«Tsukuri Corporaited», краткая информация.
Автотранзитная частная компания, созданная 8 лет назад Хикару Тсукури, который за начальным капиталом на развитие бизнеса обратился к Орочимару – местному коллекционеру редких книг. Орочимару - очень обеспеченный человек, полагают, что в прошлом был связан с криминальным миром, но сейчас отошел от дел.
Тсукури обеспечили кредитом, вполне посильным при хорошем развитии бизнеса. Компания стала быстро завоевывать позиции на рынке, но спустя год грянула ужасная инфляция, и проценты, казавшиеся еще терпимыми, подскочили в разы, сумма для выплаты по кредиту чуть не превысила саму заемную. Хикару схватился за голову и каким-то образом уговорил Орочимару принять с трудом собранную первоначальную сумму выплаты. Коллекционер согласился, но, как выяснилось через восемь лет, совершенно не без задней мысли. За эти годы «Tsukuri Corporaited» из неплохой фирмы превратилась в шикарную, богатую и процветающую компанию. И именно этот момент решил выбрать Орочимару, чтобы внезапно, как черт из табакерки, появиться на сцене с долговыми расписками восьмилетней давности. И чеком о выплаченной сумме, разумеется, гораздо меньшей, чем необходимая на момент инфляции, но заранее обговоренной до кризисного периода. Требования его были просты: либо компания выплачивает ему совершенно катастрофических размеров штраф, либо все остается по-прежнему, все на своих местах, никто не разорен, но… контрольный пакет акций на владение «Tsukuri Corporaited» переходит к Орочимару.

Сасори (1)

Слабые, чахлые лучи солнца еле пробивались через серую завесу облаков. В комнате висела утренняя хмарь, и было холодно. Сасори проснулся потому, что ужасно хотелось чихнуть.
- А… апчхи! Кха-кха-кха… - сухой, натужный кашель прорезал легкие. Сасори показалось, что сейчас он выплюнет всю дыхательную систему. Глаза слезились. Кое-как встав с дивана, парень оглядел себя. Вчера он очень долго сидел на полу, просто курил и смотрел в никуда. Потом как-то заполз на диван и там уже отключился, не удосужившись ни раздеться, ни, хотя бы, накинуть одеяло. И конечно, на утро последствия не заставили себя ждать. Простуда, заработанная еще на набережной, прогрессировала. Сасори был уверен, что если сейчас проверит температуру, то равнодушные циферки на экране термометра явно будут стремиться к бесконечности. «Хорошо хоть никуда сегодня не собираюсь» - его передернуло. Акасуна подтянул к себе валявшийся на кресле красно-оранжевый клетчатый плед и закутался в него так, что из кокона виднелся только красный, шмыгающий кончик аккуратного носика. В ванной он долго лежал по самое горло в горячей воде с хвойной солью и отогревался.
Как лечить себя, Сасори знал с самого детства. Порошки, таблетки и прочие радости больной жизни у него имелись, но проблема состояла в том, что готовить их и ухаживать за собой самостоятельно Акасуна не мог совершенно. После ванны он едва смог добраться до спальни и рухнуть на кровать. Дрожащей рукой набрал знакомый номер телефона.
- Алло, - приятный, бархатистый голос.
- …
- Алло, я вас слушаю!
- Это я… - прохрипел в трубку несчастный парень.
- Сасори? – в голосе явное беспокойство. – Что случилось? Ты простыл?
- Ох… да. И, по-моему, это надолго. У меня просьба…
- ТАК! Слушай меня, уважаемый! Сейчас ты лежишь у себя дома и спокойно болеешь, пока я не приду! И не смей никуда срываться, знаю я тебя. Жди, я скоро.
Сасори внезапно стало так приятно и тепло на душе. Верная подруга Конан, как всегда, не подвела.
Сасори положил трубку и взглянул наконец на часы. 11:27. Ничего, сейчас он немного полежит, самую чуточку…
«Какого хрена кто не выключил телевизор?» - противный дребезжащий звук никак не желал прекращаться. Вклиниваясь в сознание, возвращал в реальность. Акасуна открыл глаза и понял, что никто телевизор не трогал, звонят в дверь, а сам он таки заснул.
