Я тебя дождусь, мой сияющий зверь,
И да будет пища, и будет день
Я тебя теряла в облаков прорехах
И в прохожих искала без особых успехов
На латыни кричала твои позывные
Ветер их разбивал о холодные спины
Золотые Ворота за спиною стояли
Любопытные люди воробьями не стали

Я как сэр Архимед, принимающий ванну,
Вывожу очевидные вещи за драму
Я теряю последнее, что я имела,
Моя жизнь как скитанье заблудшего тела

От парижского сплина невозможно закрыться
Злата Прага, Варшава, Лондон и Вильнюс
Там, где солнце промозглое крылатого бога
Заслонят доспехи эпохи Гора
И последним моим адекватным движеньем
Станет шаг до тебя и скачок напряженья
Удивленные лица запоздалых прохожих
Вы увидели бога, не волнуйтесь, я тоже.

Будет свет, будет утро, день первый по счету
Сотворение мира отличится на йоту
Как в клепсидре со льдом время в миг на осколки
Суеверно от сглаза приколю я иголку
На пронзительный ветер засмеюсь я от счастья
Он не выдует последствия безумной страсти
В мире телу скитаться одиноко нет смысла
Мне крылатый бог вернет душу и мысли.
( авторский, «Бог солнца»)

Сасори

Звук быстрых шагов гулко отражался от стен и терялся в глубине пустого больничного коридора. Как только Дейдара пришел в себя и выяснил, что сбитый парень жив, то сразу повез его в больницу. А Сасори потратил три минуты времени на сборы. Длинная кишка коридора извернулась, и взору Акасуны предстал сам виновник торжества – Дейдара сидел, сцепив руки в замок и положив на них подбородок, буравя взглядом серую стену напротив. Увидев Сасори, он напрягся и вскочил.
- Слушай, я не знаю, как так получилось… - в голосе блондина была такая растерянность, что хотелось прижать его к себе, погладить по голове и прочесть на ночь сказку. Но Акасуне сейчас было не до того.
- Что с ним сейчас? Он жив?
Дейдара вцепился руками в волосы и сел обратно. Было видно, что он на грани срыва.
- Не знаю… Врачи только забрали его, пока ничего не говорили…
- Ясно. Значит, будем ждать.
- Сасори, я не хотел, да! – безумные глаза блондина впились в лицо Акасуны в поисках поддержки и понимания. Однако красноволосый стоял, плотно сжав губы, и явно стараясь не встречаться с Дейдарой взглядом. – А если с ним что-то серьезное, хм? Меня же посадят!
- Не посадят, - с мрачной уверенностью сквозь зубы процедил Акасуна. – Вытащу.
Лицо почти отчаявшегося Дейдары осветила надежда.
- Но ты должен мне все рассказать.
Тсукури замешкался. Все, что произошло буквально час назад, казалось каким-то вымышленным, нереальным… Блондину совершенно не хотелось вспоминать сейчас о причинах своего столь неудачно приложенного выплеска раздражения.
- Я… немного превысил скорость… а там поворот… Я его не видел, честно!
- Превысил скорость? Зная тебя, можно смело предположить, что было явно за сотню… И как только он жив остался?
- Я же говорю – там был поворот, скорость упала, и он вдруг откуда-то вылетел. Черт!!! – Дейдара с силой стукнул кулаком по сиденью. – Почему я?! Почему он?!
Сасори молнией кинул взгляд на явно не соображающего что несет блондина. Мысль, преследовавшая его в последнее время, но тщательно загоняемая в самые дальние уголки подсознания, опять активизировалась и бесцеремонно стучалась в висок. Кажется, случилось что-то, не входящее в планы Кукловода. Ему было больно смотреть, как Дейдара, сгорбившись, раскачивается взад-вперед, смотря в пол полубезумным взглядом. «Бедный гордый самоуверенный мальчишка, получивший первый щелчок по носу от жизни»
Время текло отвратительно медленно. Сасори, глядя на страдающего Дейдару, хотелось обнять его, успокоить, сказать, что все будет хорошо, что они справятся… ОНИ справятся… Звук приближающихся шагов они услышали не сразу. А когда Тсукури оглянулся в ту сторону, то понял, что так страшно ему не было еще никогда. Видимо, кто-то из врачей уже позвонил родственникам пострадавшего Саске, и теперь в трех метрах от них стоял бледный, тяжело дышащий Учиха Итачи. Дейдара боялся смотреть в глаза Акасуне. Уж слишком не хотелось увидеть в них до сих пор не забытые чувства.
- Что вы оба здесь делаете? – раздался сдавленный голос Учихи.
- Ждем результатов осмотра твоего брата, конечно, - холодным, ничего не выражающим голосом ответил за двоих Сасори.
- И кто же из вас его сбил? – Итачи сжал кулаки. За Саске он был готов порвать на клочки любого, кто причинит тому хоть малейшие неудобства.
- Я, - с трудом выдавил Дейдара.
- Ах, вот, значит, как. Мне нужен его врач.
- Успокойся, Итачи. Саске сейчас лечат. Отойдем? – Сасори делал приглашающий жест в сторону поворота. А у Дейдары сердце как будто обхватила ледяная рука. Он сидел и смотрел, как Акасуна уходит с Учихой, слегка пропустив Итачи вперед. Тсукури хотелось пробить кулаком стену. Или вырвать пульсирующую болью живую мышцу из груди. Единственное, что его немного согревало – обещание Акасуны вытащить его в случае суда.
- Ты и пальцем не тронешь Дейдару.
- Значит, ты теперь с ним?
- Понимай, как хочешь. Если Саске сильно пострадал – вам выплатят компенсацию. Денег Тсукури хватит на самую дорогую операцию в мире. Но трогать его как-либо еще я тебе не позволю.
- Влюбился в мальчишку? Да, недолго же ты по мне страдал.
- Ты сам тому виной. Про твое свинское поведение я уж молчу.
- Ты всегда знал, что есть Саске, и…
- А ты всегда знал, что я любил тебя! – эту последнюю фразу Акасуна от нахлынувших эмоций произнес чуть громче предыдущих. Эхо коридора подхватило его слова и разнесло по округе.
Раздался звук открываемой двери и незнакомый глухой голос. Сасори с Итачи почти наперегонки кинулись обратно. Старый врач в очках с толстыми стеклами, устало потирая седую щетину на щеках, говорил о чем-то с Дейдарой, а когда увидел остальных, повторил еще раз:
- Жизнь вне опасности, все обошлось просто прекрасно. У мальчика сотрясение мозга и сломана левая нога, но хотя перелом не серьезный, некоторое время ему придется пролежать у нас на перетяжке.
Итачи выдохнул.
Дейдара, не веря собственному счастью, пригладил волосы.
Сасори опустил голову. Кажется, все закончилось более-менее благополучно. Остался последний штрих.
- Вы можете зайти проведать брата, - кивнул доктор Итачи. Тот, не глядя на Сасори и Дейдару, быстро вошел внутрь кабинета. А Акасуна потянул за руку блондина.
- Поехали отсюда. Я отвезу тебя домой.

