Часть 11

Саске неторопливо шлифовал катану, стараясь не отвлекаться на крики, периодически доносившиеся из дальней комнаты. Последний штрих, и подушечки пальцев жестко провели линию по отполированной поверхности — гладкой, холодной, но все еще не окропленной кровью.
Эта старинная реликвия принадлежала их клану и была щедрым подарком юному вампиру на его совершеннолетие. Парень ещё с ранних лет увлекался боевыми искусствами, метал со старшим братом кунаи в вырезанные на деревьях кривые круги и с каким-то маниакальным усердием стремился познать всю мощь холодного оружия. Кусанаги стал для Саске главным показателем его значимости. Стоило набить руку, и рукоять лежала в ладони как влитая. Как часть его самого.

Но дорогой сердцу подарок был утерян тем роковым утром на целое столетие. Как и смысл жизни.
Родители, кров, честь, доверие к людям — все это кануло в пучину ненависти после нападения инквизиции на их семью. Саске знал, что их подставили. И знал, кто именно нашептал на ухо седому священнику, каких кровожадных тварей тот приютил у себя под боком.
— Орочимару, — прошипел он невольно сквозь зубы и в сердцах воткнул катану в потертый ворс ковра.

Образ врага словно вынырнул из тумана: жёлтые глаза с вытянутыми зрачками, неухоженные черные волосы до поясницы, а в руках неизменная спутница — змея. Такая же мерзкая, как и ее хозяин.
Саске передернуло — он ненавидел змей. И ненавидел Орочимару с самого его первого появления. Почему отступник отбился от своего клана и примкнул под крыло к Мадаре, юный Учиха не знал — никто не удосужился ввести ребенка в дела «старших». Но, надо отдать должное, имея кровожадный характер, любитель змей славился еще и острым умом, чем идеально подходил для грязных дел и вскоре был допущен к политике их клана непозволительно близко.
А затем скрылся…
Мадара рвал и метал — этот прохвост знал слишком много. И его опасения оправдались. Не прошло и месяца, как в подземных катакомбах был перехвачен отряд наемников вражеского клана. Заходясь кровавыми хрипами, прежде чем испустить дух, один из них успел выдавить, что отвалил крупную сумму человеку со змеей за достоверную информацию о тайных лазейках.

На дезертира официально объявили охоту, но тот словно сквозь землю провалился.
Постепенно о нем забыли — политические распри были более весомой проблемой.
Вражда между сильнейшими кланами разрасталась, пока не достигла своего апогея. Каждый новый день ежесекундно пополнялся новыми обезглавленными трупами, густыми багровыми штрихами ложась на пропитанные кровью земли. Саске не допускали на поле боя, но Итачи сполна познал весь ужас войны. Младший Учиха, затаившись у края сёдзи из тонкого бамбука, с нескрываемой завистью подслушивал, как отец хвалит его брата.
«Итачи, ты один из самых выдающихся воинов своей семьи, прослывший хладнокровностью и решительностью. Сегодня ты вновь отличился. Меньшего я и не ожидал от своего сына!» — словно заученную шараду повторял он каждый раз, пока Итачи, склонив голову, замирал перед Фугаку, почтительно опустившись на одно колено.

«Отец, ты так и не сказал, что тоже гордишься моими успехами», — Саске сжал зубы, нервно постукивая пальцами по коленям. Как долго он ждал из уст Фугаку этих слов, с надеждой вглядываясь в суровое лицо.
Но, так и не дождавшись, решился на подвиг и тайно прополз на поле боя.
И замер от ужаса.
Багряный закат, наполненный предсмертными криками и стонами, лязг мечей, запах огня, дыма, растерзанной плоти сваленных в бесформенную кучу вампиров — всё это пролетело за считанные секунды перед глазами, приводя сознание в немой ужас. Тяга к героизму рассыпалась, как песок.
От смерти его спас Итачи, перехватив вражеский кунай перед самым носом.

Впервые Саске видел брата таким: в черном широком плаще, с окровавленным мечом и горящими безумным красным огнем глазами он мог засунуть за пояс саму смерть своей инфернальностью. И долго с упертостью малого не церемонился — черно-красный мир затянул поляну, и Саске как подкошенный упал наземь, а очнулся на руках у Микото.
После он долго обижался на нии-сана, настырно уверяя себя, что тот просто хотел устоять свое первенство в их семье, как лидера.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Мадара недооценил хлипкого на первый взгляд противника, допустил промах, и их семье пришлось спасаться бегством. Так они и кочевали из одного места в другое, пока не нашли свое пристанище в тенях деревни, скрытой в листве.

«Проклятая Коноха!» — Саске помрачнел еще больше. Если бы он тогда знал, чем все это закончится. Если бы только мог хоть что-то изменить. Отдал бы дьяволу душу, лишь бы уберечь их тихий семейный очаг.
Но он не мог.
Слишком поздно.
Их давний недруг напал со спины, а точнее, был лишь тенью нападавшего. Действовал, как всегда, грязно, подло, убивая чужими руками, но при этом не выдавал свое истинное лицо.
И все же просчитался — братья выжили и покинули зону досягаемости.
Предателю пришлось затаиться — в землях Мадары его появление означало неминуемую смерть.
Глава клана напрасно рассылал во все концы света своих прихвостней. Результат так и остался нулевым.
Но враг не дремал.
И выдал себя, как и в прошлый раз, когда этого никто не ожидал.