Чертыхаясь и зябко кутаясь в одеяло, он добрался до прихожей, щелкнул замком и привалился к косяку. Конан вошла, принеся с собой запах свежих духов, мороз и уверенность, что теперь все точно будет хорошо. Быстро скинула изящные высокие сапожки на шпильке и щелкнула Сасори по красному носу. Акасуна сморщился, а девушка фыркнула.
- Я не понимаю, почему ты еще здесь, - собирая в руки несколько набитых чем-то пакетов, заявила она.
- А где я должен быть? – хрипло отозвался голос из одеяла.
- Лежать в кровати и ждать, когда я начну тебя лечить! И не дай Бог твое высочество сейчас имеет что-то против.
Акасуна не был дурак – спорить с Конан во время ее состояния «вижу цель – препятствий не вижу» было просто опасно. Да и не хотелось. Тем более цель – вылечить его, была уж очень заманчивой.
Спустя полчаса звяканья посуды на кухне, еле слышных ругательств Конан, ее же бормотания старой новогодней песенки и любопытства Сасори, последний был, наконец, напоен странного вида микстурой, укутан в несколько одеял и имел годовой запас таблеток на тумбочке. Подруга с чувством выполненного долга уселась в кресло напротив.
- Фууух, ну, рассказывай, где ты умудрился так вляпаться? У тебя ведь скоро процесс, я не ошибаюсь?
- Процесс через неделю… уже через шесть дней. Успею еще встать на ноги, - Конан кинула в него думкой.
- Не юли! Я слишком хорошо тебя знаю! А ну, колись!
Под толщей одеял началось движение, и вот – откуда-то сбоку, совершенно противореча законам человеческого тела, показалась красная, встрепанная голова. Конан не выдержала и расхохоталась. Серьезный и холодный адвокат Акасуна Сасори сейчас выглядел возмущенным, как молодой петушок, которого старшие не допустили первым к кормежке.
- Извини… - сквозь слезы смеха выдавила Конан. – Ты просто такой… сейчас… - она снова залилась звонким смехом.
- Я ценю твою потрясающую восприимчивость к чувствам других, - процедил парень сквозь зубы, а его подруга решила, что лучше бы успокоиться, иначе можно попасть под действительно горячую руку обозлившегося Кукловода.
Все еще похихикивая в кулак, Конан собрала остатки спокойствия и принялась слушать исповедывающегося Акасуну. Правда, после первых трех фраз улыбка окончательно сползла с ее лица, а глаза зло прищурились.

20 лет назад, детский приют «Маленький принц»

Шестилетний мальчик, крепко держа за руку воспитателя, впервые перешагнул порог детского дома. По пути к кабинету директора Сасори исподлобья разглядывал взрослых, детей и прочие предметы обстановки, встречавшиеся ему. Было страшновато, но мальчик старался этого не показывать. Пробегающие мимо дети чаще всего даже не удостаивали его взглядом – подумаешь, великое дело – новенького привели! Но вот, долгое путешествие по запутанным коридорам закончено, и они уже сидят в кабинете. Директор, невысокий мужчина средних лет, с жидкими русыми волосами и уже морщинистым лицом, предложил Сасори какао и булочку, от чего тот вежливо отказался – родители учили, что для еды существует определенное время, а в одиннадцать часов утра оно еще не наступило. Но, наверное, сейчас это уже не имело значения – ведь родители недавно погибли. Банальная автокатастрофа на скользкой от дождя дороге, банально не выдержавшее этого сердце бабушки – единственного родственника. Банально порванное в клочья счастливое детство.
Мальчишка старался не показывать своего волнения, но при этом нервно теребил край шорт, чем сразу выдавал себя. Директор вздохнул и велел воспитателю отвести мальчика в группу.
- Тебе здесь понравится, Сасори, обещаю. Ребята у нас хорошие, ты быстро со всеми подружишься, - короткий взгляд карих глаз, и директор уже не уверен в своих словах. Странный ребенок. Хотя, если приглядеться, здесь половина таких. Брошенные, потерянные, сбежавшие. Те, которым не к кому возвращаться, и те, чьего возвращения абсолютно не ждут. В конце концов, детский дом – он и есть детский дом.
