14. 
Итачи маялся со скуки. Вестей от Ируки-сенсея все не было, а на занятия он уже не успевал. Даже Сасори с Деем, единогласно решившим сачкануть сегодняшний день, было не до него. 
Просидев с полчаса под кабинетом куратора без дела, юноша загрустил. Прошелся по коридору, побрел к лестнице на улицу и там наткнулся на подкуривавшего сигарету Хидана. 
- Привет, - кивнул ему блондин. – Ты от Ируки? 
- Ага, только он ушел в деканат. Ты бы не курил здесь, еще штраф влепят. 
Хидан усмехнулся: 
- Прям как Какузу говоришь! Тоже меня воспитывает днем и ночью! Задолбал, … 
Итачи присмотрелся к однокурснику. Достаточно красивый, брутально гламурный, высокий, он был совсем не похож на Дея. Хидана никто и никогда не путал с девчонкой, не строил глазки. Секс предлагали напрямую, без обязательств и взаимных обид в случае отказа. Он курил и матерился, правда, пить бросил еще на втором курсе, теперь ограничиваясь пивом по праздникам. Возникал, конечно, вопрос, что он делает в традиционно благочинном Оксфорде, но Хидан на редкость хорошо учился. Настолько хорошо, что позволял себе это занятие исключительно перед контрольными, семинарами, тестами и сессией. Все остальное время он непонятно где шлялся и неизвестно чем занимался, став хронической головной болью Ируки-сенсея. Впрочем, было еще кое-что, говорящее в пользу сложной натуры Хидана. Несмотря на то, что святым он никогда не был и за языком не следил особо, начав еще в начале второго курса серьезно встречаться с Какузу, был вполне верен отношениям и партнеру. Что, впрочем, не мешало последнему выгонять его на ночь глядя в коридор за данное кому-то в нетрезвом уме обещание провести вместе вечер. Кстати о Какузу… 
- Ты чего такой бледный? – участливо поинтересовался Учиха. 
- Да ну, - отмахнулся Хидан. – Какузу сказал, что пока я не поговорю с Ирукой о моих прогулах, домой могу не возвращаться. А что я ему скажу? Ну, прогуливал, что теперь? 
- А ты попробуй не прогуливать, - лукаво улыбнулся Итачи. 
Блондин рассмеялся: 
- Все гениальное просто, да? Нет, Учиха, я ж не просто так шляюсь. Мне работать надо, мать твою! 
Тут он замолчал и скривился, явно сболтнув лишнее. Итачи же отметил, что вечно несдержанный и шумный Хидан на самом деле серьезен, скрытен и из тех, кто не станет обсуждать свои личные дела с пусть и хорошими, но знакомыми. 
- Ирука-сенсей ушел уже давно, значит, скоро вернется, - проговорил он, мельком глянув на часы. 
- Ага, - Хидан был благодарен за понимание. Он докурил и, сплюнув на пыльную мощеную дорожку, сел на ступеньки. – Буду ждать. 
- Ага… Я тоже сейчас вернусь. 
Итачи быстро зашагал в сторону общаги. Надо предупредить Акасуну, он расспрашивать не станет.

- Да? 
Сасори с Деем лежали на смятой кровати, едва прикрывшись простынею. Скомканное одеяло валялось на полу вместе с полосатой футболкой Дейдары. 
- Учиха? - Акасуна смотрел удивленно: сейчас шла пара, а Итачи был одет и собран. 
- Я улетаю домой. Сегодня или завтра, как билеты возьму, - заговорил парень, предварительно прикрыв дверь и подойдя к друзьям вплотную. – Вернусь через неделю-две. Ирука знает, его, кстати, тоже какое-то время не будет. 
- Итачи, что-то случилось? – не выдержал Дей. Сасори же молчал, ограничившись вопросительным взглядом. 
- Мои родители разбились на машине. Все остальные родственники погибли от взрыва бытового газа, - Итачи говорил спокойно: то ли успел свыкнуться, то ли просто устал повторять одни и те же слова. 
- Саске? – Акасуна не охает и не закатывает глаз, предоставив эту роль Дейдаре. Он сразу добирается до сути. 
- Жив. За ним и лечу. Хочу забрать его сюда. Только пока никому не говорите, где я и что случилось. Если спросят, Тоби, например, скажите, что меня Кисаме увез в Шотландию. Решил устроить романтическую прогулку по горным озерам. 
- Можно я скажу, что он приревновал тебя к Ируке – ты же у него сейчас был? - и решил не пускать тебя в универ? – криво улыбаясь, спросил Сасори. 
Итачи наигранно испугался и покосился на дверь: 
- Тише ты! У него ведь действительно есть повод: Ирука летит со мной! 
- Ты шутишь? 
- Нет, правда. Все объяснения потом, идет? 
- Уходишь? Опять к своему ненаглядному сенсею, изменник? – захихикал Акасуна. Дейдара прыснул. 
- Именно к нему! – Итачи улыбнулся и выскользнул из комнаты.