Итачи

Старший из братьев Учиха решал стратегически важную задачу: стоит ли кормить Кисаме, или пусть гадкая рыбина сдохнет? Второй вариант был очень привлекателен, однако дохлая рыба была очень не эстетична и Итачи, скрепя сердце, набрал в маленький совочек корма. Внезапно зазвонивший телефон отвлек его от столь увлекательного занятия. Учиха, не выпуская совочек, подцепил левой рукой свой LG и, щелкнув слайдером, ответил на звонок.
- Алло.
- Добрый вечер. Вы Учиха Итачи?
- Я. А с кем имею честь говорить? – Итачи изо всех сих старался аккуратно накормить подводное чудовище, не просыпав при этом половину корма на пол.
- Дежурный врач Третьей городской больницы. Учиха Саске ваш брат?
- Что с ним? – похолодел Итачи.
- Дорожно-транспортное происшествие, его только что привезли. Парень, что его сбил, оказался сознательным.
- Что?! Быстро скажите мне куда идти, я сейчас приеду!
Забытый совочек с кормом плюхнулся в воду, взбаламутив песок. Кисаме метнулся в водоросли, гневно сверкая оттуда глазами. Он будет мстить.
А в голове у Итачи билась одна мысль «Только бы был жив, только бы был жив…»
Увидев Сасори и Дейдару, Учиха в первую секунду остолбенел. Вот так встреча на Эльбе… Но после разговора с Акасуной все понял. «Ты и пальцем не тронешь Дейдару» Итачи скрипнул зубами. Да, теперь даже в суд не подашь – Акасуна за блондина горло перегрызет, не то, что дело выиграет. Да и не по зубам Учихе все эти юридические хитросплетения.
Он был еще бледнее обычного, когда его пустили в палату к Саске. Было страшно. А младший брат лежал на кровати с перебинтованной головой и ногой в гипсе на перетяжке. Итачи стало так больно, как будто бы это его сбили на скорости в девяносто километров в час.
- Саске! – он кинулся к брату.
- Ох, Итачи, не кричи, пожалуйста, голова раскалывается, - застонал младший Учиха. Старший прикусил язык и, сев на край кровати, осторожно обнял брата, легонько поцеловав в уголок рта.
– Саске, как же так получилось?
Тот обхватил голову руками и поморщился.
- Все произошло слишком быстро… Сначала кто-то кричал, а потом – удар, и я здесь.
Итачи встал с кровати и подошел к окну.
- Тебя сбил Дейдара Тсукури. С ним сейчас встречается Сасори.
- Нет, Итачи, - эти слова были произнесены таким странным голосом, что Учиха-старший удивленно обернулся. Саске смотрел на него ясными глазами. – Я вспомнил. Меня толкнули.