Сасори вместе с воспитателем, зашел в отведенную ему комнату. Кроватей было две, и на соседней сидел, гоняя машинки, черноволосый парнишка.
- Барни, это Сасори, твой новый сосед. Постарайтесь подружиться, ребята. И, да, Барни, покажи Сасори нашу замечательную группу!
Но, увидев новенького, черноволосый почему-то резко дернулся, опустил глаза и бочком выскочил из комнаты. Акасуна поднял вопрошающий взгляд на воспитателя.
- Все нормально, вы подружитесь, вот увидишь! Барни просто немного волнуется.
- Но я же не волнуюсь, - не по-детски серьезно пробормотал шестилетний малыш.
- Ну, - теплая рука опустилась ему на голову и погладила медные вихры. – Ты смелый. Он скоро вернется, и вы обязательно станете хорошими друзьями!
Сасори тогда кивнул, но откуда ему было знать, что сейчас в соседней комнате уже в таком юном возрасте режется в карты его настоящий будущий лучший друг, а Барни, этот нервный стеснительный мальчик, никогда никому не признается, что красноволосый новенький с твердым взглядом стал его первой и единственной на всю жизнь любовью. Никогда Акасуна не узнает, что был объектом его пристального внимания везде – в спальне, на обеде, на прогулке, в душе… А совместное существование в одной комнате ни на сантиметр их не сблизит.
В тот же вечер Сасори подрался. Столкнулся с противником в столовой, потом продолжал переругиваться с ним до самой группы, а там уже не выдержал. В ход пошло все – два маленьких мальчика, один чуть постарше, лупили друг друга игрушками, кулаками, тыкали в незащищенные бока карандашами… Драка продолжалась, пока кто-то не вылил на парнишек графин воды. Мокрые, держащие друг друга за грудки, они чихали и отплевывались, а виновница мокрого дела стояла, уперев руки в бока, и явно была полна решимости самолично поубивать нарушителей спокойствия.
- Вы чего?! Нагато! И ты…
- Меня зовут Сасори, - процедил Акасуна.
- Устроили тут… Я все воспитателю расскажу! – чуть дрожащий голосок девочки показывал ее волнение.
- Ну и говори! Ты вообще рада любого заложить… - Нагато, худой высокий мальчик с растрепанными рыжими волосами, высвободился из рук Сасори и, не глядя ни на кого, пошел в ванную комнату. А Акасуна так и остался стоять посреди группы под осуждающим взглядом двадцати пар глаз. Выброс адреналина закончился, теперь ноги подкашивались, и очень хотелось лечь. И еще – спрятаться ото всех этих назойливых, изучающих и оценивающих взглядов. Кто-то потянул его за рукав. Он вздрогнул и инстинктивно отдернул руку.
- Тебе чего? – чуть более нервно, чем требовалось, спросил Сасори у той самой «девочки с графином».
- Иди умывайся, ты весь чумазый, - говорила она тихо и в глаза ему не смотрела. Сасори почувствовал укол совести. Он повернулся и медленно пошел в ванную. И, правда, стоило смыть с себя пыльные издержки любой драки.
Мыло исполнительно лежало в положенном ему месте, а вот полотенце свое взять Сасори совершенно не подумал. Поэтому вышел злой, еще более мокрый и продрогший. Но за дверью его ожидал сюрприз – грубое, явно только что постиранное полотенце и смущенный взгляд уже знакомой девочки. Волосы ее отливали синевой, а сбоку для красоты был вплетен цветок из бумаги.
- Меня Конан зовут. Ты полотенце забыл…
- А… - только и смог выдавить обалдевший мальчишка. – А меня Сасори… - она рассмеялась.
- Да знаю уже, как тебя зовут! Ты, только... не обижайся на меня и Нагато. Он вообще хороший, добрый. Но вредный иногда бывает, ужас… - Конан округлила глаза. – Вот тебе сколько лет?
- Шесть, - ничего не понимая, ответил Акасуна.
- А ему семь. Вот он и задирается иногда, если ему кто не понравится.
- Ясно. А вы давно здесь?
- Нагато всю жизнь, а я третий год.
А еще через час к Сасори подошел смущающийся Нагато и предложил поиграть и футбол.