Мадара появился неожиданно, именно тогда, когда Итачи почти добрался до кабинета куратора. Кроме них в коридоре никого не было, поэтому мужчина стянул маску и расслабленно улыбнулся: 
- Привет, Итачи-кун. 
- Привет. 
- Помирились? 
Юноша ограничился кивком. Заводить светскую беседу не хотелось, да и времени не было. А ведь надо вести себя как обычно, от этого зависит жизнь маленького Саске. Но Мадара не сдавался: 
- Сам-то чего не на парах? 
- Надо к Ируке-сенсею зайти. 
Повисла пауза, в течение которой Итачи сделал шаг к двери, а Мадара почесал нос. 
- Итачи-кун… Ты точно в порядке? Вчера у тебя был шок, а сегодня ты снова на занятиях. 
- А что ты мне прикажешь делать? Рыдать в подушку? Успеется, - гений Учиха мысленно вручил себе Нобелевскую премию в области актерского мастерства. Его голос был чуть напряжен, едва-едва выдавая усилия, которых должен стоить вызывающий и вместе с тем недовольный собственной слабостью тон. – Пришел просить Ируку об отпуске на пару недель. Кисаме решил увезти меня в Шотландию, на озера. Говорит, мне развеяться надо. А мне действительно надо! – его голос дрогнул, предвещая слезы, и старший Учиха невольно подался вперед, стремясь коснуться, успокоить. 
- Да, пожалуй тебе надо отдохнуть… Вот что, Итачи-кун, - он наморщил лоб. – Поезжай в Шотландию. А я к тебе через недельку приеду. Побуду с тобой, хорошо? 
- Со мной будет Кисаме, - Итачи улыбнулся краешком губ. 
- И хорошо, что будет. Одного бы я тебя никуда не пустил! Только напиши, где остановились, а я скоро приеду. 
- Тебе-то зачем? 
- Ну… - Мадара замялся. Признаваться в теплых чувствах в пустом коридоре, перед расставанием, да еще и в тот момент, когда Итачи расстроен и нуждается в утешении и поддержке, может, и романтично, но явно не в его характере. – Возможно, я мазохист и жажду встречи с твоим Кисаме. А возможно, я хочу рассказать тебе, почему стал Тоби… 
Младший Учиха невольно улыбнулся. Вот он всегда так! Заинтригует и спать отправит! В другом проблема: ни в какую Шотландию никто не едет. Ладно, разберемся! 
- Ладно, напишу, - милостиво соглашается он. – А теперь я пойду к Ируке-сенсею. 
- Иди, Итачи-кун, - Мадара натягивает маску и слегка ссутуливается. – Уезжаете, Итачи-семпай?