Саске откинулся на спинку дивана и, нахмурившись, прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, сколько лет прошло? Кажется, около семнадцати.
Братья вернулись в некогда родные края, но буквально у главных ворот их нагнал посланник Мадары с предупреждением об опасности. Некто прознал об их желании вернуться в Коноху и подкинул озлобленного новорожденного. Мелкий недовампир даже успел задрать приблудную девицу, посмевшую нарушить покой ночного леса, чем за считанные минуты вызвал шквал негодования у жителей деревни.

Итачи, предварительно отправив ворона с посланием для главы клана, приказал отступать.
— Паника в деревне нам не на руку. Ты же знаешь, чем это все закончится, а без подмоги мы не справимся, — обреченно пояснил он тогда.
Саске ничего и слышать не хотел. Вот же отличный шанс отомстить, шанс восстановить справедливость и упокоить честь родителей, но аники жестким взглядом оборвал все его попытки рвануть на поиски.
— Противник не будет ждать, пока ты придешь, — словно эхом звучал тихий голос Итачи из далекого прошлого. — Уходим! Пребывание здесь и далее опасно не только для нас, но и для невинных жителей. Скоро сюда прибудет отряд Мадары. Охота — их работа. Будем надеяться на удачу.
— Опять подожмем хвост и убежим, как трусливые собаки? — кажется, тогда Саске накричал на брата.
В ответ, как обычно, щелчок пальцами в лоб:
— Прости, Саске. Не в этот раз. Ты же понимаешь, что это слишком опасно.

Тогда он сдался.
И вот, спустя столько лет, появилась возможность раз и навсегда покончить с предателем. Итачи уже достал неопровержимое доказательство причастия Орочимару к нападению инквизиции на их особняк и отослал драгоценный манускрипт Мадаре, чтобы отстоять перед высшим советом честь клана. Осталось только ухватиться за тонкую нить и выйти на истинное зло.
Да свершится страшный суд!

— Я никогда не отказываюсь от своих слов и наваляю вам, ттебайо! — от пронзительного крика Саске мгновенно растерял всю мысленную цепочку, дернулся и машинально схватился за катану, напряженно уставившись в сторону источника звука.
Раздался грохот и сдавленный писк.
Саске хмыкнул — судя по всему, человек умудрился распалить все-таки нерезиновую хладнокровность Итачи и теперь получает за свой острый язык. Вполне заслуженно.
Хотя, возня и шум были вечными спутниками Наруто даже в тоскливые будни. Саске не единожды пресекал себя на мысли, что становится слишком эмоциональным, стоит лишь пленнику толкнуть его в плечо и искренне, совсем по-мальчишески, рассмеяться. Озорной настрой Узумаки, как наркотик, будоражил кровь.
Он бы мог звучать рядом вечно…
— Нет-нет, мы слишком разные! — тут же оборвал себя Учиха. Кулак четко примял мягкую боковину дивана.
Водоворот противоречащих друг другу эмоций бушевал в груди и никак не хотел утихать.
Нет, Узумаки не мог увлечь его всерьез. Он же человек, а смертные — исчадия порока и корыстолюбия. Жалкие твари, готовые за деньги или другие блага продать даже собственную мать.
А Наруто еще и редкостный придурок.

Саске первое время искренне недоумевал: смертный радовался каждой мелочи, надеялся на успех даже при гарантированном провале, верил в хороших людей, в преданность и бескорыстную дружбу. И остался здесь, в принудительно-добровольном плену, лишь на условии, что младший из братьев не будет причинять вред его друзьям и не будет искать пропитание в деревне на всем протяжении их гостевания в Конохе.
Так открыто, по-детски, доверился чуть-ли не первому встречному. Идиот!

«И вскоре этот идиот навсегда исчезнет из моей жизни», — тоскливое осознание реальности отрезвило разбушевавшиеся гормоны. Сидеть на месте стало невмоготу: Саске подскочил на ноги и нервно зашагал из угла в угол.
Уже не в первый раз его терзало двоякое чувство. Можно было забрать пленника с собой в качестве личной игрушки — Мадара бы безоговорочно одобрил очередной каприз любимого наследника, в этом Саске был уверен.
А что потом?
Учиха готов был поклясться на смертном одре, что убьет Наруто уже через неделю их совместной жизни. Или выставит вон. Несносный характер и отсутствие элементарных норм приличного поведения когда-нибудь исчерпают лимит и без того хрупкой выдержки, а подстраиваться под капризы простого смертного — низко для его положения.