Дейдара

Ехали они в машине Сасори – красноволосый настоял, что в таком взвинченном состоянии блондин не то, что машину вести, самостоятельно поесть не сможет, не расплескав содержимое ложки. А Дейдара ощущал, что падает, падает в глубокую пропасть, только не мог понять – разобьется ли он или обретет крылья в полете?
Войдя в квартиру, Тсукури первым делом подошел к бару, рванул дверцу и, достав бутылку коньяка, налил себе полную до краев рюмку и осушил одним махом. Сасори стоял в дверях и Дейдара не мог понять, с каким выражением смотрит на него Кукловод – презрение? Жалость? Какие еще отрицательные эмоции вызывает блондин у этого заносчивого типа? В квартире было полутемно – свет Дейдара включить не удосужился, поэтому контуры предметов казались размытыми. Тсукури, покачнувшись, сел на диван, уставившись невидящим взглядом в спасительную темноту.
- Я поеду. Тебе нужно отдохнуть.
Дейдара не поверил своим ушам.
- Что? – еле слышно прошипел он. – Значит после того, что произошло, ты еще и свалить решил?
Акасуна явно опешил. Но Дейдаре уже было все равно – алкоголь ударил в голову, помножился на эмоции и затмил здравый рассудок.
- Дейдара, ты бредишь. Ложись спать, завтра поговорим, - Сасори уже повернулся уйти, как вдруг блондин внезапно оказался рядом и сильный удар в челюсть опрокинул адвоката за пол. А разъяренный Тсукури уселся на него сверху и схватил за грудки.
- Это из-за тебя все, да! Понимаешь, ты?! Все из-за тебя! Что ты вообще о себе возомнил?! Думаешь, появился тут такой весь гениальный, красивый да загадочный и все тебе с рук сойдет? Куда ты собрался, к нему? К своему божественному Итачи? Ну так вали, хм! И чтобы ноги твоей в моем доме больше не было, ненавижу тебя! – выкрикнув это, Тсукури сжался в комок, стиснул зубы и зажмурился. Было очень страшно. И больно от собственных слов и смелости их произнести.
Дейдара не сразу понял, что Акасуна смеется. Сасори лежал на спине, приподнявшись на локтях, из уголка рта стекала с разбитой губы струйка крови. А он смеялся. Легко и беззаботно, как будто все проблемы мира разом исчезли. Дейдара непонимающим взором глядел на него. А красноволосый, сияя счастливыми глазами, притянул его к себе и поцеловал. Мягко, глубоко, чувственно. И Дейдара расплавился. Он вцепился руками в плечи Сасори и зашептал в целующие губы:
- Только не уходи, не смей…
- Не надейся даже… - с усмешкой выдохнул Акасуна. А Дейдара выгнулся, подставляя под поцелуи шею.
Сасори аккуратно снял с себя блондина и, прижав его к стене, сам сел сверху. Он целовал такие мягкие губы, ласкал подушечками пальцев нежную кожу за ушком, другой рукой расстегивая пуговицы на рубашке Дейдары. А сам Тсукури… Никогда еще раньше он не был настолько полно раскрывшимся перед кем-то. Акасуна целовал не губы, он целовал саму обнаженную душу светловолосого парня, снимая поцелуями боль, как будто извиняясь за причиненные страдания. Пиджак и рубашка Дейдары скатились с плеч, оставляя его ежиться от холода, покрываясь мурашками от прикосновений горячих ладоней. Сасори снова впился поцелуем в его губы, расстегивая пуговицы на своей рубашке. Это было невероятно – сейчас, с Дейдарой, он ощущал именно то, о чем слышал столько раз, о чем написаны тома сочинений и песен. Желание слиться в одно существо, пьянящее чувство единения и гармонии захлестывало Акасуну. Он подумал, что, наверное, так чувствуют себя две обретших друг друга половинки. Не было какой-то безумной звериной страсти, была теплота, которую можно разделить только на двоих, и щемящая нежность, когда понимаешь, сколько времени потерял зря, а еще сладкое предвкушение того, что впереди еще вся ночь, вся жизнь…
Два полуобнаженных парня целовались в проникающих в комнату желтоватых лучах фонарей. Дейдара уже сполз по стене вниз и практически лежал на полу. Сасори, видя это, встал, рывком поднимая Дейдару, и потянул того в спальню. Они упали на пурпурные шелковые простыни, не разрывая объятий. Сасори целовал его в шею, спускался губами к ключицам, пробегал пальцами по обнаженной груди, заставляя Дейдару выгибаться навстречу и прерывисто дышать. А когда его язык очертил кружок соска, блондин не выдержал и застонал, вцепившись ему в волосы. Медленно, чтобы не испугать, Сасори спустился невесомыми поцелуями до пояса, лизнул ямку пупка, чуть прикусывая кожу… Он явно видел охватившее блондина возбуждение, но спешить совершенно не собирался. Наоборот, Акасуной завладело желание, как можно дольше продлить этот момент долгожданной близости. Только сейчас, расслабляя ремень на брюках