Ирука стоял у окна, спиной к своему столу, перед которым топтался Хидан. Блондин понурил голову и искоса поглядывал на учителя. 
- Вот что, Хидан-кун, - Умино, наконец, обернулся и, заметив Итачи, приветливо улыбнулся. – Я вернусь через пару недель и постараюсь все уладить. А пока постарайся появляться на занятиях как можно чаще. Во время моего отсутствия вашим куратором будет Эбису-сенсей… Ну, чего ржете? – непедагогично рыкнул он. 
Ребята давились смехом. Эбису-сенсей, преподававший исключительно на младших курсах, был известен в Колледже Магдалины как сенсей-извращенец. И, надо отметить, совсем не беспочвенно. Он строил студенткам глазки, не упускал случая отвесить какой-нибудь сомнительный комплимент по поводу длинных ножек и коротких юбок, а несколько лет назад умудрился завести с третьекурсницей роман. За это он, кстати, огреб тогда от Ируки по первое число. После того случая Эбису-сенсей поумерил свой пыл и переключился на парней. Нет-нет, он не сменил ориентацию! Он просто измывался над ними. Выбирал на каждой паре новую жертву, подкалывал и поддразнивал, провоцируя взрывы нездорового хохота у всей группы. На него не обижались, но не упускали случая обмолвиться, назвав учителя извращенцем. 
- Простите, Ирука-сенсей, - выдавил Хидан. Итачи опустил голову и старательно пытался сделать серьезное лицо. – Я сейчас же пойду к Эро-сенсею… к Эбисе-сенсею, в смысле! Учиха, хватит ржать! 
Тут уже не выдержал Ирука. Наплевав на субординацию, он звонко смеялся вместе с ребятами, тем самым давая выход накопившимся нервам и усталости. 
Наконец, они успокоились. Хидан ушел искать Эбису-сенсея, а Ирука внимательно посмотрел на Итачи: 
- Ну, твое заявление подписано. Можем ехать. Ты готов? 
- Да. Я предупредил Сасори, он меня прикроет, если что. 
- Хорошо. Тогда идем. 
Уже на лестнице Итачи притормозил и неуверенно позвал: 
- Ирука-сенсей… Давайте выйдем через боковую дверь. Так мы сразу попадем в сад, а там есть калитка в парк. 
- Ты от кого-то прячешься, Итачи-кун? 
- Не хочу устраивать слезливых прощаний. 
- Ну-ну, - не то чтобы Ирука поверил словам ученика, но против того, чтобы ускользнуть тайком, пока его самого не поймали прознавшие о его неожиданном отпуске коллеги, ничего не имел. "Надо бы Эбису позвонить… вечером", - подумал он.

Всю дорогу до Лондона Итачи занимала одна мысль. Он думал о том, что Сасори с Деем уже давно спят вместе, и ничего дурного в этом не видел. С другой стороны, сегодня утром он едва не сдался под напором Кисаме, и его сильно волновало, что ему придется быть снизу. Об ином варианте речи не шло. Юноша смущался и от этого все сильнее начинал сомневаться в правильности таких отношений. Он задумчиво смотрел в окно и кусал губы. От природы вежливый и наделенный чувством такта Ирука ему не мешал. Зато Кисаме, которого они подобрали на автобусной остановке в центре города, отчего-то разговорился. Сначала он решил поближе познакомиться с "куратором своего подопечного" и следующие полчаса дотошно расспрашивал несчастного учителя обо всем, что в голову приходило. Затем отстал от несколько ошалевшего Ируки и поинтересовался, удалось ли Итачи помирить Сасори с Дейдарой. Юноша поморщился и, недовольно покосившись на телохранителя, скупо описал сцену примирения. 
Кисаме искренне валял дурака. Новость о том, что с ними полетит молодой, симпатичный и явно холостой куратор Итачи, его не вдохновляла. И если раньше он против учителя ничего не имел, даже радовался, что рядом с его подопечным находится профессионал с добрым сердцем, то теперь любая случайная улыбка Ируки превращала его в глазах телохранителя во врага народа. К тому же сам Итачи задумчиво глядел в окно, то и дело кидая раздраженные взгляды на пытающегося его растормошить Хошигаке.
Кисаме чувствовал подвох, но сделать ничего не мог, а потому, переключившись на жалостливо улыбавшегося Ируку-сенсея, сгонял на нем напряжение. 
Ирука же тревожно косился на громилу-телохранителя, по возможности полно и предельно вежливо отвечая на сыплющиеся на него градом вопросы. Ему не нравилось неожиданное внимание к своей персоне, но еще больше беспокоила мысль, что ни один опекунский совет не согласится передать ребенка, о котором заботится Хатаке Какаши, такому жуткому человеку, как этот Кисаме. Да знай он раньше, он бы ни за что не отпустил Итачи жить в город. Хотя… Учиху не переспоришь. «Ну, вот чего он пялится? – в отчаянии думал Умино, легко касаясь пальцами шрама на переносице. – Понравился я ему, что ли?! Даже думать страшно! Нет, скорее, совершенно не понравился… Опять-таки, с чего вдруг?! Снова чувствую себя первогодкой среди пьяных старшекурсников. Только тогда рядом был Какаши...» Учитель вздохнул, вспомнив, что решился бросить университет посреди учебного семестра, чтобы отправиться на встречу с человеком, о котором сохранились только обрывочные, но невозможно светлые воспоминания. Мысленно он вернулся к памятной ночи на озере и тут же одернул себя: глупо мечтать о том, что осталось далеко в прошлом! Первая любовь не бывает счастливой, это аксиома. Они не виделись восемь лет; ничто не мешало Какаши встретить другого человека, который сможет быть с ним рядом все время. Что ж, в таком случае, он, Ирука, ничем не выдаст своего волнения при встрече. В первую очередь он – преподаватель, который должен помочь своему студенту. 
- Итачи-кун, - позвал он, пытаясь переключиться на детали предстоящего дела. – А ты тоже у Хатаке-сана учился? 
- Да, пару лет. 
- А он… Расскажи о нем! – называется, переключился. Ирука попытался рассердиться на себя, но, едва Итачи начал говорить, весь обратился в слух. 
- Какаши-сан… Он профессионал в своем деле и в то же время замечательный человек, пусть даже он это скрывает под маской строгого учителя. Знаете, есть такие…