Настоящий момент

В душе у Конан все кипело от гнева. Да как он посмел, этот гребаный Учиха?! Изящные ручки сжались в кулаки. Конан всегда переживала, когда кто-нибудь обижал «ее мальчиков», как она называла Нагато и Сасори. Один – Сасори – любимый в прошлом, второй – Нагато – в настоящем. Всегда вместе, общая помощь и поддержка, со дня самой первой встречи. Кто, кроме Конан, мог приехать в два часа ночи на последнем чахлом автобусе к Нагато, только потому, что он позвонил и сказал, что не может подготовиться к вступительному экзамену? Кто, кроме Конан, прикрывал Сасори перед знакомыми, когда он еще только начинал встречаться с парнями? Ангел-хранитель этих, почти что братьев, сейчас оказался бессилен против треклятого Учихи Итачи.
А Сасори, откинувшись на подушку, лежал и ждал совета. Ведь она всегда помогала, его Конан.
- Пойду, сварю кофе, - раздалось с кресла. Девушка встала и ушла на кухню. А Сасори понял, что дело плохо – даже лучшая подруга не может сказать ничего, что было бы со всех сторон правильным.
- Мне тоже.
- Ага.
Через несколько минут она вернулась, держа в руках две чашки с ароматным напитком.
- Сасори… - начала девушка осторожно. – Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Если тебя обижают мне самой больно. Но может быть, ну его, а? У тебя великолепная работа, терять все в самом начале из-за того, кто уже один раз предал – по-моему, не рационально! Если ты сейчас проиграешь дело Тсукури, больше ни одна приличная компания тебе не доверится…
Сасори молчал и глядел в потолок. Он уже тысячу раз повторил себе все то же самое, но соблазн вернуть Итачи был слишком велик.
- И вообще, какие у тебя гарантии? Ну, сдашь ты процесс, а Кабуто сделает невинные глазки и скажет, что никакого договора и не было!
Акасуна стукнул кулаком по кровати. Верно. Гарантий не было совершенно никаких, была только надежда и слепое стремление вернуть любой ценой. Зазвонил мобильный. Сасори автоматически глянул на экран. Кажется, Конан еще что-то говорила или спрашивала, он уже не слышал. «Входящий вызов Итачи Учиха»
- Да.
- Сасори… привет.
Интересно, может ли сердце за две секунды увеличиться в размерах раз в десять?
- Здравствуй, Итачи, - Сасори всем существом почувствовал, как напряглась и ощетинилась Конан.
- Мы можем встретиться и поговорить?
- Да.
- Тогда, может, в четыре у памятника в парке?
- Как будто свидание мне назначаешь, - горько усмехнулся Акасуна. Душа рвалась на атомы.
- Нам необходимо поговорить, - еле выдавил из себя Учиха.
- Хорошо, я приду.
- Ага…
Сасори нажал кнопку отбоя и невидящим взглядом уставился в стену. Конан подошла к нему, осторожно опустилась рядом и обняла. А вечно холодный и выдержанный Кукловод внезапно крепко вцепился в ее плечи, спрятал лицо на груди и глухо зарыдал. У Конан в глазах тоже закипали злые слезы. Будь проклят, Итачи Учиха.

Саске

Эту ночь Саске провел у родителей. Фугако и Микото были несказанно рады, но, конечно, и очень удивлены столь раннему возвращению младшего сына. В двух словах, не вдаваясь в подробности и пошлые мотивы, Саске рассказал причины своего неожиданного появления и рухнул спать.
Терпкий черный чай обжигал горло. Саске, бездумно уставившись в экран телевизора, переключал каналы. Где-то что-то взорвали, где-то что-то подожгли, в Америке грянуло очередное наводнение… Телевизор с тихим «Пиум!» выключился. У Саске от таких «новостей катастроф» начала болеть голова. И так в жизни несладко приходится, так еще и эти… средства массовой информации, чтоб их!
Учиха тяжело вздохнул. Он ужасно скучал по Итачи, но чувствовал невыносимый стыд за свое «немного несдержанное» поведение. А еще холодной змейкой сердце обвивали детская обида и жгучая ревность. Нет, конечно, разве можно было, находясь в здравом уме, подумать, что все предполагаемые пять лет обучения Итачи будет хранить верность младшему брату, даже не имея полного представления об его истинных чувствах! Саске посмотрел в окно. На улице холодно и ветрено, и серая хмарь – такая же, как в душе. Однако, несмотря на такую безрадостную картину, Учиха решил прогуляться. Все лучше, чем сидеть дома и постепенно погружаться в жестокую меланхолию.
