни старых бабок, мол, увела мальчонку на погибель, чертовка, и молчит. Никто открыто не обвинял, но Харуно нутром чувствовала натянутое отношение не только от знакомых, но и от друзей. Даже постоянные пациенты старались переметнуться под опеку к Цунаде. Знали бы они, что тот вечер напрочь стерт из памяти, и о свидание с Наруто девушка узнала из уст Кибы.
И вот теперь он стоит перед ней, живой и невредимый.

— А мы тебя искали. Всей деревней. И переживали…
— Искали? Зачем? — искренне удивился Наруто.
— Но ведь ты… пропал, — подметила Харуно, все еще не решаясь подойти и удостовериться, что стоявший перед ней человек — не призрак и не мираж.
— Ах да! — широкая улыбка озарила смуглое лицо парня. — Пропал, ттебаой! — Он хлопнул себя по лбу — вот ведь идиот!

Реакция девушки, сперва непонятная, теперь была вполне логичной. Целый месяц от него не было ни слуху, ни духу. И вдруг явился, не запылился.
— Понимаешь, тут такое дело… — начал было оправдываться он, но неожиданно осекся, а затем хитро прищурился и поднес ладонь к уху. — Подожди-ка! Ты переживала? Сакура-тян, меня не подводит слух? Ты сказала, что беспокоилась обо мне?

Секунда ступора — и раздраженный рык чуть не оглушил напряженные слуховые рецепторы:
— Я не так сказала, идиот!
— Да ладно тебе, — ехидно протянул Наруто. — Поди, ночами не спала и думала, как же я там, без тебя?
— Черта с два! — еще больше вспыхнула Харуно и, сжав кулак, шагнула вперед с твердым намерением съездить нахалу по зубам, но, скользнув подозрительным взглядом по темным штанам, притормозила: — Кстати… А где ты пропадал все это время?
Дурашливость во взгляде тут же испарилась. Узумаки выглядел так, словно узнал про конец света на соседней улице.
— Ну? — с нажимом повторила она, уперев руки в бока.
Неожиданно парень попятился.
— Прости, Сакура-тян, но я не могу сказать
— Как это не можешь? — Возмущенно фыркнула Харуно, ступая вслед за ним. — Отвечай, где шлялся?
— Ой, не расслышал тебя, Сакура-тян. Потом пообщаемся! — он наспех отсалютовал девушке рукой и, круто развернувшись, стал чуть ли не бегом удаляться в сторону своего дома. Знал, что Сакура не последует за ним. И никогда бы не последовала. Но так даже лучше.
Знакомая крыша маячила все ближе и ближе. С каждым шагом Наруто все чаще смахивал пот со лба — сказывалось волнение. Во рту стало невыносимо сухо, стоило лишь знакомому фасаду вывернуть из-за угла. Полуприкрыв глаза, парень медленно и глубоко задышал, стараясь не обращать внимания на разбушевавшиеся гормоны.
Как давно он об этом мечтал. Выискивал родные углы крыши взглядом в ночной тьме и верил, что рано или поздно навестит отчий дом.
Тяжелый вздох невольно вырвался из легких.

Покосившись на резные выступы, украшающие ворота, Наруто не смог сдержать улыбку: три мелкие, едва заметные фигурки, вырезанные детским ножиком неумело и криво, все так же держались за руки-палочки и широко улыбались всем, кто забредал в гости к главному стражу.
Пальцы дрогнули и потянулись к живописи из далекого детства. Старое дерево под рукой было прохладным, шероховатым, с мелкой паутиной трещин. Рисунок тоже почти не выделялся: косые дожди постепенно сглаживали неказистые закорючки и подгоняли полотно под единую структуру.

Миновав ворота с характерным скрипом, Наруто отпер входную дверь и сделал шаг, но тут же остановился. В нос ударил резкий запах.
Узумаки нахмурился — воздух был густо пропитан какой-то сладковато-приторной лекарственной вытяжкой, от которой тут же закружилась голова. Наруто задержал дыхание, по быстрому разулся и швырнул сандалии в угол.