Билеты удалось взять на первый же завтрашний рейс, и Итачи начало мелко колотить оттого, что его спонтанный план постепенно обретал все более реальные формы. 
Они с Кисаме вернули домой около девять вечера, поужинали, и телохранитель растянулся на диване перед телевизором. Юный же гений, окрыленный успехом и полный надежд, чувствовал легкое возбуждение, которое из нервного состояния перешло в более приземленное, физическое. Адреналин разогнал кровь, и мучившие парня сомнения сменились отчаянной решимостью помешать Кисаме смотреть футбол. 
Итачи медленно приблизился к дивану и, выключив телевизор, скинул пульт на пол. Потом распустил волосы и наигранно устало потянулся. Покосился на мужчину и пихнул его в бок, явно собираясь улечься рядом на освободившихся десяти сантиметрах подушки. 
- Итачи-сан, что Вы задумали? – наконец, не выдержал Хошигаке, с трудом слившийся со спинкой дивана.. Ему казалось, что его соблазняют. Более того, весьма успешно соблазняют. В привычно серьезных темных глазах юного Учихи плясали лукавые искорки, а на щеках алел румянец – первый признак того, что гений задумал какую-то каверзу. – Итачи-сан?.. 
- Кисаме… - низким голосом выдохнул юноша и тут же устыдился своей томности. – Почему бы… тебе окончательно не перейти на "ты"? 
- Эх, Итачи-сан, не забывайте, я Ваш телохранитель, и... 
- Нет! Ты – самый близкий мне человек! – запротестовал Итачи уже своим нормальным голосом. – Ты всегда со мной, неужели этого мало, чтобы отнестись ко мне как ко мне, а не как к очередному заданию?! 
Кисаме только головой покачал. Его подопечный, безусловно, гений, но даже в его светлую голову порой приходят абсолютно дурные мысли. Значит, надо разубеждать. Мужчина притянул парня к себе и уверенно поцеловал, лишая возможности и дальше говорить глупости. А Итачи, почувствовав, что телохранитель настроен серьезно, постарался расслабиться и полностью довериться сильным, таким надежным рукам…

* * * 
Над летным полем поднималось солнце. На небе – ни облачка, зато в воздухе, влажном от прозрачных капель тумана, плывет легкая дымка. Ветер, непривычно теплый для поздней осени, треплет волосы спустившимся по трапу пассажирам. На аэродроме всегда шумно, но сейчас, за минуту до того, как подкатит автобус, все смолкло, и Ирука улучает мгновенье, чтобы оглянуться на зеленеющие за высокой оградой аэропорта холмы, по которым ползут поезда. Давно он здесь не был.