- Мам, я пойду, пройдусь, - он уже обувался у порога.
- Саске, родной, ты же только что вернулся! – воскликнула Микото, выбежав из кухни, и расстроено всплеснув мокрыми руками.
Саске поморщился.
- Мам, ну только не начинай снова. Я ведь не улетать обратно собрался, а по городу пройтись, - он выдавил из себя улыбку. – Соскучился. Хоть посмотреть, как тут все изменилось.
Мать хмыкнула. Уж она-то отлично знала своего сына и понимала, что «соскучился» - это точно не про него. Учиха Саске мог соскучиться по… может быть, любимому делу. Или по уж очень дорогому человеку. Но по городу – нет, исключено.
- Ну, я пошел, - звякнул сын ключами в замке.
- Давай… - протянула Микото.
Выйдя на проспект, Саске остановился и покрутил головой. Он решил немного отвлечься от тяжелых мыслей о брате, занявшись поиском подарка на свадьбу Наруто и Хинаты.
«Интересно, что же можно подарить им такое? – Саске, будучи человеком глубоко практичным, предпочитал полезные подарки, к сувенирным же пылесборникам относился с презрением. – Учитывая феномен Наруто, это должно быть что-нибудь не бьющееся…»
Учиха зашел в торговый центр, оглядывая витрины в поисках чего-нибудь этакого. Как назло, совершенно ничего подходящего не попадалось. Бесконечные бутики с модной одеждой сменялись такими же бесконечными магазинами косметики и бытовой химии. Ничего, за что бы мог зацепиться взгляд. Ну не набор ножей же им дарить! Саске остановился посреди торгового зала и поднял голову вверх. Четыре этажа разнообразных магазинов. Невероятное количество нужных и ненужных товаров. Тысячи покупателей, ежедневно посещающих данный торговый рай. И ни одного нужного заведения. Делать здесь было нечего, и Саске решил просто пройтись по улице, надеясь, что по пути попадется что-нибудь подходящее.
Холодный ветер бил в лицо и замораживал горло. Саске упрямо шел вперед по улице, периодически поднимая взгляд от заледеневшей дороги на окружающие магазины. «Ну что же тебе можно подарить? – маялся с каждым шагом все более замерзающий Учиха. – Деньги? Извини, но у меня столько нет. Технику? Сами купите, что вам надо. А если…» Саске остановился. Ну, это может быть вполне интересным. Улыбнулся.
Ближайший ювелирный магазин оказался в нескольких кварталах. Звякнули колокольчики при входе, Саске шагнул внутрь. Продавец, средних лет мужчина, особо не заинтересовался покупателем, продолжив свое увлекательное занятие по полировке витрины. Учиха усмехнулся, совершенно не обидевшись на этот факт. Ну что мог подумать хозяин – молодой парень, одет обычно, денег особых явно не держит, пришел, скорее всего, за кольцом или какой другой побрякушкой своей девушке. Выберет сейчас самое дешевое, низшей пробы, с какими-нибудь синтетическими камнями, а то и вообще без них, запакует в копеечную коробочку, и будет мучительно краснеть перед ней за дешевизну подарка. Да, слишком много было таких случаев, чтобы сейчас чему-то удивляться. Но Саске оказался не так прост. Мельком оглядев витрины, он подошел к продавцу и ледяным тоном осведомился, имеются ли в его заведении медальоны. Мужчина удивленно глянул на него.
- Медальоны? Какие именно вас интересуют?
- Мне нужны два парных медальона, желательно из белого золота, изящные, - продавец решил больше никогда не судить о людях с первого взгляда.
- Хорошо, сейчас посмотрю, что может вам подойти.
Саске скучающим взором оглядывал витрины. Среднестатистический ювелирный магазин, ничего необычного. Единственная причина, по которой был выбран именно он – вывеска при входе: «Быстрое исполнение любых ваших фантазий в золоте!» Да, хоть Учиха и был прагматиком, такой подарок он считал вполне подходящим к случаю. Два именных медальона с фотографиями внутри – просто и красиво. Тем временем вернулся хозяин, бережно держа в руках бархатную коробку. Открыв крышку, он начал демонстрировать парню лежащие там украшения, но Саске сразу отмел предложенные варианты.