Дейдары, он понял, как же давно мечтал именно об этом – теплом, настоящем, отдающимся без остатка… Своем. А Дейдара чувствовал, что готов умереть от счастья. Он гладил руками спину Сасори, запутывался пальцами в красных волосах и растворялся в божественном ощущении его поцелуев. Акасуна расстегнул брюки блондина и быстро освободил его от такой ненужной детали одежды, стянув их вместе с бельем. И глядя на лежащего перед ним обнаженного Дейдару, выгнувшегося в непринужденно-развратной позе, вспомнил свой сон. Да, все именно так и было, та же лилейная кожа, светящаяся в темноте, даже родинку на левом бедре угадал. Дейдара сипло выдохнул, когда Акасуна провел руками по всему его телу, от шеи, по груди, задевая соски, пупок, чуть коснувшись кончиками пальцев возбужденной плоти, вниз, по бедрам… А потом он охнул от неожиданного, резкого наслаждения, когда язык Сасори коснулся головки его члена и осторожно обвел ее всю.
- Ааах… - глаза Дейдары широко распахнулись, все более-менее связные мысли оставили его голову. Он инстинктивно двинулся бедрами вверх. Сасори, видя такую реакцию, вобрал член почти полностью, играя языком с головкой, заставляя сладостную дрожь пробегать по изнывающему телу блондина. Дейдара и представить себе не мог, что обычный вроде бы минет может доставлять настолько сильные ощущения. Ему казалось, что он качается в ласковых волнах, балансируя между безумием и невероятным счастьем. Движения Сасори стали чуть резче, теперь блондин вообще не мог ни о чем думать, он только непрерывно тихо стонал, подчиняясь ритму, заданному Кукловодом. А Акасуна крепко сжал губами плоть Дейдары и провел так по всей длине, вырвав еще один громкий стон у блондина. Движения стали совсем резкими, почти болезненными, Тсукури вцепился руками в простыни, но ни за что на свете бы сейчас не позволил Сасори прекратить это сладкое безумие. Акасуна глянул вверх, и Дейдара, не выдержав льющейся из его коньячных глаз страсти, откинулся на подушку и со стоном кончил. Акасуна облизал все еще пульсирующий член Дейдары и, целуя блаженно улыбающегося блондина, остатками спермы смазал вход. Быстро снял с себя брюки и ввел внутрь один палец.
- Не больно? – обеспокоено спросил он у поморщившегося блондина.
- Нет… продолжай… - прошипел тот.
Сасори, стараясь не слишком торопиться, ввел второй палец, от чего Дейдара зашипел и прикусил губу.
- Дейдара, если не хочешь…
- Заткнись, Акасуна. Я ТЕБЯ ХОЧУ.
Сасори был счастлив настолько, что причинить боль Тсукури для него было немыслимо, поэтому он добавил слюны, чтобы было легче. Блондин сразу слегка расслабился. Сасори, как можно аккуратнее, ввел третий палец, и Дейдара громко вскрикнул.
- Тише, тише… - шептал Акасуна, нежно касаясь губами щеки блондина. – Потерпи немного, расслабься…
Дейдара не совсем понимал, как в такой ситуации вообще можно расслабиться, но постарался сделать это. Тут же стало легче. Сасори, видя такую перемену, убрал пальцы, вошел в него наполовину и остановился, давая привыкнуть к новым ощущениям. Дейдара шипел от боли и кусал губы, напрягаясь еще больше.
- Расслабься… - раздался над ухом тихий, пьянящий голос Сасори, который тут же вошел на всю длину. Боль изогнула Тсукури дугой, он впился ногтями в спину Акасуне, оставляя на ней длинные красные полосы. Но Сасори было так хорошо, что он этого уже не заметил. Он медленно начал двигаться, стараясь причинить блондину как можно меньше неприятных ощущений. А потом вдруг Дейдара резко дернулся и вскрикнул. И было в этом не выражение боли или просто неприятного ощущения, а удивление, сменившееся на томное желание. Сасори продолжал двигаться, а Дейдара уже с ума сходил от потрясающих ощущений. Кажется, земля и небо поменялись местами, так ему было хорошо. Он ерзал на скользких шелковых простынях, контрастируя белой кожей с ярким пурпуром, вскрикивал в безумном наслаждении и выгибался навстречу, закусывая губу… Акасуна потерялся в ощущениях – такого нереального, фантастического возбуждения он никогда еще не испытывал. Движения становились все чаше, все сильнее, волна за волной, над верхней губой выступила капелька пота, один вдох разрывался на несколько толчков, и… Вспышка сверхновой. Оргазм накрыл их одновременно, унося остатки связных мыслей, заставляя до конца слиться в единый организм…
Сасори устало рухнул рядом с Дейдарой, тяжело дыша. А сам блондин, сдув челку с глаз, закинул руки за голову и ухмыльнулся.
- Никогда бы не подумал… - и рассмеялся уже открыто.
А у Сасори сил смеяться уже не было, и он только лежал и блаженно улыбался.