Первым делом Итачи отправился в школу. По дороге в город выяснилось, что ни он, ни Кисаме, где живет Какаши-сенсей не знают, а, стало быть, придется методично прочесывать жилые кварталы в поисках нужного дома. Тогда Ирука-сенсей предложил просто-напросто заглянуть в школу и спросить адрес или хотя бы телефон в учебном отделе. Осознав всю глубину высказанной учителем мысли, Кисаме проникся к учителю уважением и даже симпатией. "Подумаешь, сыплет улыбками, когда с Итачи-саном разговаривает! Зато человек хороший," - думал он и криво улыбался, вспоминая предыдущую ночь. Он и не предполагал, что его скромный и застенчивый Итачи-сан окажется настолько страстным любовником.

Флешбек 
Он не только завел Кисаме своими отчаянными поцелуями, от которых опытный и многое повидавший мужчина едва не потерял голову, но и умудрился влюбить Хошигаке в себя еще сильнее. Они действительно занимались любовью, что бы там не говорили скептики о розовых соплях и прочей романтической чепухе. Кисаме взял инициативу в свои руки и неторопливо наслаждался распростертым под ним гибким телом. Итачи остро реагировал на каждое прикосновение, но не стонал, а лишь судорожно втягивал воздух через стиснутые зубы, а потом распахнул глаза и, пристально глядя на телохранителя, прошептал: 
- Хочу тебя, Кисаме… 
И больше в ту ночь они не отвлекались друг от друга, игнорируя жужжание мобильного, вой полицейской сирены за окном и бой старинный часов, гулким эхом разносившийся по комнате. 
Утром Итачи обнаружил двенадцать пропущенных вызовов от Сасори и еще восемь от Дея и вспомнил, что обещал сообщить им, когда улетает. Кисаме уже возился на кухне, и юноша решил связаться с Акасуной, пока была возможность поговорить наедине. 
- Привет, Сасори, - тихо заговорил он, когда в трубке раздалось сонное "Алло?". – Я вчера не позвонил, но… 
- А, Учиха… Тут Дей спрашивает, как ощущения, - сквозь сон пробивалось обычное акасуновское ехидство. 
- Какие ощущения? – переспросил Итачи, медленно заливаясь краской. 
- Те самые! Ты вчера так упорно не брал трубку, что мы, вспомнив, как ты пылал гневом, когда тебе накануне Тоби сломал всю личную жизнь, отмели вариант, что ты потерял телефон. 
- Акасуна! Да ты!.. Да у тебя!.. 
- Да, совести у меня нет, - усмехнулся Сасори. – Так что не тяни резину, колись! 
- Да ну вас! В общем, билеты мы взяли на сегодня, так что пожелайте мне удачи. И еще, это было потрясающе!.. 
Итачи отложил телефон в тот момент, когда, тихо скрипнув, отворилась дверь в комнату и на пороге появился Кисаме. 
- Вставать пора, Итачи-сан! – провозгласил он, но, увидев, что юноша уже проснулся, быстро подошел к нему и присел на край кровати. – Ты как? Выспался? 
Смущение, охватившее юного гения от привычного обращения, сменилось детской радостью. Кисаме говорил с ним ласково, но вместо привычных формально-вежливых нот в его голосе теперь звучала искренняя забота о любимом человеке. 
- Кисаме! Доброе утро! – Итачи повис на шее Хошигаке и заливисто рассмеялся. – Мой кофе готов? 
- Хочешь завтрак прямо в постель? 
- Ну… не отказался бы… 
- Ладно, - мужчина усмехнулся. Его собственный внутренний барьер рухнул: мальчишка вполне серьезен в своих чувствах, и за это его можно побаловать. 
Конец флешбека

Итачи стал раскованнее, и даже присутствие Ируки-сенсея не помешало ему весь полет держать Кисаме за руку и шипеть на него в такси по дороге в школу.