Сделав очередной шаг, Саске замер у окна.
Где-то там, по ту сторону густого леса, их ожидал Мадара с распростертыми объятьями. Ожидала привычная жизнь, заслуженное временем уважение и почтение. И он не собирался отказываться от всех укоренившихся за последнее столетие благ ради человеческого отпрыска. Наруто разметет весь привычный уклад его жизни.
Своей открытостью и наивностью.
«Черт, я совсем запутался», — поджал губы Учиха, разглядывая в стекле свое отражение. В черных глазах отчетливо проглядывалось смятение.
Это абсурд. Наваждение. Морок.
А ведь Итачи предупреждал!
«Зачем тебе эта привязанность?» — услужливо прозвучал в голове голос нии-сана со знакомыми пафосно-поучительными интонациями.
— Привязанность… — в унисон мыслям тихо прошептал Саске и, вздохнув, невидящим взором уставился на размытые контуры садовых награждений.
Итачи никогда не говорил впустую.
«Страх — неотъемлемая часть каждого из нас. Для него не нужны определенные поводы. Меняются обстоятельства — меняются и причины…» — вновь вклинились в общую цепочку философские рассуждения старшего брата.

Смертный боялся! Это естественная и вполне логичная реакция, хотя Наруто и логика — два антонима, если бы не одно но… Узумаки стал избегать его лишь в последнее время, хотя сперва был достаточно раскрепощен и своенравен. А сегодня, так и совсем не проронил ни слова, сколько бы вампир ни наносил к нему визиты. Саске тоже не собирался действовать первым — гордость не позволяла. Да и ни к чему уже.
Скоро все кончится.
Для них обоих.
И Саске примет это достойно, как и подобает истинному Учихе.

«Лжец!» — горькая усмешка скользнула по сжатым губам — он вновь занимается самоутверждением. Да если бы Наруто сказал: «Саске, останься!» — Учиха бы начихал на свою гордость и незамедлительно выполнил любую его просьбу.
Нет, это пора обрывать на корню. Пасть так низко из-за смертного — позор для наследника великого клана!
— Итачи прав — человеку среди вампиров не место! — устало подвел итог Саске, невольно скребя пальцами по подоконнику и не замечая, как краска лопается под нажимом и забивается под ногти, раздирает кожу в кровь.
Не было смысла растягивать неизбежное. Оттолкнувшись, он прихватил катану и, вставив ее в ножны, затянутые на спине канатоподобной веревкой, решительно направился к комнате пленника.
Пусть валит ко всем чертям!
Пока не поздно.

Уверенной поступью Саске миновал гостиную, но чем ближе высвечивались очертания выпуклого косяка, тем тяжелее давался каждый шаг. Словно лавируешь по болотистой трясине, с силой вытягиваешь ступню и улавливаешь равновесие, чтобы подтянуться вперед и вновь провалиться в тягучую жижу.
Саске чертыхнулся, споткнувшись на ровном месте, и впечатался плечом аккурат в резную выемку двери.

«Мерзкая темнота», — раздраженно подумал Учиха, хоть в глубине души прекрасно понимал, что освещение здесь совершенно не при чем. Но признать такой суровый факт, как волнение — значит, признать себя слабым. Это было непозволительно.
Уверенно выставив руку перед собой, он заученным жестом обхватил круглую ручку… И замер, так и не повернув ее.

До слуха донесся стон. Протяжный, глухой, ни с чем не сравнимый стон, который он слышал не единожды от своих людских игрушек во время сексуальных забав.
Лицо исказила гримаса удивления, и Саске, затаив дыхание, припал ухом к двери.
В горле застыл тугой ком.
«Этого не может быть!»
Заостренные от ярости когти впились в ладонь, разрывая кожу и оставляя глубокие отметины. Брат не мог плюнуть на чужое табу! Нет-нет, только не нии-сан. Ведь Саске его любимый младший братишка. Его смысл жизни.
Но с каждой секундой все более-менее реалистичные оправдания своим домыслам таяли, как восковая свеча, — характерная возня и ритмичный шлепки не могли быть просто игрой воображения, не могли быть иллюзией.

— Саске, разве тебя не учили, что подслушивать неприлично? — тихий, пренебрежительный тон аники заставил его, как застигнутого за пакостью мальца, отскочить от двери, но по-детски глупая реакция лишь раззадорила лучину ярости, разжигая ее в бушующее пламя.

Дверь от пинка в который раз с грохотом бухнулась на пол, и младший Учиха влетел в комнату…
Тишина помещения казалась неестественно резкой, и если бы не клокотание человеческого сердца, можно было бы решить, что комната необитаема и пуста.
Саске злобно осклабился. Лучше бы здесь действительно никого не было, но опровергающий факт, а точнее, два факта, едко врезались в глаза.
Зрачки налились кровавым наплывом.
Младшему Учихе не впервой было лицезреть подобное зрелище — братья никогда не жаловались на дефицит секса и нередко делились «добычей» друг с другом —, но сейчас Саске задыхался от ярости. Неконтролируемой, сметающей весь здравый рассудок ярости.
Наруто.
Его Наруто.
Вампир жадно всматривался в вытянутое лицо Узумаки, пытаясь найти хоть намек на гипноз, хоть что-то, что потешило бы его надежду — смертный под действием чар. Но ничего, кроме неподдельного удивления и испуга, не увидел.
«Значит, сам хотел», — обжог испепеляющим взглядом смертного Саске и, получив в ответ лишь полубезумную улыбку — мол, извини, так получилось, — покосился на брата.
Непрошибаем, как всегда. Даже не удосужился прикрыться. Лишь лениво откинулся назад и повернулся в пол-оборота к вошедшему, склонив голову. Во взгляде — усталость и безразличность.