— Отец… — глухо позвал он, открывая дверь на всю ширь и разгоняя ладонью противный дурман. Прохладный воздух послушно ворвался в помещение и частично разбавил тошнотворный запах, позволяя теперь дышать полной грудью. — Отец, ты дома?
Тишина.
— Это я, Наруто, — уже более громко повторил Наруто, на цыпочках минуя коридор и останавливаясь в гостевой. Повертел головой и сухо сглотнул. Родные стены сейчас казались чужими и мертвыми. Разбросанные на полу бумаги никак не вписывались в чистоплотность, которой Минато был просто одержим. Гнетущая аура давила на нервы. Монотонное тиканье часов — вот все, что излучало хоть какие-то отголоски жизни.
Наруто не мог сдвинуться с места, потеряв дар речи. Как сильно изменился дом за последний месяц.
Из ступора его вывел звон стекла со стороны кухни.
— Нару?
В темноте раздались торопливые шаги. По спине пробежал холодок — слова, которые сын стража мысленно проговаривал себе всю дорогу, от переизбытка чувств застряли глубоко в груди.
— Нару, это ты? — осипший, совсем не свойственный отцу голос заставил парня беззвучно открыть рот, но горло окончательно сжалось. Сейчас Наруто понимал, что еще мгновение, и он разревется, как сопливый мальчишка.
Кулаки напряженно сжались, стоило лишь Минато вынырнуть из дверного проема.
Отец, пошатнувшись, громко охнул и рывком сгреб парня в объятия. Он что-то несвязно шептал, гладил непослушные волосы сына и беззвучно рыдал, от чего на сердце становилось невыносимо тягостно. Чувство вины заглушило все остальные, и Наруто не выдержал и сорвался.
— Пап. Прости меня, — отчаянно хрипел он, с силой впиваясь пальцами в жесткую ткань на спине Минато. Руки отца лишь сильнее привлекли его к груди, не давая более вымолвить ни слова.
— Все хорошо, Наруто. Я рядом.
— Я не хотел, чтоб так получилось…
— Главное — ты вернулся, — осторожно оборвал Минато, слегка отстраняя от себя парня и вглядываясь в его лицо. Подушечками пальцев обвел линии шрамов на щеках и нахмурился. — Больше никогда не оставлю без присмотра.
— Па-а, это перебор.
— Это родительский долг. — Намикадзе улыбнулся и потряс парня за плечи. — Ты устал? Голодный? Поди есть хочешь?
Наруто стер рукавом слезы и кивнул:
— Еще как хочу!
— Так чего же мы стоит? — Страж не смог сдержаться и еще раз от души встряхнул сына, и лишь после этого суетливо поспешил на кухню. Яркий свет и бряньканье посуды мгновенно разбавили безжизненность унылой атмосферы.

Наруто бодро зашагал следом.
— Садись. Сейчас все будет, — беспрерывно тараторил Минато, суетливо бегая вокруг ненаглядного чада и громыхая всем, что под руку попадется. — Осторожно, я тут тарелку разбил. Быстренько уберу. — Он нежно улыбнулся и окинул ерзающего на стуле «беглеца» ласковым взглядом. — Как ты? Где был все это время?
— Я… — нерешительно протянул Наруто и нервно закусил губу. Он не знал, как именно преподнести всю абсурдность его отсутствия.
Намикадзе замер, заметив сомнения сына, и осторожно добавил:
— Я приму любую правду, какой бы она ни была.

Наруто неуверенно кивнул. Главное — начать. Первые фразы были робкие, неосмысленные, но стоило ему увидеть одобрение в отцовском взгляде, как слова полились непрерывным сплошным потоком. Наруто не стеснялся эмоций, вскакивал, размахивал руками и рассказывал все, как есть, без утайки. Запнулся, когда дело дошло до интимной части истории, и, помедлив, перескочил сразу на его непосредственное отбытие из особняка.
— Они отпустили меня, — завершил он свой рассказ и напряженно замолчал в ожидании.

Минато нервно постукивал пальцами по столу и молчал. И эта пауза долбила по нервам хуже, чем нетрезвая болтовня Кибы. Кружка, до краев наполненная зеленым чаем, равномерно остывала — сизый клубок пара витал все ниже и ниже, пока совсем не исчез. Наспех приготовленный завтрак так и остался нетронутым.
Наруто тоже не встревал в мыслительный процесс, исподлобья поглядывая на отца.
Как он сдал за последний месяц! Побледнел, осунулся, голубые глаза казались болезненно выцветшими, слишком светлыми — такие присущи человеку, мало видавшему дневной свет. Дом запустил, и, судя по едкому воздуху, бесконечно глотал какие-то лекарства. Словно не жил, а доживал.

