Жара, которая торопливо переплывала вдоль и поперек всю страну Огня, сейчас сделала основательный перерыв, равномерно распределившись по дороге, ведущей на юг. Менялись часы, изгибы тропинок, пейзажи, а жара оставалась, чем настойчиво донимала двух путников. По крайней мере, одного точно. 

- Какузу, блеать!- взвыл в очередной раз Хидан, отчаянно обмахиваясь рукавом своего плаща.- Я скоро ёбу дам от этой погоды и от этого сраного маршрута! Ты какого хера в обход пошел, кусок «умного» мудилы?! 

Какузу же, уставший объяснять про хера, в данном случае здравого смысла, посоветовавшего не попадаться кому бы то ни было, сосредоточенно искал что-то глазами в кронах деревьев. 

Хидан же, привыкший не получать ответа, но от этого не менее возмущенный и злой, маялся от жары, тишины и невозможности отступления от назначенного маршрута. Особенно от тишины. 

Хотя, понятие тишины было относительным здесь. Шорох шагов, редкие писки птиц и тупое перестукивание пяти сердец рядом. 

Дорога, нещадно петлявшая среди деревьев, соизволила наконец закончиться у порога неприглядного отеля. Нет, это был явно дом некогда обеспеченной семьи, но времена и нравы принудили его к жизни в образе гостеприимного пристанища для путников. 

На накрытой тенью веранде восседало семейство, очевидно, хозяева дома: тучной мужчина с хитрым прищуром поросячьих глаз, невзрачная женщина и девушка лет шестнадцати. Они с разным оттенком интереса глядели на появившихся потенциальных клиентов, но ни страха, ни беспокойства в их взглядах не было. 

«Не признали»,- промелькнуло в голове у отступника Водопада.- «Прелестно, трупами меньше».

- Какузу, блеать!- язычник нетерпеливо ткнул косой спину напарника.- Ты что, мать твою, рассчитываешься уже там мысленно? Так мы еще не ночевали здесь, я тебя расстрою! А ну пиздуй номер заказывать, или я к херам тут все разнесу!

Отметив, насколько сильно вылезли глаза из орбит у невзрачной женщины от Хидановых некультурных речей, нукенин неторопливо пошел к хозяину дома, зло зыркнув на соратника. 

- Мне похуй,- кивнул Хидан в ответ на все невысказанные упреки.

- Номер на двоих на одну ночь, полное спокойствие, кровати разные,- ровным голосом продиктовал Какузу, отсчитывая нужную, как он считал, для озвученного сумму. 

- С душем!!- проорал сзади язычник, нетерпеливо вспахивая косой землю.- Ледяным душем, или я каждому здесь кровь выпущу и буду в ней плескаться, во имя Джашина! 

Невзрачная женщина нехорошо побледнела и дрожащей рукой схватилась за предплечье мужа. Муж, сглотнув, кажется, вжался в кресло и стал похож на одну большую неровную подушку. Юная девица же, ни вздрогнув, ни удивившись, встала, легко поклонилась и жестом пригласила следовать за собой. Хидан тут же метнулся за ней, едва не разбив косяк своим оружием. 

- Коса будет лежать в чехле,- бросил уже через плечо хозяину дома Какузу, исчезая в дверном проеме вслед за девчушкой, которая вызвалась показать их номер. 

Еще пять минут – и настанет второй час, как Хидан с трепетным наслаждением пребывал под прохладными струями душа, мурлыкая под нос разные молитвы, посвященные своему богу. Призывы Какузу освободить помещение в первые полчаса блокирования ванной комнаты ни к чему не привели, причем даже к матерной тираде. В конце концов, во всем номере воцарилась блаженная тишина, нарушаемая лишь шумом воды. Уши язычника отдыхали, ибо была большая разница в тишине с одиночеством и тишине по принуждению. 

Наконец, смыв с себя всю прилипшую за время путешествия грязь и жару, нукенин в приподнятом настроении вылез из ванной комнаты, намотав на бедра полотенце. Если бы на улице не было как в печке он, быть может, отправился дальше выполнять очень хрен знает кому нужные задания Лидера. Впрочем, за все уплачено, чего б не отдохнуть?

Его напарник развалился на кровати, прикрыв рукой глаза, и, кажется, дремал. Ожидание своей очереди его явно утомило. Плащ, маска и бандана кучей лежали рядом на стуле. 

- Не спать, епта! - не долго думая, Хидан ловко стянул с себя влажное полотенце и от души стеганул им напарника по животу.- Маски помнешь! 