- Это все не то, - категорично отрезал он. – Мне не нужны камни на шею. Если у вас нет ничего более подходящего, то я, пожалуй, пойду.
- Не торопитесь, молодой человек, есть еще один набор медальонов, он может вас заинтересовать.
Саске вскинул бровь и окатил продавца уничижительным взглядом.
- Ну так показывайте. Надеюсь, на этот раз я увижу нечто более стоящее, чем то, что вы показали до этого.
Продавец хмыкнул, про себя подивившись наглости малолетнего поганца, и открыл коробку. И снова странные вензеля, грубая работа и ничего, на что можно обратить взгляд.
- Спасибо, но это все меня не интересует. До свидания.
Злобный взгляд Учихе в спину был ему наградой.
И снова холод ноябрьской улицы. Саске, слегка развеселившийся издевательством над продавцом, вновь стал угрюмым. По магазинам он ходить не умел и не любил, предпочитал заранее придумать подарок, а потом быстро забежать и купить. Нынешняя же ситуация его очень нервировала. Для лучшего друга хотелось сделать действительно стоящий подарок, но вот возможностей для этого что-то не представлялось. Задумка с медальонами была хорошей, однако такие же хорошие медальоны не спешили попадаться ему на пути. Пачка «Мальборо» скользнула в ладонь. Саске замерзающими пальцами выцарапал сигарету и затянулся. Ветер в лицо тут же заставил его пожалеть, что он не нашел более укромного места для курения.
На дороге чья-то машина резко засигналила сонно бредущему пешеходу. Саске вздрогнул от неожиданности и глянул в ту сторону. Вывеска на магазине через дорогу гласила «Янтарная комната». Ну, была не была.
Через полчаса Учиха Саске вышел из «Янтарной комнаты», улыбаясь своим мыслям и сжимая в кармане белый шелковый кисет с подарками. Медальоны были великолепны – овальные, изящные, из белого золота и вставками из янтаря. Маленький замочек сбоку открывал отделение для фотографии. Буквально произведение искусства, хоть и стоящее немалых денег.
За всеми этими свадебными хлопотами Саске как-то упустил из памяти все последние события и не сразу сообразил, что хочет от него этот нетерпеливый телефон, звонящий мелодией Итачи. А через секунду его прошиб холодный пот.
- Алло, я слушаю.
- Саске, здравствуй, ты где? – встревоженный голос брата едва не вызывает слезы. Хочется приползти к нему на коленях и вымаливать прощение.
- Я был занят.
- Саске, я хочу, чтобы ты вернулся.
Вот так вот просто. Саске даже не сразу нашелся с ответом.
- Итачи, я был у родителей.
- Слава богу! – облегченный выдох в трубку. – Но это уже не имеет значения. Приезжай сюда.
Секунда молчания.
- Хорошо.
Как же легко на душе иногда бывает!

Сасори (2)

На часах нет еще и половины четвертого, а он уже стоит на продуваемой всеми ветрами площади парка, справа от большого памятника. Стараниями добросердечной Конан температура была сбита, голос отчасти восстановлен. Только, кажется, все ее труды сейчас пропадут даром. Холодный ветер пробирал до костей. Лохматый капюшон куртки не спасал от особенно сильных порывов ветра. Воспаленные лимфоузлы болели и скоро собирались взбунтоваться окончательно против своего безголового хозяина с его наплевательским отношением. Но Сасори так волновался перед встречей с Итачи, что просто не мог находиться дома лишнюю минуту.
Парк представлял собой сплошной тополиный рай, лишь на отдельной аллее были посажены сосны. Как раз из-за первой своей особенности это место отдыха не пользовалось особой популярностью у Сасори – весной и летом аллергия на пух неимоверно отравляла ему жизнь. Из-за серо-бежевых тонов тополей цвета парка в заснеженном виде казались смазанными, тусклыми и нереальными. Странное место. Сасори нравился парк только в моменты заката солнца, когда алые всполохи проникали между веток и придавали красок этому миру эффекта сепии.