***
Утром Дейдара проснулся от холода и подскочил как ужаленный – Сасори рядом не было. Всю ночь обнимавший его Акасуна сейчас куда-то пропал. Ни записки, ничего видно не было. Дейдара хотел уже запаниковать или взбеситься – он так и не успел решить, что выбрать, как вдруг дверь в комнату отворилась, и на пороге предстал Кукловод собственной персоной.
- Проснулся? – подошел и чмокнул в губы.
- Ты где был, хм? – подозрительно покосился на него Дейдара.
- О господи, не поверишь, в ванне! Приводил себя в порядок с утра!
- Да? А почему я не слышал шума воды?
- Потому, что на тот момент я ее уже выключил!
- Хмм…
- Дейдара, мне надо ненадолго отойти. Есть одно дельце, с которым необходимо разобраться именно сейчас, ты не против?
Тсукури, конечно же, был против. Вот отпустит он сейчас этого вредного адвоката, а тот к своему Итачи ненаглядному побежит!
- Мне нужно увидеть Саске.
Дейдару как молнией стукнуло.
- Я с тобой!
- Нет, - движением руки остановил порыв блондина Акасуна. – Не волнуйся.
- А я и не волнуюсь, хм, - буркнул Тсукури куда-то в сторону.
- Дейдара, - позвал Сасори. Тот обернулся и был пойман в сладкий, томный поцелуй. А через несколько секунд, с неохотой оторвавшись от мягких губ, Акасуна встряхнул шевелюрой и поднялся. – Я постараюсь уладить все быстро.
Дейдара потянулся на огромной кровати.
- Я жду!
Сасори заворожено за ним наблюдал.
- Дейдара…
- Ммм?
- Мы…
- О, заткнись, хм! И только попробуй сбежать к этому своему Учихе, я твоей же пушкой тебе башку прострелю! – выдав эту тираду, Дейдара сложил руки на груди и гордо задрал нос. А Сасори еще никогда не был так счастлив.