Школьный двор был пустынен и тих. Ирука с Итачи удивленно переглянулись: до выходных еще два дня, а до каникул – полтора месяца. Даже невозмутимый Кисаме почесал макушку. 
- А дети-то где? – спросил он, оглядывая припорошенную пожухшими листьями спортивную площадку с забытыми в воротах футбольными мячами. Обычно их убирали в чулан по окончании урока. То же самое касалось запылившихся гимнастических палок. 
- Может, физкультуру отменили? – предположил Умино, а Итачи нахмурился и покачал головой: 
- Сомнительно…

В просторном школьном холле они застали двоих дежурных в респираторах. Те объяснили, что три дня назад в школе разбилась коробка с градусниками и ртуть рассыпалась по медицинскому крылу. Детей эвакуировали, школу закрыли на карантин. Учителя, стало быть, тоже дома, а здесь находятся только дежурные и медики. 
- Молодые люди, - негромко, но внушительно проговорил Кисаме, надвигаясь на охранников. – Мы уйдем отсюда, как только вы предоставите нам информацию о Хатаке Какаши-сенсее. Он нам очень нужен. 
- Мы не уполномочены раздавать личные данные наших работников кому ни попадя! – возмущенно отозвался один из дежурных и даже маску на нос натянул, чтобы звучать убедительнее. Торчащие ежиком темно-каштановые пряди его волос угрожающе вздыбились. 
- Котетсу прав, - кивнул второй, тоже стягивая маску. – Зачем вам понадобился Какаши-сан? 
- Я учился у него несколько лет назад, и теперь хочу пригласить на встречу выпускников, - нашелся Итачи. – А эти двое – мой парень и мой опекун. 
Ирука стремительно покраснел и с ужасом подумал, что по истине гениальная отмазка его лучшего студента будет ему дорого стоить. Вон как Кисаме глаза вытаращил! «Ложь до добра не доводит!» - в который раз убедился он. И даже маячащая в конце этого жуткого путешествия встреча с Какаши кажется такой уж посильной платой. 
Дежурные тем временем во все глаза смотрели на Итачи. Тот невозмутимо обернулся на висящие над входом часы: 
- Ну так вы дадите мне хотя бы телефон Какаши-сенсея? 
- Дадим, Изумо? – лохматый дежурный с лукавой улыбкой покосился на друга. 
- Дадим, - согласился тот, смахивая с глаз длинную челку. – Подождите минутку!

- Итачи-сан, тебе не кажется, что ты несколько перегнул палку? – вопрошал возмущенный Кисаме, пока они шли через памятный юному Учихе и его телохранителю парк. 
- Нисколько, Кисаме, - беспечно отозвался парень и поежился: гуляющий между голых деревьев сырой ветер неприятно холодил раскрытую шею. 
Хошигаке покачал головой и поднял воротник на неизменном черно-красном плаще юноши. Ему вдруг захотелось прижать мальчишку к себе и заявить всем вокруг, что это его Итачи-сан, его и больше ничей! 
- Пойми, такая версия выглядела куда правдоподобнее, чем правда, - Итачи обезоруживающе улыбнулся.- К тому же Ирука-сенсей на меня нисколько не сердится. Правда ведь, Ирука-сенсей? 
- Не сержусь, Итачи-кун. Все в порядке! – учитель слушал их разговор вполуха, его куда больше занимало собственное волнение: вот еще немного и он столкнется с человеком, которого до сих пор не смог разлюбить! Ну не странно ли? Им выпала тогда одна звездная ночь и еще неделя, а потом – пустота. И зачем он навязался Учихе? Это неправильно, неудобно! Свои приездом он поставит Какаши в неловкое положение, будто тот чем-то обязан их отношениям. 
Умино покраснел и потер переносицу. Он понимал, что, пожалуй, единственный сможет помочь Итачи забрать Саске, но ему все равно было не по себе. Придется столкнуться с Хатаке на профессиональном поприще. И при этой мысли становилось мучительно стыдно за отчаянное желание победить. Победить в наказание за то, что исчез… Нет, за то, что появился когда-то в закрытой библиотеке, а там и в жизни будущего преподавателя Умино Ируки. Победить, потому что его студенты для него важнее всего, ведь они заполняют его пустую, полную незаполненных бланков и недописанных отчетов жизнь. Они – то, чему он отдает свою любовь, раз никому она больше не нужна. 
- Вот этот дом, Итачи-сан! – громкий оклик Кисаме заставил и учителя, и его ученика вздрогнуть. Наступил момент истины.