— Значит, Итачи и Саске, — наконец подал голос страж и, взглянув на остывший чай, тихо подтянул его к себе.
Наруто вновь кивнул и с двойным усердием заелозил по стулу в ожидании вердикта.
— Я обязан доложить Цунаде-сама об их присутствии в Конохе, — сухо подытожил отец, вновь задумчиво отпуская кружку на место. Пальцы машинально нырнули за пазуху в поисках таблеток — под ребрами предательски заныло —, но заметив на себе недоуменный взгляд, хозяин дома мысленно одернул себя и поставил локти на стол, сцепив руки в замок. Всплеск эмоций негативно отразился на сердечной мышце, но показывать болезненное состояние сыну совсем не хотелось. Пришлось по привычке задержать дыхание, скупо отсчитывая каждый стук в висках.
— В этом нет необходимости, даттебайо. — Наруто явно не удосужился заострить внимание на странных жестах родителя, распаковал свежезаваренный рамен и потянул носом около клубящегося, умопомрачительно-опьяняющего пара — сухой мясосуп быстрого приготовления мог дать фору даже фирменным блюдам Итачи-сана. — Они собираются покинуть деревню в скором времени.
— Я нарушу устав, если утаю такую информацию.
— Но па-а… — пробурчал возмущенно сын, усердно наматывая на хаси лапшу и в тайне надеясь, что отец не расслышал, как голос предательски дрожал. Чего только стоило твердо произнести фразу о намерениях братьев покинуть эти края. Навсегда. Он тряхнул головой, «отбрасывая» излишнюю сентиментальность. — К чему лишняя паника? Пусть лучше не знают. Да и не поверят тебе. Вампиры в Конохе — бред!
Страж горько усмехнулся.
— Поверят. Еще как поверят.
— Ты что-то недоговариваешь, так? — Наруто попытался натянуть хитрую улыбку, но с набитым ртом получилось не очень эффектно.
— Мы нашли труп обезглавленного вампира, которого, как ты говоришь, убил один из братьев. Вся деревня до сих пор судачит о страшной находке. Совет ввел комендантский час, так что по темноте из дома ни шагу.
— Комендантский час? Во дела! И надолго?

Минато пожал плечами:
— Когда совет будет уверен, что опасность миновала. Как видишь, Цунаде-сама должна знать правду. Я не хочу испытывать судьбу и утаивать инорасовых чужеземцев, хоть ты и уверяешь, что их намерения благие. Это мой долг, Нару.

«Благие…» — Наруто задумчиво потупил взор. Он понятия не имел, какие у вампиров были намерения. Перекошенная от подобных вопросов рожа Саске отметала идею ностальгии по родным краям, а привычная пофигистическая мина второго вампира вообще ни наводила ни на какие идеи. Но за весь период плена человек и мысли не допускал о том, что те помышляют поработить максимум мир, минимум Коноху.
Одержимые злом…
Нет, эта метафора никак не касалась братьев Учиха. Ведь если бы они только захотели…
Итачи-сан бы молча выудил из-за пазухи набор кунаев и вырубил все живое, а Саске как всегда принял бы на себя самую сложную миссию — драл глотку о гордости и великолепии клана, о безупречной породистости третьей ветви наследия (то есть о себе любимом), о межрасовой вражде, о мести, при этом махая в воздухе катаной и делая вид, что это он в одиночку всех укокошил.

Отрешенность бесцеремонно разорвал голос Минато:
— Как ты смотришь на совместный поход в Ичираку? Можешь позвать всех своих друзей. Соскучился, поди?
Наруто поперхнулся, не веря своим ушам.
— В Ичираку? С друзьями? Ты серьезно, ттебайо?
— Конечно.
— Это же сколько денег надо?!
— Сегодня мой кошелек в твоем распоряжении.
— А…
— А если будешь болтать, то лапша остынет.

Минато не мог налюбоваться, как сын остервенело забрянькал хаси по разбухшему картону, периодически склоняя голову и подлавливая языком кусочки мяса. Морщился, утирался, с хлюпаньем втягивая длиннющую лапшу. Обычно страж не приветствовал излишнее пренебрежение этикетом, но сейчас все эти жесты умиляли.

— Черт бы вас побрал. — От до боли родного бурчания Минато не смог сдержать улыбку — Наруто в который раз заехал широким рукавом косоде в остатки супа и, выругавшись, принялся усердно их закатывать. И где он только достал такую одежку?
— Если хочешь, можем зайти в вещевой ларек к Укато-сану. Наверняка найдется оранжевый костюм твоего размера.
— Костюм? — Наруто, не отрываясь от трапезы, покосился на обновку. — А, это… Ты не подумай чего, просто старый совсем порвался, а взамен выдали такой.
— Подарок от братьев Учиха?
— Угу.
— А шрамы на щеках — тоже их подарок? — мрачно пошутил Намикадзе, уткнув подбородок в сцепленные пальцы и не отрывая взгляда от лица сына.
— Ну… да, — тот явно замялся. — Во время битвы. Но Саске досталось еще больше. Я ему брюхо распорол колом прям в воздухе. — С губ сорвался неестественно-наигранный смешок. — Он даже похвалил меня. По-дружески. Ну и тебя, получается, тоже.
— Ясно. Друзья, значит?
Наруто замер. Лапша сиротливо покачнулась по подбородку и медленно сползла на край стола. То, что произошло накануне, явно переходило дружеские отношения, но отец точно не примет такое признание адекватно.
— Э-э-э, — только и смог протянуть он на риторический вопрос, но, спохватившись, коротко отрезал: — Да, друзья.