Сасори (2)

На пересечении двух небольших, но оживленных улочек стоял магазин игрушек «Мир детской мечты». Возле него частенько останавливались семейные минивены и крохотные женские машинки, из них выбегали маленькие нетерпеливые создания и за руку тянули родителей внутрь магазина. Сейчас по-новогоднему оформленная витрина светилась яркой гирляндой, отражающей свои веселые огоньки в волосах одетых в пышные платья фарфоровых куколок за блестящим стеклом. Хитрый Арлекин подмигивал с верхних подарочных коробок, а чуть ниже ему робко улыбался Пьеро, решивший в честь новогоднего праздника сменить привычную, грустную маску, на новую, светлую.
Но никогда еще магазин не видел такой необычной картины: из подъехавшего черного «Ленд Круизера» выбрался черноволосый парень, суетливо оглядываясь по сторонам, в этот момент из-за поворота вырулил серебристый «Ниссан» и припарковался рядом. Из него вышел невысокий красноволосый молодой человек и остановился напротив первого, не подавая руки и даже не думая здороваться.
- Зачем ты это сделал? – красноволосый говорил спокойно, но напоминал льва, прайд которого только что обидели.
- Сделал что?
- Я был у Саске, не увиливай, Барни. Зачем ты его толкнул? Неужели вся причина в Орочимару? Ты настолько радеешь за хозяина, что решил таким извращенным способом отомстить за проигрыш?
Барни Чезарио закурил и посмотрел на Сасори взглядом безмерно уставшего от жизни человека.
- Я люблю тебя. А ты возишься с этим щенком белобрысым.
Сасори слушал, склонив голову. Он тоже достал неизменные вишневые Captain Black и затянулся. Он отметил, что в Барни резко пропала вся его нервозность. Видимо, ему доставляло облегчение наконец выговориться.
- Я ведь следил за тобой все эти годы. Все двадцать гребаных лет я за тобой наблюдал, ты никогда не пропадал из моего поля зрения. С самого первого момента, когда тебя увидел… А у тебя были всякие дружки-приятели, ты не обращал на меня внимания. А потом появился этот Учиха… - Барни передернулся. – Ты был настолько счастлив, что я боялся даже близко к тебе подойти. И недавно…
- И недавно ты узнал, что мы с Итачи расстались. И разумеется, зная о деле Тсукури, рассказал об этом своему хозяину, Орочимару, и, конечно, Кабуто. Так вот, значит, как… - Сасори, прищурившись, смотрел прямо в темные карие глаза.
- Но тут появился этот блондинистый выскочка… - кулаки Чезарио непроизвольно сжались. – Ты пришел с ним на мальчишник, и я понял, что все, все, это конец… Ты больше никогда не сможешь быть со мной даже в мечтах, потому что ты весь принадлежишь ему.
Сасори сделал глубокую затяжку.
- Хорошо, а Саске при чем?
- Он мешал твоему счастью. Я же видел, какие отношения у тебя были с Итачи.
- Одним выстрелом двух зайцев… Толкнув парня на дорогу, ты мог его убить, ты хоть понимаешь это? – Сасори смотрел на Чезарио, как на редкого таракана – и интересно, и противно. – Дейдара летает со скоростью света, мне вообще удивительно, как Саске отделался одним переломом? И кстати, ты ведь не мог знать, что именно в это время, именно в этом месте будет проезжать мой блондин? – Акасуна сделал ударение на слове «мой».
- Мог. Он всегда по этой дороге домой ездит.
- Только не говори, что пытался его там выловить и поговорить «по-мужски»!
- Я не знаю, чего я хотел. Остановить его, а потом… Не знаю. Парень этот так удачно подвернулся…
- А ты оказывается чудовище, Барни Чезарио, - Сасори просто констатировал факт. Никаких эмоций.
- Я люблю тебя.
- Любят по-другому. Ты ошибся в самом начале. Хотя, тебе бы это все равно ничем не помогло.
- Жаль только, что так ничего и не изменилось. Ты теперь с этим Дейдарой.
- Изменилось, - Сасори кинул на землю окурок и затушил его носком ботинка. – Прощай, Барни Чезарио, - и направился к своей машине.
- Прощай? Может, до свидания? – усмехнулся черноволосый.
- Да нет. Прощай.
- Не докажешь.
- И не собирался.
Ветер был теплым, небо ясным, ярко-голубым, воздух, казалось, несмотря на центр города, был чистым, как в горах. И рябина раскинулась красными гроздьями, своим ярким цветом бросая вызов обыденному монохромному миру. Она бы смеялась, если бы была человеком. Ей было наплевать на условности. Она просто сделала свое дело.
А через три дня Акасуна Сасори стоял рядом с домом Барни Чезарио и курил, наблюдая, как черноволосого выводят, держа под прицелом автоматов, сотрудники службы по борьбе с торговлей наркотиками. Найденная при обыске пачка героина по весу превысила все мыслимые пределы – полтора килограмма белой смерти. Пожизненно. Акасуна Сасори умел мстить. Барни по дороге в машину повернул голову и бросил взгляд на красноволосого. Больше Сасори его никогда не видел.
Акасуна курил, чуть прищурившись – такое короткое, но яркое зимнее солнце било в глаза, в ушах стоял щебечущий гомон – на ближайшем дереве стая птиц не поделила рябину. Сасори усмехнулся. Что же ее делить – вон, целая аллея красных деревьев!