Рука машинально потянулась за спину, нащупывая рукоять катаны.
— Итачи… — голос Саске сухой, едва слышный. — Как ты посмел?
Старший не реагировал.
— Итачи… — напряженно повторил Саске, но в этот раз голос заметно дрогнул. — Я задал тебе вопрос.
— Я слышал. 
— Но не ответил… — прорычал брат и показательно повел кистью вверх, распаляясь все больше и больше — Итачи, как всегда, изображал из себя святую невинность, тем самым надеясь выйти сухим из воды.
«Нет, нии-сан, не в этот раз!» — оскалился Саске, полностью извлекая оружие из ножен.
Наруто осторожно высунулся с боку и, оценив угрозу, нырнул обратно от греха подальше — Кусанаги ужасающе поблескивал в руке ревнивца и наводил панический страх. Особенно, в совокупности с неадекватным владельцем и его маниакальной ухмылкой.

Пауза опасно затянулась.
— Что именно ты хочешь услышать от меня? — наконец вздохнул Итачи, спуская ноги с футона на голый пол и упираясь руками в простыни за спиной. Сейчас вампир всем своим видом напоминал довольного и сытого кота, стащившего чан сливок. Ну еще бы! Такой куш сорвал.
От такой демонстративной наглости Саске вскипел:
— Хватит! Хватит держать меня за дурака! Ты покусился на МОЮ жертву. Мою, слышишь?
— Не вижу в произошедшем весомых аргументов для гнева. — Оттолкнувшись, Итачи выпрямился во весь рост и потянул руку в сторону брата. Увидев знакомый жест, тот молниеносно отскочил назад, выставляя катану перед собой.
— Не приближайся! Не смей…
— Успокойся, — нахмурился Итачи и, помедлив, опустил руку. Детская реакция. Но чертовски предсказуемая. — Повторюсь, что не вижу весомых аргументов для конфликта. Наруто-кун мне не интересен. Он лишь получил то, о чем просил.
— Что? — Наруто мгновенно забыл о недавнем страхе и вытянулся в струнку. Ослышался? Или нет?
— Человек твой, — услужливо рассеял сомнения старший Учиха и, тут же, воспользовавшись всеобщим замешательством, вальяжно обогнул Саске, подцепил пальцами одежду, и перекинув груду тряпья через плечо, покинул комнату.
Секунда, две…
Из пустующего дверного проема раздался громкий вопль и грохот разбитой о стену склянки. Лязг упавшего металлического подноса был эпичным продолжением банкета.
Итачи усмехнулся — Наруто остервенело, с расстановкой громил подручный инвентарь, костеря проклятых кровососов, на чем свет стоит.
Саске сперва вел себя подозрительно тихо, но вскоре его насмешливый голос влился в общую суматоху.
Учиха едко комментировал наивность и умственные способностями Узумаки, за что периодически получал путевку на семейную поездку в Преисподнюю.
Страсти накалялись с умопомрачительной скоростью.
— Что вы о себе возомнили, ублюдки? — звон битого стекла.
— Хм.
— А ты чего ухмыляешься? Упиваешься увиденным, да?
— Глупый усуратонкачи. Увиденное лишь укрепило мои утверждения о том, какие вы жалкие создания.
— Заткнись.
— Ты получил то, что заслужил, идиот. Нашел, от кого ждать ласки. Думал, Итачи женится на тебе после этого?
— Так и скажи, что завидуешь.
— Было бы чему. Ты просто подстилка…

От застывшей тишины Итачи замедлил шаг и, прикрыв глаза, разочарованно покачал головой — недостойный выпад для наследника. Да и Наруто не стерпит такого.
Ожидание было недолгим — густоту воздуха прорезал звук удара.
«Переборщил», — только и успел подумать Итачи, как из комнаты донеслось шипение отото:
— Убирайся! Иначе убью!
«Какой же ты предсказуемый!» — вампир не смог сдержать победоносного триумфа и улыбнулся. События развивались по заранее спланированному сценарию. Теперь настал его черед действовать.
Он слышал шаги Наруто, пока проводил послелюбовный марафет. Скрип ворот подстегнул поторопиться. Тщательно проверив сохранность кунаев, Учиха наспех оделся и, уловив краем глаза сидевшего на полу и обхватившего голову отото, молниеносно покинул особняк.
«Прости, Саске».
Прыжок.
«Возможно, я не смогу сказать тебе этого лично».
Ветвь скользнула под ногой и предательски треснула, но Итачи успел оттолкнуться и зацепиться за верхний сучок. Раскачался, прыгнул на следующую.
«Но это для твоего же блага».
Часть 12.

Итачи размытой тенью скользил по увесистым веткам, замирал, прислушивался и вновь подавался вперед. Внизу, в поле зрения, постоянно маячила фигура Наруто. Склонив понуро голову и потирая отбитые казанки пальцев, тот рьяно перебирал ногами сухую траву и совершенно не смотрел по сторонам, костеря семейку зубастых такими словами, за которые Мадара неминуемо отрезал бы язык. Порой спотыкался, с какой-то ожесточённостью и враждебностью пинал кособокие коряги и вновь устремлялся по узкой тропке: туда, где его ждал просвет выхода из леса. Даже ненаметанным взглядом было видно, что человек морально подавлен, но, несмотря на сгущающийся туман, отменно держал ориентир и брел в нужном направлении. И, естественно, не замечал, как две пары глаз неотрывно, цепко изучают каждый его шаг.
Учиха прищурился, и клубы тумана послушно сгустились в центре тропы: эта иллюзия должна была снизить шансы нападавшего и заставить его действовать более неосторожно.
И точно — по правую сторону раздался треск трухлявых веток.