От неожиданности Какузу резко подскочил на кровати, и тут же обе его руки устремились к горлу напарника, с противным шуршанием вытягиваясь на нитях. Хохот блондина, уворачивающегося от смертоносных конечностей нукенина, трещал хуже детской игры ложкой на кастрюле, а посему Какузу благоразумно прекратил попытки совершить убийство. 

- Спишь на посту, засранец, да-а?- издевательски протянул Хидан, настороженно наблюдая за соратником и готовясь, в случае чего, делать контрольные прыжки за своей косой. 

Озлобленный взгляд отступника Водопада потихоньку яснел, вся дремота резко улетучилась, оставив после себя легкую головную боль и крайне скверное расположение духа. 

- Хидан, - вкрадчиво выдохнул он, старательно сдерживая в себе порывы маньяка-расчленителя. - Почему бы тебе не помолиться где-нибудь в уголке своему сраному божеству и не издавать звуков хотя бы до утра? Я не оставил тебя ночевать на улице только ради того, чтобы ты наконец заткнулся или утопился в душе, на худой конец. 

- Да пошел ты нахер,- пропел язычник, но за медальон все же схватился.- Джашин итак знает, насколько сильная моя вера!

- Чего ж он тебя к себе тогда не заберет, такого чудесного и покладистого? – в тон ему пропел обладатель пяти сердец и сморщился. – Оденься, бля, смотреть на тебя противно. Глиста религиозная. 

- Ага, в одеяло, может, еще завернуться? Здесь охуенно жарко, у меня уже кровь кипеть начала!

- Могу тебе ее выпустить, будет холодно. Только подойди. 

Пять минут спустя перепалка сошла на нет. Какузу лег на бок, спиной к напарнику, и попытался погрузиться в сон. Хидан развалился на кровати, небрежно накинув на бедра несчастное полотенце, и тупо уставился в потолок. Ни сон, ни молитвы, ни даже мысли не шли в его ветреную голову. Ему казалось, будто он чувствует, как повисшая в воздухе жара слой за слоем опускается на него и давит своей духотой. В доме не слышно было ни звука, за плотно закрытыми окнами редко ветер бесшумно трепал деревья. Снова эта тишина. Должно же быть хоть что-то?

Язычник напряг слух. В ванной комнате одинокая капля упала с душа на пол. Где-то на веранде скрипнуло кресло тучного хозяина. Но эти звуки были слишком далекими по сравнению с одним единственным – стук сердец Какузу, ровный и бесперебойный, заполнял всю комнату. 

«Бля, как с такими барабанами спать можно?» - поморщился нукенин и поглядел на напарника. За тканью одежды легко угадывались очертания четырех масок. Как он с ними умудрялся спать на спине – загадка. 

«Может, пока он лежит вот так, бочком, отстегнуть ему парочку?» - едва эта мысль успела сформироваться, Хидан уже успел взять в руки косу и сейчас со всей возможной аккуратностью тянулся ею к спине соратника.

- Я тебе сейчас яйца этой косой отрежу, - грубый, глубокий голос Какузу в тишине прозвучал как глас божественный, и язычник, вновь захохотав, со стуком поставил свое оружие рядом с кроватью. 

- Эй, Какузу, а у тебя что, глаза на жопе? Или ты свои маски через одежду научил видеть, а? 

Но ответа не последовало. Сердца нукенина бились все так же ровно, казалось, будто не он вовсе только что угрожал физической расправой. Блондин тяжело вздохнул. 

- Какузу мудак. 

Все тот же спокойный ритм биения. 

- Какузу блядина.

Реакции ноль. 

- О, Какузу! У тебя деньги из плаща вывалились, я подниму? 

Перестукивание сердец оживилось, но на одну короткую минуту. Очевидно, их хозяин распахнул глаза, дабы проверить действительность слов, а после, успокоившись, опять попытался заснуть. 

- Только деньги тебя, мудака, и волнуют. – фыркнул Хидан и тяжело поднялся с кровати, швырнув в сторону напарника полотенце. – Злоебучая жара, Джашин, за что ты мне так, а?

В попытке занять себя хоть чем-то, язычник обошел засыпающего нукенина и, встав у окна, стал наблюдать за не меняющимся пейзажем, считая про себя удары сердец. Интересно, а бессмертные могут сдохнуть от скуки?

Досчитав приблизительно до ста, Хидан сбился со счету – сердца его напарника стремительно набрали скорость своих перестукиваний, едва ли не превышая привычный ритм в два раза. 

«Мешки с деньгами снятся ему что ли?» - фыркнул про себя шиноби и повернулся к напарнику лицом. 