ЭПИЛОГ

Нагато и Конан, 31 декабря, 23.40

- Это был лучший год в моей жизни! – Конан нежилась в объятиях мужа, стоя на большом балконе с шикарным панорамным видом внизу.
- И не только в твоей! – Нагато легонько прикусил ее за ушко, Конан стало щекотно, и она начала шутливо отбиваться.
Они были женаты уже… одиннадцать дней. Целых одиннадцать дней. Нагато, этот вечный индивидуалист и единоличник, теперь чувствовал ответственность за другого человека и, надо же, ему нравилось! Конан просто вся светилась от счастья – конечно, они с Нагато уже давно жили вместе, но именно это трогательное супружеское единение наступило только сейчас.
Стрелки часов медленно подбирались к отметке «12».
- Пора бы проводить старый год, ты не находишь? – лукаво взглянув на жену, поинтересовался Нагато. А Конан опустила глаза и слегка порозовела.
- Смотря чем…
- Как это «смотря чем»? – Нагато не отличался ни внимательностью, ни пониманием намеков. – Чем еще можно провожать кроме шампанского? – Он взял в руки бутылку и уже почти начал открывать ее. Мягкий голос отвлек его.
- Нагато. Мне нельзя.
- Что? Почему? – с удивлением воззрился на нее муж.
- Через восемь месяцев у нас будет маленький…
- Какой маленький? Погоди… - Нагато покачнулся и схватился за стол, чтобы не упасть. – Маленький – в смысле, ребенок, что ли? Ты беременна?!
Конан смущенно кивнула и незаметно хихикнула. Примерно такую реакцию от Нагато она и ожидала.
- Это что же получается – на носу Новый год, а ты мне сообщаешь, что беременна?
- Ага.
- И это не шутка?
- Нет.
- Значит, через восемь месяцев я стану папой?
- Именно.
- А ты сама давно узнала?
- Неделю назад.
- И ты молчала?! – Нагато был в глубоком культурном шоке.
- Ну, я хотела сделать это тебе подарком на Новый год!
- Конан, ты невероятная женщина! – торжественно провозгласил Нагато и выстрелил пробкой от шампанского в потолок. – Тебе нельзя, ты пьешь сок, а я буду отмечать! Ура, я стану отцом! – И он, подхватив на руки жену, закружился по комнате. Счастье пеной шампанского переливалось через бокал.