Минато понимающе кивнул и больше ничего не добавил, решив прекратить допрос до более подходящего случая. Сыну и так досталось. Главное, что он сейчас дома, живой и почти невредимый.
А остальное — мелочи. Пусть совет решает, как поступить с вампирами. Он же поступит, как и подобает отцу — попытается заполнить все прорехи их отчуждения за последние годы теплотой и вниманием. Как должен был сделать уже давно.

— Нарут-кун…
— Наруто!
— Узумаки! Выходи, блудливая скотина! Или запущу Акамару!
— Гав!
От душераздирающего хора за окном Наруто поперхнулся и чуть не навернулся со стула, но, постучав по груди, растянул губы в наисчастливейшую улыбку и стремглав ринулся из-за стола.
Хлопнула входная дверь.
— Новости у нас разлетаются с невероятным успехом. — Минато устало покачал головой и вновь оттопырил внутренний карман. Наконец-то заглотив треклятую таблетку, наспех запил ее остывшим чаем и поплелся вслед за отпрыском.
Часть 14

Облокотившись на подоконник, Саске уже который час неотрывно всматривался в ночную мглу. Одиночество тяготило, угнетало.
Непривычно было так долго растворяться в тишине. С тех самых пор, когда он притащил на свою голову шумного пленника.
«Я превращу твою жизнь в ад!» — смутно припомнив угрозу, Учиха усмехнулся. Если бы он тогда знал, как правдивы будут эти, казалось бы, бессмысленные крики жалкого человечка. Но тот сдержал свое слово и перевернул привычный мир с ног на голову.
А потом прыгнул в койку к Итачи.
— Нии-сан… — Воспоминания о брате отозвались смутной тревогой, колыхнувшейся где-то под ребрами. Сейчас младший Учиха горько сожалел о том, что привитая высоким положением гордость так и не позволила ему переступить через свои принципы и принять реальность достойно. Слишком поздно он это осознал.
Наруто.
Итачи.
Теперь их имена — словно отклики эха из прошлого.
Та самая привязанность, о которой и говорил брат, душила похлеще стальной удавки.
И братские узы заметно дали трещину. Будь нии-сан рядом, Саске бы потребовал разъяснений, пусть и был уверен, что аники лишь окинет его отрешенным взглядом и по привычке ткнет пальцами в лоб. Да плевать, сейчас любая реакция брата была бы манной небесной. Но тот так и не удосужился вернуться и отсутствовал с самого утра. Не предупредил, куда направился. Исчез вслед за источником. Пошел за ним? Навряд ли, зачем ему смертный? Значит, просто сбежал.

Сперва младший уверял себя, что нии-сана замучили угрызения совести, но, уняв гнев, попытался смотреть на ситуацию трезвым взглядом. Итачи и совесть… Смешно.

Вампир задумчиво прикрыл глаза, прислоняясь лбом к прохладному стеклу.
Что-то он упустил в последние дни. Что-то совсем незначительное, но явно немаловажное.
Череда событий замелькала в памяти, выстраиваясь в логическую цепочку.
Манускрипт от главы деревни. Напоминание о новорожденном, который так и не появился. Вчерашний спарринг.
В голове тут же мелькнула мысль, что их тренировка значительно отличалась от предыдущих.

Брат напал неожиданно, когда он спокойно нежился на диване.
Рефлекс сработал мгновенно, и Саске отскочил в бок, пропуская около уха прорезавший воздух кунай. Старая обивка жалобно затрещала под натиском стали и пустила рваную трещину до самой сидушки. Младший Учиха отдышался и с недоумением посмотрел на Итачи, но тот словно обезумел. В глазах багряным сполохом горел азарт, хищная улыбка смотрелась неестественно и жутко, а в руке блестел уже следующий кунай.
Смертный, что-то жевавший за столом, подозрительно притих.

— Нии-сан?! — только и успел возмутиться Саске, как удар ногой в живот заставил выплюнуть остатки воздуха и смачно, со шлепком, улететь по заранее задуманной траектории.
Очухался младший мгновенно. Уперевшись ладонями в пол за головой, он дернулся и резко вскочил на ноги, но Итачи выбросил вперед руку, не давая тому полностью распрямиться.
Раздался глухой хрип, перед глазами поползли темные круги. Поборов дурман, младший с трудом разлепил веки и обнаружил, что болтается в воздухе, перебирая ногами, а Итачи держит его за горло.
Руки затряслись. Вампир отчетливо ощутил, как начинает разливаться по телу нервная дрожь. Итачи совсем с ума сошел, что ли? Все спарринги они устраивали строго на улице и с обоюдного согласия.
— И-тт-та… — Саске подавился и начал задыхаться, так и не завершив начатую фразу.
— Ты слаб, — сухо проинформировал его брат и откинул в сторону. Тело с грохотом покатилось по ковру, упираясь затылком в спинку дивана.
Прокашлявшись, Саске приподнялся на локте.
— Твою мать… Ты что творишь? — губы с горем пополам выговорили ругательство не сразу, потому что промелькнувшая на периферии зрения тень молниеносно скользнула вбок, и через секунду Итачи угрожающе навис сверху, готовясь сокрушительно обрушить град новых ударов.