Итачи нервно сжал руку, выдохнул и позвонил в дверь. Пару секунд спустя он услышал торопливые шаги, и, дернув на себя ручку, на пороге появилась смутно знакомая девушка с крашенными розовыми волосами. 
- Итачи-сан! – удивленно воскликнула Сакура. – Вы… что Вы… 
- Где Саске? – хрипло спросил юноша, раздраженно прерывая ее лепет. 
- Во дворе… А Вам-то зачем? 
В глазах девушки полыхнула злость: этот человек бросил ее Саске-куна в самый тяжелый момент его жизни, не вспоминал о нем около двух лет, а теперь, как ни в чем не бывало, спрашивает "где Саске?" Нет, она не позволит причинить Саске-куну боль. И пусть она всего лишь "слабая девчонка", как обычно дразнит ее младший Учиха, она справится и с Итачи, и со стоящим у него за спиной жутким телохранителем Кисаме, и… кажется, третьего она никогда не видела, но и с ним тоже справится как-нибудь! 
- Не твое дело, - огрызнулся Итачи и спешно зашагал вдоль дома. 
- Да как Вы… - завелась Сакура, повышая голос и кидаясь следом, но ее удержал Кисаме: 
- Сакура, не надо. Пусть идет. 
- Но он же! Он не вспоминал о Саске столько лет! Где он был, когда Саску-куну было плохо и одиноко? Как он смел приходить сюда?! – девушка перешла на крик и, наверняка, всполошила бы всю улицу, если бы не скользнувший вперед из-за спины Кисаме Ирука-сенсей. 
- Сакура, да? – мягко заговорил он. – Не надо кричать. Они сами справятся. Я Умино Ирука, учитель Итачи, а ты, наверное, подруга Саске-куна? 
Сакура прищурилась. У учителя был ласковый, приятный голос. Карие глаза светились изнутри искренней улыбкой. Девушка невольно улыбнулась краешками губ: 
- Да, я его одноклассница, Харуно Сакура, - она задумалась на миг, а потом распахнула дверь: - Проходите!

Ирука сидел на веранде небольшого, но обжитого дома и смотрел, как Сакура расставляет на столе чашки. Он украдкой оглядел гостиную и видимую часть двора и пришел к выводу, что хозяин дома, скорее всего, холостяк. В большой и светлой гостиной мебели было немного: зеркальный сервант, наполовину забитый книгами, тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном, раскладной диван с лежащим на мягком быльце пледом, мягкое же кресло, торшер и журнальный столик, заваленный тетрадками и бумагами. Все, что нужно, но без излишеств. К тому же учитель подозревал, что примерный порядок в доме поддерживался исключительно стараниями хозяйственной Сакуры. Сад же представлял собой воплощение фразы: "руки не дошли". Подстриженная и ухоженная лужайка перед домом служила для отведения глаз, так как никаких других работ на заднем дворе не велось испокон веков. Разве что трава подстрижена. 
Раздался резкий свист, и девушка помчалась на кухню за чайником. Ируке пришло в голову, что, будь она на пару лет младше, вполне могла бы оказаться дочерью Какаши. Тем не менее, явное несоответствие возрастов учителя обрадовало. 
- А где Какаши-сан? – спросил он, когда Сакура вернулась с уставленным чашками подносом. 
- А, он пошел забирать Наруто. Нару… наш с Саске-куном одноклассник – сирота, живет у опекунов, и Какаши-сенсей частенько забирает его сюда на выходные. А школу нашу закрыли на неделю. Вот он и пошел за ним сейчас. 
- Сакура, ты тоже здесь живешь? Вместе с Саске? 
- Нет, - девушка улыбнулась. – То есть, я здесь провожу очень много времени: готовлю, убираю иногда, занимаюсь с мальчишками. Впрочем, Саске-куну моя помощь не нужна, он и так прекрасно учится! А вот Наруто! Уж этот растяпа… 
За что именно Наруто получил столь лестную оценку, Ирука узнать не успел. До них долетели дикие, истеричные крики: 
- Ненавижу тебя! Зачем ты пришел?! Убирайся!!! 
- Саске-кун! – взвилась Сакура. 
- Итачи-сан! – подхватился Кисаме. 
Ирука подхватил опрокинутую чашку и тоже помчался на голос. Единственный – молча.