Время текло отвратительно медленно. Сигареты постепенно оказывались на земле, похожими на смятые гусеницы, бычками. Но вот, спустя двадцать минут ожидания, вдалеке показалась знакомая фигура. Холод, ветер и все вокруг было забыто. Сасори резко бросило в жар. «Главное, сохранять спокойствие»
Длинный хвост черных шелковых волос развевается на ветру. «Да, Итачи, ты никогда не любил его прятать. Выставлял напоказ, как свою особенную гордость…»
Наконец, Учиха приблизился к стоящему у памятника Сасори.
- Привет, - взгляд отведен в сторону.
- Здоровались уже.
Молчание.
- Прости меня, Сасори.
- Прощу, - Акасуна очень надеялся, что со стороны его голос звучит достаточно спокойно и равнодушно.
- И… знаешь… ты понимаешь, это Саске…
- Понимаю.
- Мне, правда, было очень хорошо с тобой и ты мне дорог, - Сасори насмешливо вскинул левую бровь.
- Если что-то случится, и тебе понадобится моя помощь – я сделаю все, что смогу! – на этом месте Сасори даже слегка удивился. Судя по горящим глазам Итачи, он действительно сейчас верит в то, что говорит.
- Сделаешь, - Итачи вскинул на него полные укора глаза, как бы говорящие «Зачем ты все портишь, я же так стараюсь!». – У тебя все?
Во взгляде Учихи промелькнула злая искра, но тут же угасла.
- Да. Еще раз, прости меня, пожалуйста, Сасори, - Итачи уже повернулся с намерением уйти, но голос Акасуны догнал его.
- Итачи.
Учиха не оборачивался, но его спина напряглась.
- У тебя есть время подумать.
Брюнет, ошеломленный такой фразой, постоял еще пару секунд, потом кивнул и пошел вперед по тропинке. Он не видел, как красноволосый парень, с бешено колотящимся сердцем, обессилено привалился к ледяному камню памятника. Стоять не было ни моральных, ни физических сил. Самообладания едва хватило на то, чтобы донести себя до лавочки.
Желание курить подавлялось растущей тошнотой и головокружением. Все-таки, он чересчур переволновался и совершенно не выздоровел. Сасори решил немного посидеть, пока не наберется сил дойти до машины. Реальность понемногу возвращалась. Стая голубей у лавочки напротив дралась за оставленную кем-то булочку. Холодный ветер ерошил перья птиц, но они не сдавались и не обращали на него внимания – голуби привыкли.
Звонок телефона вывел Сасори из гипнотизирования увлеченной своими делами стаи. Номер не знаком, скорее всего, работа. Так, надо собраться…
- Да.
- Алло, господин Акасуна? – молодой жизнерадостный голос с нотками любопытства.
- Да, я слушаю.
- Мое имя Дейдара Тсукури.
…Закончив разговор через минуту, Сасори понял, что уже вполне в состоянии добраться до своего джипа без посторонней помощи. И чем скорее он это сделает – тем лучше. Но только он собрался встать с лавочки, как взгляд его зацепился за яркое пятно на фоне монохромных тонов парка. На земле рядом с лавочкой, резко контрастируя с белой от снега дорогой, лежала веточка алой рябины. Сасори поднял голову. Да, и угораздило же его усесться под единственным в этом парке красным деревом! Акасуна усмехнулся, и внезапно ему показалось, что ягодная гроздь рябины, загнутая дугой, тоже улыбается ему. Он даже залюбовался на секунду: алые ягоды на чистом белом снегу, слегка тронуты инеем, поэтому их яркость чуть приглушена, но от этого выглядят еще уютнее и роднее. «Акасуна Сасори!» - одернул сам себя парень. Ну вот, еще не хватало сейчас на рябину уставиться и замерзнуть окончательно! Пора домой! «Ух, ты!» - почему-то подумал Сасори. Своей хорошо развитой интуицией он почувствовал, что именно с этой лавочки его жизнь пойдет по-другому. Предстоят крутые виражи, но ведь перемены – они всегда к лучшему! И Акасуна скорее бы согласился съесть эту самую рябину, причем, со всего дерева, чем объяснить, почему думает именно так.