«Попался!» — Итачи хищно кинулся на источник звука.
— Саске? — Узумаки подскочил на месте и в замешательстве покрутил головой, но, так и не заметив ничего необычного, подтянул ворот куртки повыше и спустился вниз по косогору. Туман рассеивался, и вот-вот должны были показаться первые оттенки просвета.

Итачи проводил растворившуюся в гуще деревьев фигуру юноши довольным взглядом; Наруто отменно исполнил роль приманки, пусть и не ведая об этом, и теперь был в полной безопасности.
В руках неистово бился и скулил новорожденный: вампиреныш так и не успел уцепить жертву и был перехвачен буквально в паре метров.
— Отпустите… — задыхаясь в железном захвате, прохрипел он, остервенело клацая клыками и пытаясь прокусить чернеющую у горла ткань, но взгляд его пленителя был холоден и неприступен. Ни капли жалости, ни капли сострадания.
Крик ворона прорезал тишину, и Итачи вытянул одну руку, не переставая сжимать второй извивающееся тело. Птица, хлопая крыльями, осторожно уселась на пальцы Учихи.
— Молодец! — одобрительно улыбнулся вампир.
Подмога не заставила себя ждать — то тут, то там раздавался треск сухой травы.
Охотники Мадары один за другим прыгали на землю и почтительно опускались на одно колено, замирая перед наследником. Лица их были скрыты под масками, но Итачи не сомневался в истинной личности каждого из прибывших.

— Ждем ваших приказов, — тихо отрапортовал тот, кто сидел ближе всех, когда вся группа прибыла на указанное вороном место.
— Действуем согласно плану, Сай. Двое к особняку. Пусть будут на чеку, но Саске не должен их учуять.

Сай профессиональным жестом указал в нужном направлении, и две тени молниеносно скрылись из поля зрения.
Итачи оглядел оставшихся:
— Остальные двигаются за мной, держась чуть поодаль. Постарайтесь избегать людей, но не отставайте. Я не буду ждать.
— Мы готовы, Итачи-сама, — хором отчеканили ему в ответ охотники.

Учиха лишь одобрительно кивнул и стремительно кинулся ввысь, не отпуская трепыхавшуюся ношу. Связь детища с хозяином слабела: сперва ментальные позывы стальной нитью поблескивали в воздухе, но с каждой минутой эта нить тускнела и словно надрывалась.
Прыткость вампиреныша уже давно угасла — тот безвольной тряпкой болтался в чужих руках, понимая, что его участь предрешена. Если его не убьет этот… в плаще, то хозяин наверняка пустит на опыты за негодность. Или скормит своим чешуйчатым любимцам.

Близился полдень. Солнце поднималось все выше, жгучие лучи нестерпимо резали по глазам, и группе преследователей пришлось примкнуть к откидывающим тень склонам и двигаться исключительно по низине.
Вязкие лужи хлюпали под ногами, деревья с умопомрачительной скоростью мелькали со всех сторон, грязь вылетала из-под сандалий, волосы немилосердно рвал ветер, стегал прядями по лицу, но Учиха нёсся огромными скачками по никому не известному маршруту.

Вдали зашумел водопад. Скалистая местность осталась далеко позади, вновь загустились лесные проселки. С каждым прыжком плеск бьющейся о камни воды все усиливался, пока не перерос в оглушительный рев.
Итачи приземлился на покрытый илом и водорослями покатистый склон, серевший в пару метрах от обрыва, и нахмурился — нить блеснула в последний раз и исчезла. Совсем. Значит, их путь заканчивался здесь, в этом забытом богом месте.
Цель близка!
Вампиреныш как подкошенный свалился у чужих ног — хватка исчезла так же молниеносно, как и появилась.
— Новорожденный мне больше не нужен, — лишь успел он уловить сквозь шум в голове слова этого… в плаще, прежде чем белая маска мелькнула перед глазами и сознание взорвало дикой, разрывающей болью.
Расчертив воду бурыми разводами, обезглавленное тело пару раз колыхнулось на пенистой глади и медленно кануло в пучину.

Учиха осторожно ступил на самый край тут же закрошившегося под тяжестью камня. Перед ним величественно возвышались две огромные статуи — древние воины словно поддерживали устремляющийся вниз между ними мощный поток.