Итачи быстро обогнул дом и вышел на задний двор. Там, на толстой ветке раскидистого клена, сидел, уткнувшись в книжку, темноволосый подросток. Юноша на миг замер, пристально разглядывая повзрослевшего, вытянувшегося брата. Саске стал очень похож на него: та же стать, те же тонкие черты, та же бледная, но не кажущаяся нездоровой, кожа. Только никогда не было в лице Итачи отстраненности и надменности, которые резко оттеняли холодную прелесть лица младшего. Темные глаза, оторвавшись от книги, смерили прибывшего ледяным взглядом, и напрасно старший искал в них свойственный ему самому мягкий отблеск. 
- Итачи! – выдохнул Саске. Округлившиеся от удивления глаза прищурились: - Ты все-таки явился сюда. 
- Привет, Саске… - Итачи внутренне сжался. Он, более-менее стойко перенесший весть о гибели семьи, только-только начал осознавать весь ужас произошедшего. Его напугал не сам факт, а мысль о том, что довелось пережить его маленькому брату. «Итачи, а ты уже целовался?.. Нии-сан, а можно, я тоже с тобой погуляю?.. Возвращайся скорее, нии-сан! Я буду ждать тебя!.. Нии-сан! Не слушай папу! Пожалуйста, не слушай! Приезжай! Я тебя жду!» Теперь от того наивного, приставучего и искренне любящего брата осталось только имя: Учиха Саске. Тот ли это вообще человек, ради которого Итачи рассорился с отцом и сломя голову кинулся сюда, едва узнав о гибели семьи? Тот ли это Саске, которого ему так хочется назвать… - Маленький глупый брат. 
- Не смей меня так называть! – глаза мечут молнии, а голосе холодная ярость. 
Мальчик спрыгнул на землю и Итачи видит, что очень скоро они будут одного роста. 
- Почему нет, Саске? Кто мне запретит? 
- Я! Я запрещаю тебе говорить со мной! Я ненавижу тебя, Учиха Итачи. 
Юноша с ужасом понимает, что его братишка не шутит. Его голос спокоен, ни намека на истерику. 
- Ну, Саске… - надо держаться. Из последних сил, но держаться. Вот уже слезятся глаза, а в груди расползается рвущая боль. Кажется, так больно было тогда… Тогда пришлось быть жестоким ради Саске, а сейчас сам Саске поступает точно так же. – Ненависть – плохое чувство. Оно причиняет боль. 
- Да что ты знаешь о боли?! – мальчик хватается рукой за сердце. – Тебе на меня плевать! Тебе на всех плевать! Ты бросил меня два года назад. Ты не пришел, когда я тебя звал. А сейчас ты приехал мне проповеди читать?! 
- Я знаю, что такое боль, маленький брат, - выдохнул Итачи. Он был нужен. Даже спрятавшись за маской ледяной ненависти, Саске звал его. Он и сейчас нужен. Да, вот уже блестят в глазах мальчишки слезы. – Саске, я тебе все объясню, клянусь. А сейчас иди ко мне. 
Ярость и боль сменяются отчаянием. Младший резко отступает назад. 
- Ненавижу тебя! Зачем ты пришел?! Убирайся!!! 
- Саске, Саске! Не кричи. Я пришел, чтобы забрать тебя с собой. И я никуда не уйду, можешь не сомневаться. – Итачи медленно приближается к брату. Еще немного, и он коснется кончиками пальцев густых черных волос младшего. – Иди ко мне. Ну же! Я люблю тебя, Саске. Я тебе все объясню. У тебя холодные щеки, ты замерз, маленький брат? Иди ко мне! 
Саске судорожно вцепляется в плащ Итачи, и тот прижимает мальчика к себе. Гладит по волосам, плечам, спине, шепчет что-то неразборчиво, украдкой смахивает слезы. Брат жмется к нему изо всех сил, и они не замечают ничего вокруг. Все остальное потом, не важно… 
- Что здесь происходит? – раздается в повисшей тишине строгий голос. 
Кисаме, Сакура и Ирука, во все глаза глядевшие на мирящихся братьев, нервно вздрогнули. По спине учителя пробежал холодок. Голос стал тверже, глубже, но он все равно узнаваем. Он до дрожи в коленях знаком, ошибки быть не может. Рядом резко развернулась Сакура: 
- Вы вернулись, Какаши-сенсей!