Взгляд зеленых глаз Какузу скользил по спине Хидана, вверх – резко, а вниз – плавно. Сна в них нисколько не отражалось. Заметив, что напарник с выпученными глазами смотрит на него, отступник Водопада нахмурился:

- Ты какого хера рассекаешь по номеру в чем мать родила? 

- А ты какого хера пялишься на мой зад? – парировал блондин, отмечая, что при этом вопросе стук сердец пошел вразнобой. 

- Я пялился на небо, ровно до тех пор, пока его не перекрыла твоя задница, - огрызнулся Какузу, стиснув зубы.- Сгинь с горизонта! 

Наградив напарника комплектом матерных выражений, Хидан отошел к своей кровати и уставился на косу. Отрезать этому помешанному на деньгах мудаку пару конечностей очень хотелось, но совсем не прельщала перспектива щеголять с отрезанными яйцами в дальнейшем. Стук сердец медленно, но верно возвращался в свой прежний ритм.

«И это он из-за неба-то так разволновался?»- с ухмылкой подумал бессмертный.- «Что-то сильно я в этом сомневаюсь…»

Дождавшись, пока сердцебиение станет таким же ровным, как и дыхание финансиста, Хидан вновь вернулся к окну, но в этот раз встал к нему спиной. Реакция не заставила себя ждать. Сначала стук стал активнее, но только чуть, а минуту спустя Какузу распахнул глаза. Его взгляд непроизвольно пробежался по всему телу язычника, едва заметно задержавшись на уровне пояса, а после, с раздражением, уставился в ухмыляющееся лицо блондина. 

- Что, блядь? 

- По-моему, Какузу, я тебе нравлюсь, - широко улыбаясь, заявил Хидан, с садистским наслаждением отмечая, как загрохотали все пять сердец его напарника. 

Глаза отступника Водопада бешено сверкнули яростью, а затвердевший кулак пулей рванул к смазливой роже нукенина. Не иначе, как с помощью Джашина увернувшись от столь яростной атаки, Хидан одним прыжком долетел до своей косы и играючи отбил второй на него летевший кулак. 

- Да ладно, ладно, Какузу, я же пошутил, – сладким голосом пропел язычник, забираясь под потолок и поигрывая косой. – Будет тебе уже, я ж не деньги у тебя просил, да? Все, остынь, мудила нервный. 

На удивление, финансиста уговаривать не пришлось, он остыл столь же быстро, как и завелся, вновь повернувшись на бок. Обождав нужное время, джашинист спустился со стены и приставил к ней свое оружие. Сейчас оно будет только мешать, хотя и не хотелось без него лезть под удары. Бой пяти сердец был все так же бодр и резв, и в этот раз, кажется, успокаиваться быстро не собирался. Хидана же это только забавляло – на первый взгляд бредовое, его утверждение с каждой минутой приобретало силу. 

Аккуратной поступью язычник приблизился к кровати Какузу и легко на нее забрался, всем телом прижавшись нему. Маски неудобно уперлись в грудь и живот, но даже такого контакта было достаточно.

Два из пяти сердец пропустили по удару. 

Резким ударом локтя Какузу сшиб напарника с кровати на пол и яростно уставился на то место, где тот грохнулся. Никого. 

Реакция сработала вперед мозга финансиста – он не понял, как Хидан оказался сверху на нем, но, тем не менее, крепко держал его за шаловливые ручонки, которые настойчиво тянулись к нему. Какая глупая выходка. 

Но сам язычник так не думал. Сейчас, когда он сжимал коленями его ребра и наигранно боролся со схватившими его руками, у Какузу не оставалось выбора, кроме как пялиться на тело нукенина. Пялиться, изучать, смотреть. Все пять сердец отбивали свой собственный, скорый и взволнованный ритм, а сам отступник Водопада, стиснув зубы, неотрывно полосовал обнаженное тело напарника взглядом. Возбуждение тяжелой волной окатило тело бессмертного, что не мог не замечать Какузу. 

- Чего ты добиваешься? – зло процедил финансист, с силой сжимая запястья Хидана. 

- Возьми меня, - безумный малиновый блеск, тот самый, который появляется перед завершающими стадиями обряда, озарил глаза язычника. Широкая, дикая улыбка была, что называется, до ушей. 

- Больной уебок, - рыкнул отступник Водопада, ощущая, как бешено колотятся в теле все его сердца.

- Возьми меня, Какузу, - со смешками выдыхая, блондин задвигал бедрами, вызывая у напарника резкий прилив крови к низу живота. – Ты меня хочешь, я знаю. А сейчас еще и чувствую. Какузу, возьми меня, сейчас же! Сейчас же, блядь! Я все вижу, ты хочешь меня! 