«Где же ты притаился, старый змей?» — нахмурился Итачи еще больше, пытливо осматривая каждую деталь, за которую бы можно было зацепиться.
Враг рядом, несомненно, но при этом никак не выдает свою ауру. Значит, есть заглушающий фактор.
Не увидев ничего стоящего в округе, вампир вздернул голову, оценивая масштабную мощь водопада. Высокий, более десятка метров. Сквозь бурлящие воды то и дело просвечивались каменные выступы.
«За которые можно зацепиться», — тут же добавил про себя Учиха, более пристально вглядываясь в их структуру. Пришлось прикрыть рукавом лицо — солнцепек достиг своего апогея, и глаза жгло с неимоверной силой.
«Нет, простому смертному это не под силу, а вот вампиру — вполне приемлемо».
Осталось лишь собрать всю информацию в единую цепочку.
— Водопад… Бесконечный поток… — бесшумно, одними губами, шептал Учиха самому себе, хмуро бросая беглый взгляд то на статуи, то на каменистые обрамления, тянущиеся прямо перед ним далеко вниз.
Догадка озарила разум.
— Хм, — Учиха не смог сдержаться, чтоб не усмехнуться — и как он сразу не пришел к такому простому выводу. Падающая стена воды была отличным фильтром для заглушения ауры — на войне он и сам не раз скрывал себя при помощи этой стихии —, но при этом неплохо пропускала ментальную связь.

Итачи встрепенулся и дернул рукой. Ворон, вальяжно восседавший на плече хозяина, повиновался безмолвному приказу, послушно взмыл ввысь и скрылся за пенистой завесой. Не прошло и минуты, как он вернулся, оттопырив когти и приземляясь на насиженное место.
— Как я и думал… — Итачи ласково взъерошил перья над угольно-черным клювом птицы и резко обернулся к охотникам: те, как и положено, молча ожидали приказа и лишь изредка томительно переминались с ноги на ногу. — Враг скрывается в пещере за водопадом. Займите оборонительные позиции.
— Есть! Будем ждать, когда он выйдет на охоту? — уточнил глава отряда.
— Нет, я проникну в его логово в одиночку прямо сейчас.
— Что делать нам?
— Не покидайте укрытий, пока не получите мой приказ. Исключение — если Орочимару одержит победу и связь со мной оборвется. Тогда продвигайтесь по тем отвесным камням в пещеру и атакуйте врага.
— Ясно, — незамедлительно отрапортовал Сай, но в этот раз его тон не был таким убедительным.
Итачи нахмурился:
— Тебя что-то беспокоит?
Молчание воцарилось такое, что казалось, будто воздух превратился в один сплошной рев воды.
— Да, — наконец заговорил тот. Под маской не были видны его эмоции, но неуверенность так и сквозила сквозь личину хладнокровности, привитую кровью и потом за потраченные на службу годы. — Вы сказали, что можете погибнуть. Я не имею права подвергать наследника клана такой опасности, да и Мадара с меня шкуру спустит.
— Это дело чести, и я с достоинством приму смерть, — жестко возразил Итачи, но, увидев, как напряглись плечи собеседника, более мягко добавил: — Уж не думаешь ли ты, что я способен проиграть?
— Нет-нет, что вы… — несвойственно суровому нраву залепетал вампир. — Но риск…
— Все мы рискуем, но без риска нет пути к победе. Занимайте свои позиции и придерживайте со мной ментальную связь. Это приказ.

Не тратя более времени на болтовню, Учиха оттолкнулся от опоры и взмыл ввысь, отточенным движением хватаясь за острые каменные пики. Ворон четко указал местоположение пещеры, и Итачи уверенно, с грацией хищника, подбирался к заветной цели. Приложив все усилия, он подтягивался и хватался за следующий выступ, то раскачиваясь и поддевая ребристым носком обуви тот, что торчал с боку, то подпрыгивая и цепляясь пальцами за те, которые пестрили над головой. Налитый водой плащ давил своей тяжестью, ногти скользили по илу, сандалии брата были малы и натирали ступни, но вампир стойко игнорировал боль и холод. Эта битва стоила того.
За честь клана.
За смерть родителей.
За будущее отото.

Грот оказался не таким широким, чтобы протиснуться в него во весь рост, — пришлось прилично нагнуться.
Отдышавшись, Итачи осмотрелся. Тишина была неестественно наигранной. Черная зловонная яма расширялась уже через несколько метров и предоставляла собой огромный туннель. Даже не углубляясь в сеть изгибов, Учиха не сомневался, что далее начнется лабиринт из множества тупиков — Змей никогда не изменял своим привычкам. Да и того, что он уже разглядел в этой кромешной черноте, было достаточно: пара ржавых столов, над ними выдолбленные в камне ниши для подручного инструмента, на полу тары с запекшимися на металлических боках бурыми прожилками.
Но самые примечательные экспонаты таились чуть дальше, во тьме.
Любопытство взяло верх, и Итачи продвинулся на несколько шагов вперед. Вдоль стены, касаясь основанием вершины, в ряд стояли стеклянные сосуды, заполненные булькающей мутно-зеленой жидкостью. В некоторых плавали человеческие останки, окруженные пузырями воздуха, в других же хозяин любовно «засолил» подопытных источников и, судя по их уродливым телам, практиковал свойства мутации, не доводя обращение до финальной фазы.

«Две капсулы пусты», — тут же мысленно приметил Учиха, сосредоточенно обмозговывая увиденное. Лаборатория не выглядела запущенной: накинутое поверх столов тряпье пропиталось явно свежими кровавыми мазками и, судя по выпуклостям, скрывало новые человеческие трупы.
Черная смертоносная аура, как зловонный яд, ударила по обонянию, и Итачи не смог скрыть раздражения:
— Выходите уже, Орочимару-сан.