Выслушивать монолог соперник явно не был намерен. Обостренная страхом реакция подстегнула мгновенно выставить перед лицом катану — именно это и спасло его от впившегося в глаз куная. Сталь противно заскрежетала, искры обсыпали кожу.
Итачи довольно усмехнулся.
Саске хотел усмехнуться в ответ — мол, ну ты даешь, —, но не успел: воздух звонко прожужжал в ушах — брат зацепил его рукой за косоде, прокрутил вокруг своей оси и с силой швырнул в сторону. Наследник клана приземлился спиной ровно на обломки некогда целого стула, ухитрившись выгнуть руку так, чтобы не напороться брюхом на собственную катану.
Поясница горела огнем, но ярость услужливо притупила болевой порог.
Саске зло стиснул зубы, перевернулся на живот, уперся свободной ладонью в пол и попытался встать.
А брат явно издевался. Согнул ногу в колене, метя ребристой подошвой сандалии в оттопыренный зад, но младший успел извернуться, откатившись в сторону.

Из-за стола сдавленно хрюкнули в кулак. То ли испуганно, то ли со смешком, Учиха не разобрал. Да плевать, тем более, обезумевший брат исчез из его поля зрения.
Острый слух успел уловить тихий свист со спины, и Саске мгновенно повернулся на источник звука, отражая кунай катаной. Что ж, Итачи получит достойный отпор.

Все произошло очень быстро: пусть старший и преобладал в боевых навыках, младший тоже был не лыком шит.
Битва разыгралась не на шутку, одни захваты молниеносно сменялись другими, катана ловко отражала выпады кунаем.
Наруто уже покинул нагретый пост и осторожно перебрался поближе к двери, пока его не смели, но уйти сил не было — как грациозно братья парировали удары и изящно изгибались, принимая боевые стойки. Да и пропустить такое зрелище… Саске получает по морде! Нет, это просто смерти подобно.

Зажав рукоять Кусанаги двумя руками, Саске, не разбегаясь, прыгнул на соперника, выставив лезвие перед собой. Прыгнул, надо сказать, очень удачно, но… Старший Учиха стоял совершенно спокойно, даже не пытаясь выставить блок оружием. Он просто… смотрел. Наблюдал.
А затем усмехнулся.

Все было рассчитано верно: стоило лишь брату приблизиться на необходимое расстояние, Итачи отступил на шаг влево и перехватил противника под локоть, с силой припечатывая того лопатками к полу. Позвонки глухо хрустнули. Кусанаги предательски звякнул где-то вне зоны досягаемости.
Наруто восхищенно притих — это было достойное поражение.
Саске злобно сверкал глазами, но пошевелиться не мог — кунай намертво придавил его горло к полу, и каждое движение заставляло наточенную сталь все глубже въедаться в кожу. На губах отчетливо чувствовался медный привкус крови.

И именно тогда аники подверг напрочь расшатанную психику еще одному испытанию. Медленно встал, улыбнулся — тепло, по-братски — и ткнул ошалевшему и поверженному отото пальцами в лоб.
— Ты стал сильнее, Саске.
— Сам себе противоречишь, — буркнул он тогда, но Итачи был как всегда непоколебим и лишь тихо добавил после некоторой заминки:
— Теперь я спокоен.

«Словно прощался…» — промелькнула шальная мысль, и Саске, пораженный такой очевидной догадкой, обессиленно сжал кулаки и с силой вдавил лоб в старое стекло. Прозрачную гладь прочертила паутина трещин, но вампир с какой-то усердной маниакальностью все сильнее вжимался в эту грань между домашним теплом и той потусторонней чернотой внешнего мира. Скрежет зубов отдавал мерзкой болью — каким же он был идиотом. Слепым, безмозглым идиотом.
Итачи дал понять, что младший может за себя постоять.
А он этого и не понял.

Перспективы новой реалии затягивали в жуткое болото потаенного до этого где-то на задворках сознания ужаса — брат оставил его самостоятельно выживать в этом проклятом мире. Исчез, бросил, предал.
Несколько секунд младший вампир стоял в полной прострации, упершись трясущимися руками в подоконник. В глазах щипало. Сама мысль о том, что старший больше не появиться, не поддержит в трудную минуту, не произнесет нудную заковыристую речь, казалось дикой.
Он должен быть рядом. Он ОБЯЗАН быть рядом. Всегда.
Больше сдерживаться не было сил. Учиха сполз на пол и уткнулся носом в прижатые к груди колени.