Какузу зажмурился и едва ли не до хруста сжал запястья этого развратного юнца, из последних сил стараясь взять себя в руки. Вопрос не стоял в том, трахнуть ли Хидана или нет, тут дело было другое – позволить ли ему так легко добиваться своего, или поставить на место? В случае послабления, этот чертов язычник всенепременно будет при каждой возможности совращать его и вить веревки, какие захочет. А если все же связать и выкинуть на улицу – будет потом выть всю дорогу, как нетрахнутая сучка. 

Плавные движения язычника возымели свое действие – штаны Какузу теперь несказанно мешали, зато с решением он определился очень быстро. 

Хидан, раскрывший было рот в очередном призыве, заткнулся, встретившись с решительным и тяжелым взглядом напарника. Раз момент – и тяжелая рука нукенина отвесила ему порядочную пощечину, такую, что его даже повело вбок. Два момент – резкая боль оттого, что все та же рука вцепилась в его волосы и рванула вперед. Три момент – удар лицом о прохладную стену. Как на раз-два-три Хидан оказался поставлен на четвереньки и грубо прижат лицом к стене. 

- Давай, Какузу, - захлебываясь истеричным хохотом, вопил он.- Возьми меня, разорви! 

- За этим дело не станет…- хрипло пообещал тот, приставляя свой стоящий колом член к узкой дырочке язычника. 

Хидан прогибался лучше всякой сучки. Просто созданная для траха игрушка, с функцией тупого трепа, питающаяся от кровавых обрядов. Хоть раз Пейн подкинул более-менее стоящую вещь. Какузу сделал грубый толчок. 

Резкий вопль Хидана оглушительно рванул в маленьком номере, затем повторился снова, и снова. Финансист грубо и бесцеремонно вторгался в него, с каждым движением проникая все глубже и глубже, пока мягкая округлая задница напарника не уперлась в его мошонку. Язычник стенал, выкрикивая имена то своего бога, то напарника, он беспомощно вцепился в руку Какузу, которой тот прижимал его к стене. 

- Нравится?.. - прошипел отступник Водопада, чье дыхание сбивалось от головокружительных пьянящих ощущений. 

- Больно… Как больно… - хрипел Хидан, невидящим безумным взглядом метаясь по комнате. – Это… Экстаз…

Хищно ухмыльнувшись, Какузу плавно вышел из него, едва ли не до конца, и резко вошел, чем вновь заставил напарника стенать. Такое сладкое издевательство было финансисту по вкусу, ибо растягивать прелюдии и разводить нежности было пустой тратой времени. Да какие могут быть нежности, когда бессмертный сам нарывается на грубость? 

Язычник, не сдерживаясь, стонал от боли и наслаждения, его руки метались от собственного члена к грубой, властной руке, что не давала ему пошевелиться. Разрывающие, воистину разрывающие ощущения просто не помещались в нем, и в то же время их было невыносимо мало. Любую попытку увеличить это удовольствие Какузу пресекал на корню. Возможно, в этом было своеобразное наказание за вольности в его отношении. 

Стоны язычника тяжелели от раза к разу, тот факт, что они в этом доме не одни, его ни разу не смущал. Наоборот, он только распалялся, представляя, что их сейчас слышат, и, возможно, даже завидуют. Отступника Водопада же эти стоны привели к несколько иной, завораживающей мысли, которую он поторопился осуществить. Нити обеих его рук синхронно потянулись к голове Хидана и очень быстро и плотно оплели его рот, создавая что-то вроде уздечки и очень хорошо снижая громкость стонов. 

- Замечательно, - жадно мурлыкнул обладатель пяти неистовствующих в данный момент сердец и поудобнее схватился за свои импровизированные поводья. 

Хидан схватился за спинку кровати и отчаянно прогнулся – теперь, когда его так безоговорочно натягивали, главным было в прямом смысле не потерять голову от властных рывков напарника. Даже если бы он сильно постарался, ему бы не удалось перекусить и нити из тех, что составляли сейчас его уздечку. 

- Слышал когда-нибудь выражение «трахал в хвост и в гриву»? – со смешком сказал Какузу, притягивая к себе язычника так, что тот выпрямился и прижался к нему спиной, протяжно стеная. – Наслаждайся. 