Резонация звука в каменных стенах исказила его слова, придавая и без того ледяной интонации неживой оттенок. Во тьме раздался шорох, и вампир склонил голову, рассматривая послушно отделившуюся от края самой отдаленной капсулы тень своим отстраненным взглядом, пряча нижнюю половину лица в мокром вороте хламиды.

— Учиха… Итачи… — с наигранной радостью протянул знакомый голос, в унисон которому дружно зашелестело прерывистое шипение. — Какими судьбами? Соскучился или по делу заскочил?

Итачи проигнорировал явно риторические вопросы и молча вытряхнул из рукава кунай, ловко перехватив его пальцами.
Противник, лениво выступив из тени, присвистнул:
— Вот так сюрприз! Не верю своим глазам. Гений клана хочет сразиться со старым немощным вампиром?
— Все кончено, Орочимару-сан. Вы не выйдете из этой пещеры живым. — Учиха не оценил по достоинству переигранное представление — он знал истинную сущность противника. Алчный, беспощадный гений и убийца. Змей был достойным соперником во всех отношениях.
— Итачи, Итачи… — Хищная улыбка исказила мертвенно-бледное, по-змеиному угловатое лицо. Из-под засаленных чёрных волос блеснули наполненные желтым отливом глаза. — К чему тебе все эти трудности? Расслабься и чувствуй себя как дома. Вон, промок весь до нитки, простудишься еще. Располагайся — я всегда рад гостям, хоть в силу возраста и не могу отвесить приветственный реверанс — радикулит замучил.
— Хм.
— Многословен, как всегда. — Орочимару, не отпуская из поля зрения гостя, провел пальцами по чешуйчатой голове белоснежной любимицы, и та зашипела с удвоенной силой, высовывая раздвоенный длинный язык. — Видишь, как жизнь потрепала меня? Жилье скудное, условия портят здоровье, общения мало. Да даже опыты… — он небрежно кивнул на периодические булькающие капсулы и тяжко вздохнул, — и те не приносят должного результата. Ты же знаешь, как слаб человеческий организм. Мрут, как мухи, а толку мало…
— Вы слишком много говорите, — бесцветно оборвал его Учиха и, зацепив лезвие между пальцев, резко взмахнул рукой. Мерзкое шипение на миг оборвалось, и змея со шлепком отлетела к стене, бешено и яростно извиваясь, как длинный белый червь.
— Как бессердечно, — сочувственно покачал головой Орочимару, наблюдая, как рептилия издала последнее шипение и затихла, свесив хвост до самой земли. — А я так долго приручал ее.
— Вы скоро с ней встретитесь. В аду.
Орочимару развел руками:
— Ну, ад тоже имеет свои плюсы. Тепло и комфортно. Итак… — Он с любопытством оглядел гостя с головы до пят и, хищно облизнувшись, слащаво продолжил: — Что привело тебя в мою обитель?
— Честь.
Вампир вновь оскалился:
— Становится все интересней и интересней. И чем я запятнал честь гения клана?
Учиха прожег его багряным взглядом, нахмурил брови и процедил лишь одно слово:
— Инквизиция.
— Ах, это… — в ответ небрежно махнули рукой. — Помню-помню. Досадное недоразумение тогда произошло. Знаешь, вот порой доверишься людям, а они все исковеркают. Никакой надежности. Тот жирный боров в рясе получил приличную сумму, чтобы достать для меня пленников, но вместо этого приволок парочку обезглавленных трупов. Я их выкинул… — он хитро прищурился, с удовольствием делая акцент на следующей фразе, — в этот самый водопад.
— Для чего тебе нужны были пленники? — Итачи старался говорить монотонно и спокойно, но руки заметно подрагивали, и это не скрылось от цепкого взгляда Змея. Тот, сдвинувшись с места, обошел вампира по кругу и, нарочито громко шаркая ботинками по полу, приблизился к одной из пустых капсул.
— А ты любопытный. Как видишь, время меняет нас. Кто-то цветет, а кто-то увядает. Опыты не пропали даром и склонили мою жизнь под откос. Солнце жжет кожу, а регенерация тканей давно не приносит должного эффекта.
— Ультрафиолет. Как я и думал, — тихо пробубнил Учиха, не сводя глаз с собеседника. — Вы не можете покидать убежище днем.
— Да, именно так. — Блекло-серые губы Змея криво растянулись в подобии улыбки. — Солнечные лучи смертельны для меня, и все, что я могу себе позволить, это прогуляться поблизости под Луной. Ты понимаешь, к чему я веду? Мне нужен сосуд, Итачи. Тело представителя клана Учиха — вот идеальное решение всех моих проблем.
— Это непосильная ноша — пытаться стать другим.
— А ты все такой же нудный! — Змей пренебрежительно отмахнулся. — Надеюсь, второй отпрыск вашего клана не унаследовал эту пакость и будет более сговорчивым.
Учиха заметно напрягся:
— Я не позволю и пальцем прикоснуться к Саске.
— Ах да, его зовут Саске… — враг протяжно просмаковал чужое имя. — Мальчик, потерянный в лучах славы своего аники. Он наверняка не откажется получить возможность превзойти брата во всем. И я пойду навстречу его желаниям.