— Нии-сан… Не бросай меня… — голос сорвался, и плечи безвольно затряслись.
Хорошо, что этого никто не видит.
Брат и тут оказался прав — он слаб.

Скрип…
Саске на секунду замер, но тут же вскинул голову и прислушался. Показалось?
Шорох повторился. Едва слышный, но вполне реальный.
Вампир чувствовал, как сердце рьяно заколотилось, отбивая чечетку об ребра — поступь брата он бы узнал из тысячи. Горделиво-уверенную, мягкую, присущую только ему одному.
Еще пара шагов, и радость тут же сменила настороженность.
Саске оттолкнулся от стены и осторожно двинулся навстречу. Сейчас он старался даже дышать через раз, чтобы лишним звуком не спугнуть это наваждение.
Лишь бы Итачи вновь не исчез. Да пусть он всех его источников перелапает, только бы был жив.

Раздался приглушенный скрип дивана.
Коридор длился бесконечно долго, прежде чем впереди просочились просветы гостевой комнаты.
Итачи действительно был там. Но…
Как только резкие очертания, выхватываемые слабеньким огоньком, полностью попали в поле обзора, в голове снова начали всплывать смутные сомнения — уж слишком странно выглядел брат.
Привалившись спиной к распоротой обивке дивана, он устало запрокинул голову и словно старался глотнуть как можно больше воздуха, прижимая окровавленную ладонь к груди. Растрепанные волосы прилипли к вискам, шея покрылась испариной. И этот запах… Нестерпимо разило кровью. Вонючей, едкой, чужеродной кровью.

— Нии-сан? — Саске не узнавал свой голос — откуда эта робость?
Итачи чуть повернул голову и, видимо, хотел что-то сказать, но вместо это резко согнулся пополам и зажал ладонью рот. Сквозь пальца пестрыми мазками просочилась кровь, тягучей смесью капая на пол.
Младший Учиха резко рванул вперед и упал перед сгорбленной фигурой вампира на колени. Руки его дрожали, но все, что он мог сделать, — это прижать голову брата к груди, даже не заботясь уточнить, не делает ли он этим только хуже. Итачи вновь зашелся в кашле, безудержно, громко, с булькающими хрипами.
Казалось, миновала целая вечность, прежде чем он кое-как смог отстраниться от Саске, но в этот раз его лицо не было искажено гримасой боли. Итачи улыбался. Слабо, болезненно, но улыбался.
— Все кончено, отото.
Младший Учиха тяжело вздохнул, пытаясь вернуть нормальный ритм сердцебиения. Во взгляде — непонимание. Аники что-то сказал, но слова пролетели мимо ушей — слишком сильно он был потрясен увиденным.

— Мы победили, — хрипло выдохнул Итачи, пытаясь вполне понятной фразой вновь пробить коматозный ступор брата, но физиономия того не изменилась. Так и сидел перед ним, как изящно выточенная статуя самому себе.
— Орочимару повержен, — с нажимом добавил старший.

Брови Саске предательски поползли вверх. Аники спятил. Однозначно, спятил. Вот и Змея вспомнил, дай бог тому здоровья, чтоб гореть в аду до скончания дней своих. Где-то он слышал про болевой шок с последующим умопомешательством, но увидеть его воочию удалось, видимо, только что.

— Нии-сан… — наконец пробормотал Саске и подозрительно отодвинул свой зад на шаг назад, увеличивая безопасную для себя дистанцию. Кстати, катану он оставил где-то в комнате бывшего пленника, так и забыв о ней после его ухода. Зря. — Что за ерунду ты несешь?
— Орочимару взят в плен. Теперь он предстанет на суде старейшин.
— На суде старейшин?
— Мадара сообщил, что верхушка вампирской иерархии уже приняла во внимание все доказательства и на днях огласит приговор. Как только Орочимару доставят в храм Накано.

Саске поджал губы и прижал ладони к коленям — кулаки ощутимо зачесались.
— Так ты все это время со Змеем сражался?
— Сражался — громко сказано. Скорее, отстаивал честь.
Младший нервно дернулся:
— А как же я? Это было моим смыслом жизни — собственноручно оторвать голову Змею, и ты, как никто другой, знал это.
— Орочимару коварен и умен…
— Ты хочешь сказать, что я слабее?
— Главная ошибка любого вампира — уверенность в дарованном ему бессмертии. Ты слишком импульсивен, и это стало бы той самой брешью в нашем альянсе. — Итачи говорил медленно, набирая воздух после каждого слова. — Он бы воспользовался твоими эмоциями в свою пользу. Я уверен.