Дернув «поводья» вниз, нукенин вернул его в исходное положение и с всепоглощающим блаженством стал с нарастающей скоростью насаживать его на себя. Все сложилось в одно большое, по силе равное наркотическому, опьянение – и этот маленький номер с отличной слышимостью, и Хидан, столь соблазнительный и горячий, и полная над ним власть. Какузу просто не мог с собой совладать: он врывался в него, не позволяя ни вздохнуть, ни выдохнуть. Покорный напарник мотивировал к более и более развязным, агрессивным действиям. Кто бы мог подумать, что стоит прижать язычника носом к стенке, как он станет просто шелковым. Шелковым снаружи и внутри. Этот внутренний шелк сводил с ума, и, в сравнении с жарой на улице, был гораздо более обжигающий. Так кто еще из кого будет вить веревки?

Глухо простонав, Какузу парой толчков достиг того самого пика блаженства, про который говорят «оргазм». В такие моменты очень жаль, что ты приходишь к нему слишком быстро. Можно же еще развлекаться и развлекаться… Отступник Водопада кончил, изливаясь глубоко внутри своего напарника, и, тяжело дыша, отпустил его из своего захвата. Хидан тут же рухнул на кровать и съежился, слизывая кровь с уголков губ. 

- Боль… Как больно… - протяжно, но пока что тихо, завывал он. 

- Слышал бы тебя Лидер, был бы счастлив, - фыркнул Какузу, оглядывая язычника с ног до головы. 

Все еще невидящий, сумасшедший взгляд, подрагивающие то в улыбке, то в гримасе боли губы, окрашенные кровью, красивое тело, покрытое испаринами и, в довершенье картины – кровь вперемешку со спермой, частично размазанная по ногам, частично стекающая на покрывало кровати. Живот его, кстати, и руки были так же забрызганы семенем – паршивец умудрился кончить сам, а не только предоставить свою задницу для развлечений. Они оба молчали, восстанавливая дыхание, успокаиваясь. А потом раздался робкий стук в дверь, донесшийся до нукенинов как будто из-под слоя воды. 

Какузу, пребывавший будто в забвении, очнулся первым и насторожился. Оцепенение и расслабленность после красочных ощущений как рукой сняло. 

- Брысь мыться, а то совсем как шлюха выглядишь, - отступник Водопада легко двинул коленом оживившегося, но все еще вялого напарника, и пошел к двери. Убедившись, что тот исчез в ванной комнате, а сам он привел себя в порядок, Какузу открыл дверь. 

На пороге стояла дочка хозяина и старательно изучала орнамент на обоях возле дверного косяка. В руках у нее было чистое постельное белье для одной кровати, кое она, без слов и эмоций на лице, протянула Какузу. Нукенин задумчиво поглядел на нее, соображая, как же расценивать этот поступок. Но кровать действительно была порядочно запачкана результатом выходок религиозного извращенца… 

- Ты умная девочка… - неслышно вздохнув, обладатель пяти сердец легко принял белье и, нащупав в кармане штанов какую-то смятую купюру, бездумно вложил ее в руку девушки. – Еще раз увижу – убью без колебаний. 

Вместо ответа лицо девушки озарила совершенно шальная, хитрая улыбка, будто она не просто слышала, что происходило в номере, но и знала все от и до. Прежде, чем Какузу успел закрыть дверь, девицы и след простыл. 

- Облямояжопапиздееееец! – раздался из ванной вопль, едва нукенин отошел от двери. – Оооомойджашин… 

Покачав головой, финансист решил оставить язычника с его трагедией и спокойно заправлял кровать. Местами рваное и в размытых пятнах крови и семени белье впору было не глядя выкидывать. 

- Какузу, блеать!! – знакомые нотки в голосе блондина намекали, что он полностью очухался и пришел в свое обычное идиотское состояние.- Ты мне что, бревно в жопу пихал? Я как ходить буду, мудозвон ты мутировавший?

- Если это комплимент, то спасибо, если жалоба – иди сюда, зашью. 

- Как ты мне собрался задницу зашить?

- Не задницу, рот. 

- Пошел нахуй! 

Ночью жара спала. Через, наконец, открытое окно в номер щедро поступала прохлада. Какузу только сейчас понимал, как же все-таки устал от зноя, затянувшейся пешей «прогулки» и от Акацки в целом. 

Скрипнула кровать Хидана. Шаг, еще шаг босыми ногами по полу, и тяжесть молодого тела, оседлавшего его. 

- Какузу…

- М. 

- Еще… 

Нукенин вздохнул. Не открывая глаз он уже представлял фанатично-бешенный блеск в глазах напарника и его жадную до порции боли и наслаждения улыбку. 

В принципе, он мог не отвечать и вообще никак не реагировать - его сердца взвинчено колотились, порывая ночную тишину номера, и Хидан знал, что будет после этого.