Саске и Итачи, 31 декабря, 23.50

Саске выписали из больницы, поэтому братьям все-таки удалось в этот Новый год оказаться вместе. Левая нога младшего была в гипсе, но это не мешало ему довольно резво перебирать костылями и шпынять Итачи за собственные проблемы с передвижением. Старший же только посмеивался, глядя на надутое личико своего любимого братика, и предлагал в качестве помощи носить его везде на руках. Гордый Саске вспыхивал и величественно удалялся, возмущенно постукивая гипсом об пол, а Итачи, выждав для верности пятнадцать минут и хихикая в кулак, шел мириться.
Держа в руках бокалы с весело пузырящимся шампанским, братья смотрели в окно и ждали начала фейерверков. Оба прокручивали в голове события уходящего года. Итачи – высокий гонорар за книгу, приобретение океанариума, расставание с Сасори и воссоединение с Саске, а Саске – последних итачеподобных шлюх, защиту диплома, возвращение на родину, к Итачи, свадьбу Наруто, собственное увечье…
- Знаешь, Сасори приходил ко мне на следующий день, - Итачи удивленно взглянул на него.
- Приходил? Зачем? – Саске вздохнул.
- Из-за ноги я не смог выйти на единственную работу, которую удалось найти, но он сказал, что устроит меня на действительно хорошую должность в престижное место.
Итачи, не веря своим ушам, круглыми глазами смотрел на брата.
- Ну, Сасори с его связями это будет сделать довольно просто… - наконец выдавил он.
Саске улыбнулся и, пошатнувшись на костылях, обнял брата.
- Теперь нам ничего не страшно. Вот только я выздоровею…

Сасори и Дейдара, 1 января, 00.01

Они стояли на набережной, наблюдая, как с ближайшего моста взлетают в небо, расцвечивая его множеством огоньков, прекрасные сияющие фейерверки. Сасори вспомнил, что так давно, почти в прошлой жизни, он стоял на этой набережной, именно в этом месте, и чуть не пытался покончить жизнь самоубийством из-за вероломства черноволосого Учихи Итачи. Он усмехнулся. Не зря говорят: все, что ни делается – все к лучшему. Его лучшее стояло рядом, и легкий ветерок развевал длинные золотистые пряди.
Дейдаре тоже было что вспомнить. Первое серьезное дело в компании, суд, Сасори, первое ДТП, первый секс с парнем и невероятная, захлестывающая все существо любовь. Смотря на невысокую стройную фигурку красноволосого адвоката, он испытывал такой прилив нежности, что хотел просто затискать того в объятиях и никогда не отпускать. Но представив, что с ним за такое может сделать Акасуна, Дейдара благоразумно воздерживался от подобного проявления эмоций. Тсукури много бы чего еще мог рассказать, найдись достаточно благодарный и терпеливый слушатель, но он был очень занят: приоткрыв рот, заворожено наблюдал за фейерверками. Вспышки ярких шаров отражались в голубых глазах.
- Вот это – настоящее искусство, хм! – восторженно выдохнул Дейдара.
Сасори слегка повернул голову.
- Ты о чем?
- Об этом! – блондин развел руками, показывая на иллюминацию. – Вот что по-настоящему прекрасно – эти фейерверки, они живут всего один миг, но этот миг прекрасен, да!
Акасуна поморщился.
- Нет, красиво, конечно, но это не повод именовать подобные детские игрушки настоящим искусством. Я считаю, что истинная суть искусства – в его проверенности временем. Только вечные творения могут носить звание настоящего искусства.
Теперь настала очередь скривиться Дейдары.
- Ты говоришь как девяностолетний старик, хм! Мы молодые, должны жить ярко! Искусство – это взрыв!
- Миг не сможет рассказать ничего о себе и не успеет передать никакой информации потомкам. Искусство – это вечность!
- Взрыв!
- Вечность!
- Сасори!
- Дейдара!

THE END