— Хм. И гений клана, оставив младшего дома за негодность, самоотверженно кинулся все решать в одиночку! — возмущенно констатировал вампир, шумно плюхнувшись рядом. — А как же твои хвалебные речи о единстве? Или все они — пустой набор заученных фраз?
— Я никогда не говорю в пустую. Орочимару надеялся, что мы явимся к нему вместе. Мои действия — не проявление эгоизма. Это было необходимостью, — пояснил старший Учиха, с трудом шевеля пересохшими от жажды губами — слишком много крови он потерял, и организм нещадно давал сбои, требуя насыщения.

Проклятые змеи…
Он недооценил их изворотливость и мощь. Мутированные рептилии росли, как на дрожжах, и лились бесконечным потоком со всех щелей. Орочимару лишь махал руками, а подопечные как марионетки извивались и устремлялись вперед. Итачи проворно уворачивался, отсекал чешуйчатые головы кунаем, но численность рептилий доминировала над его навыками. Яд обжигал сосуды, огромные клыки рвали плоть и оставляли глубокие порезы, а клокочущий смех Орочимару эпично разбавлял всю эту резню.
Сжав зубы от очередного укуса, Итачи понял — силой змей не возьмешь. Оставалось только одно — отрезать их связь с хозяином. Мир Цукиеми того не брал — Орочимару был готов к их встрече, и прозрачная пленка, поблескивающая поверх зрачков, не пропускала ментальную связь, не давая захватить разум противника в иллюзорный мир.
Цепкий взгляд ловко определил, что единственная связь между змеями и их хозяином — рефлекторная, заученная реакция на движения кистей рук. Это и было решающим исходом кровавой бойни.

Змеи огромной шипящей кучей скрылись в глубине пещеры, а Орочимару, лишившись обеих конечностей по локоть, стал доступной добычей.
Итачи, не теряя момента, закусил в зубах один край лески, а другим туго обмотал тело врага, создавая оставшейся частью подобие поводка. Тот изрыгал непристойные ругательства, извивался, проклинал, молил, но все было впустую — Учиха был непреклонен.
Одно радовало мерзкую душонку Змея — проклятый щенок еле дышал.
Итачи в который раз оттянул край рубахи, рывками глотая воздух. В груди ломило — одна из рептилий успела затянуть на нем свои кольца в предсмертной конвульсии и проломила ребра, прежде чем испустила дух. Хорошо, что в отряде охотников есть медик. Отдав ментальный приказ, Учиха вновь прокашлялся и устало огляделся. В паре шагов от него бурлил водопад. Вампир, тяжело дыша, подошел к шумящему потоку и опустил голову, чуть вытянув шею. Струи иглами стеганули по коже, но сейчас этот холод был неземным блаженством.
Рядом раздавались голоса — отряд Сая был на подходе.
Итачи устало улыбнулся. Все кончено. Пусть родители покоятся с миром.

Шебуршание брата под боком выдернуло его из раздумий — тот уперся ладонями в боковую обивку и потянулся вверх.
— Ты использовал смертного, как отвлекающий маневр! — Саске угрожающе выпрямился перед братом и сложил руки на груди. Видимо, он тоже все это время обмозговывал услышанное, и результат умозаключений сулил новую волну пустой блажи. — Бросил меня разгребать последствия ваших плотских утех и под шумок ринулся отстаивать честь клана.
Итачи лукаво прищурился:
— Догадался-таки.
— Хм. Всегда поражался твоей экстраординарности. Узумаки явно надеялся на взаимность, а ты так безжалостно искаверкал его судьбу.
— Чувства, присущие смертным, для меня чужды. Повторюсь — человек лишь получил то, что хотел. А я извлек из этого свою выгоду. Дальнейшая же судьба Наруто-куна в его руках. Мы можем лишь направлять ее в нужное русло, а не слепо опираться на иллюзии, которые сами для себя создаем, и…
— Нии-сан! — с чувством взмахнул ладонью Саске, пресекая на корню многочасовой сеанс психотерапии от аники.
Тот укоризненно покачал головой:
— Зря не воспринимаешь мои слова всерьез. Многие Учиха тоже слепо жили иллюзией и верили, что грубая сила — их залог бессмертия. Итог — поражение. Я не хочу для тебя такой же участи.
— Наш клан — эталон величия! — возразил Саске, мгновенно распаляясь — развязная манера общения аники сейчас неимоверно раздражала. — Нас боялись, нас уважали. Истинный Учиха не стал бы так глупо рисковать собой, как ты!
— Я исполнял свой долг.
— В одиночку! — младший дернулся и толкнул его в грудь — достаточно сильно, чтобы брат с размаху хлопнулся об спинку и отпружинил обратно. — Как ты посмел оставить меня одного, Итачи?
Вампир болезненно скривился, но лишь устало склонил голову:
— Ты уже взрослый и вполне можешь жить самостоятельно.
— Самостоятельно, да?! — с трудом сдерживаясь от того, чтобы не умертвить брата по настоящему, Саске тряхнул головой, стараясь взять себя в руки и не вцепиться в грудки хламиды. Итачи, казалось, даже сейчас, окровавленный и обессиленный, в потрепанной одежде, держался бодрее собеседника и насмехался над его несдержанностью и вспыльчивостью, дразня маленького глупого братца своей безмятежностью. — А как же «я буду всегда рядом, Саске?» и «мы особенные братья, Саске?»
— Я не отказываюсь от своих слов. И всегда буду приглядывать за тобой.
— Да нафига мне твой присмотр с того света? — яростно возразил младший, с силой сжимая и разжимая пальцы, пытаясь удержать последние обрывки контроля над разумом. Еще одна такая метафора, и он наплюет на состояние Итачи и кинется на того с кулаками.
Старший Учиха понимающе улыбнулся и поспешил переключиться на другую тему.
— Я думал, тебе будет интересно послушать, как именно я одолел Змея.
Раздалось ехидное фырканье:
— И так догадываюсь.
— Вот как?!
— Довел того нудной болтовней до самоубийства, — язвительно подвел итог младший и вновь плюхнулся рядом, искоса поглядывая на устало вытянувшего ноги аники. Черная ткань распахнутой на коленях хламиды заметно оттенялась пятнами засохшей крови, левый рукав был разорван до локтя, и вампир отчетливо разглядел рваные царапины на оголенной руке. Зная истинную силу брата, он был уверен — бой выдался не из легких. Чтобы нанести такие увечья одному из лучших воинов клана, необходимо обладать недюжинной силой и отменным мастерством. Наверняка был мощный удар в солнечное сплетение — иначе откуда такой кровавый кашель? — Тебе нужен источник, чтобы залечить раны. Могу раздобыть.