Итачи поджал губы — Орочимару был отличным психологом, а душа Саске — как чистое полотно. Умелая рука художника могла перекрасить его в любой цвет. Виски предательски покрылись испариной от одной мысли, что брат мог попасть в руки к этому кровожадному деспоту.

— И как ты не побоялся оставить его дома? — не унимался Змей, с нескрываемым восторгом вытягивая из собеседника ауру, медленно, но верно наполняющуюся ненавистью.
Учиха еще больше склонил голову, зарываясь в ворот плаща:
— Он в безопасности.
— Жаль, жаль, что малыш не пришел, — разочарованно протянул хозяин логова и, повернувшись к пустой капсуле, ласково похлопал по ней ладонью. — А я ждал. Этот сосуд предназначен для него.

Итачи вздрогнул.
Орочимару оскалился еще шире — внутреннее равновесие гостя явно пошатнулось. Чувствуя триумфальную победу, для достижения пика эффекта Змей показательно провел языком по стеклу:
— Мое величайшее изобретение из всех. Полное порабощение даже самого строптивого разума за пару суток. Твой брат был бы достойным воином под нашим началом. Не беспокойся, для тебя пустует соседняя. Мое тело рано или поздно рассыпется в прах, и мне необходим новый сосуд. Ты, Итачи!
— Хм. Безумная затея.
— Весь мир безумен! — сжав кулаки, прокричал Орочимару, брызжа слюной. Он уже не мог сдерживать себя — с каждым словом тело все сильнее тряслось от возбуждения, вытянутые зрачки расширились, и теперь глаза напоминали сплошную черную дыру. — Оцени идею с другой стороны. Вместе мы погребем под себя этот мир. Ведь я как никто другой знаю твою истинную личность. Хладнокровный, беспощадный, жестокий убийца — от тебя так и веет смертью.
— Я никогда не убивал ради забавы, — опасно понизил тон Итачи.
— Но позволял другим умирать, — продолжал распаляться Орочимару. — Те несчастные человечки напрасно молили о пощаде и захлебывались хрипами, пока не падали замертво. Но ты мог их спасти… Если бы явился раньше. Ведь все это представление — для тебя. Или гений клана думал, что мои дети являлись к вашему особняку по собственной прихоти?
— Я так не думал. Но, отдать должное, не сразу разгадал вашу тактику.
— Значит, ты не так уж и идеален.
— Все мы не идеальны, — сухо отрезал Учиха. — И можем только стремится к чему-либо, оставаясь при этом собой. Я тоже не прыгаю выше головы и четко рассчитываю: что в моих силах, а что нет.
— Ты судишь старомодно. Мир давно сам погрузился в гущу ненависти, и достаточно потянуть за нужную нить, как он покорно подползет к ногам.
Учиха обреченно вздохнул и покачал головой, возвращая обыденную развязную манеру общения в прежнее русло:
— Видели ли вы когда-нибудь, как разгорается пламя, Орочимару-сан? Сперва оно причиняет лишь незначительную боль, но, если его раздувать, разрастается и, достигнув устрашающих масштабов, сжирает своей необузданностью. Так же как и жажда владеть миром. Вы гонитесь за химерой.
— И как Саске с тобой живет? Я бы помер со скуки. — Змей устало потер виски. — Хватит прятать свой талант в землю. Только представь, какие возможности мы обретем, имея молодое тело и гениальный ум наследника клана и научные достижения старого вампира. Наш альянс принесет власть, почести, огромную силу.
— Вы переоцениваете мои возможности.
— Не скромничай. У тебя нет слабостей.
— У каждого есть слабости.
— Ах да, как я мог забыть? — в желтых глазах яростно заплескался хищный азарт. — Твоя слабость — Саске… Не беспокойся, я позабочусь о нем как следует.

В этот раз ожидаемой реакции не последовало. Итачи даже и бровью не повел на провокационный выпад и, неторопливо расстегнув заклепки, стянул плащ и откинул его в сторону — мокрая ткань была теперь обузой. В пальцах веером заблестели кунаи.
— Думаю, мы затянули диалог, — равнодушно произнес он после минутной заминки, давая понять, что не намерен и далее выслушивать бредовые идеи противника и готов к бою. — Как я уже и говорил, все кончено. Снаружи ждет группа охотников от Мадары, и если вы одолеете меня, они ворвутся сюда незамедлительно. Сдайтесь, облегчите свою участь и предстаньте перед судом с честью.
— Меня не за что судить, — прошипели ему в ответ, периодически разрезая воздух длинным языком — змеиные повадки стойко укоренились в организме после серии неудачных опытов. — Где доказательства, что это я подкупил инквизицию?
— Хм. Я не стану действовать, не обдумав все ходы, Орочимару-сан. Глава деревни лично вручила мне старинный манускрипт с записями священника. Думаю, вы знаете, о чем он. Совет уже рассмотрел его и официально объявил охоту на того, кто повинен в смерти представителей клана Учиха. На вас.
— Будь ты проклят, щенок! — яростно взревел Орочимару и театрально взмахнул руками. В этот же миг из-за его спины, шипя и извиваясь, бесконечным потоком хлынули огромные змеи и устремились прямиком на Итачи, отрезая мощными кольцами все пути к отступлению.
Кровь окропила стены. Запахло смертью.