Он уже начал подниматься, но ладонь Итачи тяжело легла на плечо.
— У меня есть свои дела в деревне. Жди здесь.
Саске открыл было рот, чтобы возразить, но, увидев знакомый непоколебимый взгляд, лишь стиснул челюсти и коротко кивнул. Это же Итачи… С ним бесполезно спорить.
Брат с натягом распрямил спину, с хрустом размял шею, пошатнулся, но мастерски удержал равновесие и, едва прихрамывая, поковылял к выходу. Задержался, осмотрел пригодность плаща и обреченно стянул рваное тряпье.
— Кровь сотри, — ехидно подколол Саске, тыкая пальцами на свой подбородок. — Всех девиц распугаешь.

Итачи послушно потер тыльной стороной ткани подбородок, обшаркал не успевшую присохнуть к ладоням кровь, ослабил пояс и расправил сбитую рубаху.
— Ну как?
— Ужасно! — младший окинул брата насмешливым взглядом: без хламиды тот выглядел высоким и худощавым подростком, никак не тянувшим на смертоносного воина, окропившего не один меч кровью врага.
— Я явно поторопился с выводами. Ты никогда не повзрослеешь, — вздохнул Итачи и метко запульнул в шутника свернутой в рулон хламидой. — Займись лучше сборкой вещей. Приготовь все самое необходимое.

— Сам знаю. — Собеседник недовольно хмыкнул, схватил тряпье на лету рукой и отшвырнул в сторону, усердно пытаясь сдерживать истинные эмоции. Безумно, до дрожи хотелось вцепиться в плечи Итачи и никуда не отпускать. Но Саске не сдвинулся с места. Он и так сегодня дал слабину, непозволительную для наследника клана.

— Вернусь к утру, — бросил Итачи уже с порога, прежде чем шагнуть в темноту, но, словно вспомнив что-то важное, обернулся и добавил: — Я оповестил Мадару о нашем прибытии в ближайшие пару дней.
— А Узумаки? — Саске старался не выдавать волнения и говорил сухо, безразлично, чисто поддерживая спокойный интерес.
— Тебя все еще интересует источник?
— Хм. Мне нет до него дела. Но смертный слишком болтлив, и стражи примчатся сюда по его наводке.
— Конфиденциальность более не имеет значения, — холодно заметил Итачи, вновь возвращаясь к намеченному маршруту. — Завтра утром мы покинем Коноху. Навсегда. Наруто-кун останется в прошлом.

Дверь с характерным шорохом прилегла ровно к косяку, скрывая за собой ночную прохладу.
Саске выждал, пока аура брата полностью исчезнет из ментальной досягаемости, отрыл свою катану и уверенно шагнул под едва заметный свет чочина. Удивился, увидев рядом со своими сандалиями ботинки пленника — неужели тот ушел босиком? Хотя от этого идиота можно что угодно ожидать! Усмехнувшись, склонился и подцепил чужую обутку. Надо вернуть.
Главное, не попасться аники на глаза. Если тот сказал, что до утра его не будет, — значит, время терпит.
Ловко лавируя по веткам деревьев, Саске стремительно удалялся от особняка в сторону жилых домов.